Основные способы производства и последовательность их смены в истории человеческого общества

      Распорядительная доля могла  быть и большей, и меньшей,  чем потребительная. Если распорядительная  доля была больше потребительной, то это различие обеспечивало  человеку уважение и престиж,  причём его престиж был тем  более велик, чем больше распорядительная доля превышала потребительную. Стремление получить и повысить престиж за счёт щедрой раздачи созданного работником продукта членам своего коллектива было важным стимулом производственной деятельности. 

      Чем больше человек создавал  своим трудом, тем больше он мог раздать и тем самым добиться более высокого престижа. Вполне понятно, что не все люди могли трудиться в одинаковой степени. Были более способные к труду и менее способные, более трудолюбивые и менее трудолюбивые, более удачливые, скажем в охоте, и менее удачливые. Одним удавалось довольно легко добиться престижа, у других с этим ничего не получалось. Всё это с неизбежностью порождало известное неравенство людей. Люди, имевшие престиж, всегда составляли меньшинство в коллективе. И большинство относилось к ним амбивалентно. С одной стороны, ими восхищались, их уважали, а с другой  - им завидовали. 

      Подобную картину мы наблюдаем,  например, у пигмеев мбути. Хотя  способность человека как охотника  и давала ему известный авторитет,  однако слишком большая способность в этом деле могла привести к осмеянию. Мужчина, что выставлял себя как великого охотника и слишком громко хвастался своими достижениями, становился до некоторой степени подозрительной личностью. Любая попытка с его стороны использовать свою репутацию для приобретения большего влияния, чем другие, немедленно вела к тому, что он становился объектом насмешки (874. С. 178-179). 

      Более подробными сведениями  мы располагаем о бушменах  кунг. Как отмечает исследователь,  охотники значительно отличались друг от друга по результату своей деятельности. Так из 127 охотников 37 ни разу не убили антилопу, а 43 - по десять и более раз (579. С. 243). Но это не привело к системе бигменов (больших людей), в которой бы несколько талантливых индивидов возвышались бы над остальными в терминах престижа (579. С. 246;  580. С. 50). Господствовал идеал равенства. Основные требования, которые предