Финансовый механизм, его совершенствование под воздействием изменений условий хозяйствования и других факторов

Инновационность страны не появляется от изобилия концепций, федеральных законов, программ, прогнозов. Она имеет материальное содержание, которое создается активной деятельностью государства и его целенаправленным воздействием на инновационность отечественного производства.

Возможности государственного финансирования инновационного развития России в правительственной стратегии ограничены: потолком расходов бюджетной системы на уровне 33% ВВП и ниже, который установлен вплоть до 2025 г.; продолжением практики выведения нефтегазовых доходов из российской экономической системы, занижения макроэкономических параметров (ВВП, инфляции), что дает правительству свободу в определении бюджетных расходов, в том числе на инновационное развитие, оборонный заказ, индексацию финансирования социальной сферы; ошибочным прогнозированием как текущих, так и среднесрочных процентов, не говоря о долгосрочных как на внутреннем, так и мировом рынках. Это особенно проявляется в ошибочном прогнозировании мировых цен на энергоносители, инфляционных процессов.

При этом в тени остаются мощнейшие инфляционные явления в сферах недвижимости, в том числе жилья, земельного рынка, платного образования и здравоохранения, жилищно-коммунальных услуг, ценообразования на продукцию естественных монополий. Необходимо ввести в практику бюджетирования и оценки экономической динамики индикатор общей инфляции в стране в разрезе по секторам и сферам экономики, а не концентрировать политику и внимание руководства страны только вокруг инфляции на ограниченный круг товаров потребительского рынка.

В ходе преодоления финансово-экономического кризиса следует не отодвигать решение острейшей проблемы инновационного развития на последующий, еще один постстабилизационный период, а сочетать оба процесса в единой государственной политике стабилизации и инновационного развития. Эта стратегическая задача невыполнима без извлечения уроков и ошибок из прошлой финансово-экономической политики, в том числе и последнего «стабилизационного» этапа, начиная с анализа причин, последствий и недостатков, просчетов периода 1998-2007 гг.

Опасность отодвигания решения проблемы инновационного развития весьма реальна. Так, в разработанных Минэкономразвития РФ Основных параметрах прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020-2030 гг. «оптимистически» утверждается, что в инновационном варианте сохранится тенденция роста государственных затрат на проведение отраслевых и междисциплинарных НИОКР и что указанные расходы дадут значительный макроэкономический эффект через 8-10 лет. Такая стратегия предлагалась еще до кризиса осени 2008 г. Поэтому следует ожидать ее «углубления», т. е. предложений отодвинуть «инновационный эффект» еще в более отдаленное будущее, снять ответственность власти за последствия.

Идеология макроэкономической, бюджетной и денежно-кредитной политики, которая прямолинейно и директивно проводилась федеральными экономическими, финансовыми и денежно-кредитными институтами, после катастрофы «шоковой терапии» базировалась в августе 1998 г. на более мягком ее варианте: монетарных методах воздействия на инфляцию, реальном сокращении госрасходов посредством «оптимизации» и подавлении якобы имеющегося «перегрева» российской экономики и монетарных факторов инфляции «стерилизацией» и «излишней» банковской ликвидности блокированием нефтегазовых доходов и их размещением за рубежом.

Эта практика обосновывалась интенсивной пропагандой со стороны руководства Минфина и ЦБ РФ. Вся эта идеология и вела Россию к финансовому кризису, а главное, объективно тормозила инновационное развитие российской экономики. Масса статей, конференций, форумов, а также официальных правительственных документов и документов из ЦБ РФ, выступления министров и иных топ-менеджеров официальной финансово-денежной политики обосновывали для России активное ограничение «вмешательства» государства в экономику, «дерегулирование» бизнеса без учета его неэффективности, исторической незрелости, маломощности, большой дозы криминальности и большой зависимости от спекулятивного западного капитала.

В ходу все еще остаются концепция «субсидиарного государства», «неандертальская» казуистика в обосновании вредности якобы государственных инвестиций. Научная критика и системные предложения альтернативного характера, отказа от массированного изъятия государственных финансовых ресурсов из экономического оборота, от «сжатия» экономических функций государства не воспринимались и отвергались.

Сейчас вследствие финансового кризиса существует возможность реализовать не только функцию государства по спасению частного бизнеса в фондовом, банковском и реальном секторах экономики (государству, налогоплательщикам это стоило в августе-сентябре и первой половине октября 2008 г. около 4 трлн. руб., т. е. 9% ВВП), но и преодолеть «оковы» прозападной либерально-монетаристской экономической идеологии. Поэтому главная стратегическая задача состоит не в бесконечных отвлечениях на всякие новые бумажные концепции, программы, «антикризисные» законодательные «пакеты», а в том, чтобы реально заняться инновационным развитием страны.

Финансовый кризис 2008 г. высветил ряд актуальных научно-теоретических проблем и оперативно-тактических аспектов финансовой тактики развития механизма финансовой стабилизации и повышения эффективности государственной инновационной политики. Выявилась слабая прогностическая ориентированность федеральных «денежных властей» в предвидении финансового кризиса, оценке влияния внешних и внутренних факторов и угроз на финансово-экономическую систему России. Когда финансовый кризис в США и ряде европейских стран в 2007 г. и начале 2008 г. очевидно усиливался, а принимаемые в этих странах меры не давали эффекта, Минфин РФ ориентировал страну на то, что Россия останется «островком стабильности». В итоге к октябрю и в течение всей осени 2008 г. финансовый кризис в России оказался более глубоким и тяжелым, чем в западноевропейских странах.

Вопреки развернувшемуся с 2007 г. мировому финансовому кризису, признаки которого явно обозначались ипотечным кризисом в США уже в начале 2007 г. и лихорадочным маневрированием учетной ставкой ФРС с 2008 г., российские финансовые и денежно-кредитные власти и в спокойное, и в кризисное время не обладали способностью к проведению гибкой финансово-кредитной и денежной политики, к смене ее типа, иной концептуальности, не проявили осторожности в рекомендациях главе государства размещать российские бюджетные и валютные резервы на Западе, особенно в США, финансируя за счет российских налогоплательщиков американский бюджетный дефицит и внешний государственный долг, который вырос у США с 3,87 трлн. долл. в 2001 г. до 9 трлн. долл. осенью 2007 г. и свыше 10 трлн. долл. в октябре 2008 г.

Объясняется это тем, что одна и та же «команда», стоящая у руля финансового регулирования российской экономики, не подготовлена к принципиальной смене финансового «мышления», финансовой политики и тактики, субъективно тормозит принятие антикризисных мер и не стремится оперативно реагировать на острые и быстрые стратегические переломы в экономической конъюнктуре и изменениях вектора экономической динамики.

Антикризисные меры, которые вводились правительством в августе-сентябре 2008 г., в основном были направлены на насыщение некоторых, преимущественно государственных и «полугосударственных», звеньев финансовой системы денежной ликвидностью в объеме до 2-3 трлн. руб. с расчетом превращения их в «операторов» распределения и перераспределения финансовых (бюджетных) вливаний по всей финансовой системе. В октябре 2008 г. антикризисные меры правительства были, наконец, оформлены законодательно. Уже само название федерального закона показывает ограниченность антикризисных мер, поскольку не затрагивает реальный сектор.

Ожидалось, что дополнительная ликвидность будет предоставлена прежде всего системе коммерческих банков. Однако три-четыре крупнейших банка РФ в это период не взяли на себя функцию институтов перераспределения бюджетной ликвидности, а заблокировали государственные вливания в своем капитале, страхуя за счет федерального бюджета реальные риски своей финансовой устойчивости, вплоть до неплатежеспособности (дефолта).

Финансовый кризис в России в 2008 г. проявил специфические признаки дефолта в основных, кроме бюджета, звеньях финансовой системы: фондового рынка, коммерческих банков и части коммерческих компаний реального сектора. Специфика и глубина дефолта в этих секторах экономики различна, но общее, что их объединяет, - это взаимосвязь кризисных процессов, их взаимозависимость, вследствие чего кризис в фондовом рынке с неизбежностью распространился на другие звенья финансовой системы. В отличие от дефолта 1998 г. эпицентром кризиса стал не федеральный бюджет, который проявил устойчивость за счет огромного бюджетного профицита (до 2-2,5 трлн. руб.), использованного исполнительной властью.

Следует теоретически и политически переоценить системную угрозу, исходящую от фондового рынка, поскольку вертикальный взлет его капитализации, рассматриваемый в концепциях и стратегиях экономической политики как показатель прогресса мировой и национальной экономики, в том числе российской, является одним из главных тормозов развития реального сектора, так как из него извлекаются финансовые ресурсы в виртуальную сферу.

Капитализация мирового фондового рынка только в производных инструментах (деривативных) превышает, по оценкам Банка международных расчетов (БМР), объем мирового ВВП и, следовательно, минимум до 100 раз объем реальной прибыли, полученной в производственных отраслях. Даже рост капитализации акций, не говоря уже о производных инструментах, обогащает только собственников крупнейших частных компаний и почти не содействует модернизации и инновациям в этих компаниях.

Российская научная и банковская общественность с одобрением встретила Моденскую декларацию, принятую 9 июля 2008 г. на международном форуме «Запад-Восток: интеграция и развитие» при поддержке мирового общественного форума «Диалог цивилизаций» и содержащуюся в ней систему рекомендаций по ограничению спекулятивного характера капитализации мирового фондового рынка, которые отвечают задачам преодоления финансового кризиса в России.

В ней, в частности, рекомендуется усиление контроля за движением спекулятивного капитала, реформирование функций МВФ и Всемирного банка, роль которых была минимальна в преодолении последних кризисов; отмена оффшорных центров; запрет на спекулятивные операции hedge fund и на так называемые коллатерализованные долговые облигации (выпуск ценных бумаг на основе других долговых обязательства); увеличение налогообложения как финансовых спекулятивных операций, так и доходы от них; поддержка государственных и частных кредитно-финансовых институтов, необходимая для осуществления политики реальных производственных инвестиций.

Вопреки мнению Министерства финансов РФ и некоторых ученых, высказанному в начале финансового кризиса в России, финансовый кризис оказывает глубоко негативное влияние на российский реальный сектор экономики. Это влияние идет по нескольким каналам. Падение фондового рыка привело к снижению капитализации крупнейших компаний, которые в основном и формировали рынок корпоративных ценных бумаг. Капитализация Газпрома на 3 октября 2008 г. снизилась в 2 раза по сравнению с маем того же года, «Норильского никеля» - на 60, Новолипецкого металлургического комбината - почти на 70%.

Снижение капитализации компаний не только уменьшает их активы, но и приводит к сжатию оборотного капитала, падению инвестиционные рейтинги, сокращению возможностей кредитования, спаду производства и инвестиционной активности. Подобное произошло уже на первой фазе кризиса на строительном рынке, в производстве стройматериалов и соответственно привело к снижению спроса на производственное оборудование со стороны строительно-инвестиционного комплекса, что скажется на машиностроении и т. д. Сокращение и прекращение кредитования уже ведет к замораживанию и пересмотру программ по расширению производства в АПК. Несмотря на его живучесть, будет серьезно поражен средний и малый бизнес.

Наиболее остро финансовый кризис проявится в секторе спроса на трудовые ресурсы и занятости населения. Следовательно, без адекватной политики финансовый кризис в России перерастает в экономический. Поэтому одними мерами финансовой поддержки фондового и банковского секторов со стороны государства проблему кризиса в России не решить. Это понимание со стороны правительства выразилось в снижении налоговой нагрузки с ноября 2008 г. на реальный сектор на сумму до 550 млрд. руб.

Следует ожидать, что кризис в финансовом и реальном секторах ощутимо затронет и бюджетную систему, государственные внебюджетные фонды. Принятый в октябре федеральными властями пакет антикризисных мер, оформленный федеральным законом, в действительности недостаточен. Все еще проявляются отсутствие глубокой реалистичной стратегии экономического развития России, неадекватность и недостаточность экономической и финансовой политики, ее насыщенность советами западных миссий, аккредитованных в нашей стране, их непропорционально большим и в целом негативным влиянием на экономический, особенно финансовый, правительственный блок.

Необходим комплексный антикризисный план с фазой выхода на новую экономическую и финансовую стабилизацию, поскольку достигнутая в 2000-2007 гг. оказалась не очень долговечной и устойчивой. Политика и наука должны признать факт наличия в России специфической кризисно-стабилизационной волны и соответственно понять ее природу, механизм регулирования и преодоления, т. е. достижения устойчивой долгосрочной траектории восходящего инновационного развития.

Изменение финансовой политики в аспекте инновационного развития страны обусловливает решение ряда задач: повышение в течение среднесрочного периода (к 2011 г.) потенциала расходов бюджетной системы России до 50-55% ВВП (среднеевропейский уровень), направление его прироста (около 20% ВВП) на ускоренное инновационное развитие уже в предстоящем среднесрочном отрезке; переход к инновационно-инвестиционному типу антиинфляционной политики на основе эквивалентной и сбалансированной взаимосвязи потока денежных ресурсов и потока товарных (инновационных) ресурсов с активным развитием внутреннего инновационного рынка и интенсивным использованием инновационного потенциала мирового рынка, инновационного рынка отдельных развитых стран Запада и Востока.

Заключение

Понятие «финансовая система» употребляется в двух значениях: во- первых, как совокупность учреждений, занимающихся денежными операциями (фонды, компании, банки), и, во-вторых, как система финансовых отношений. При этом понятие «система» предполагает наличие связей.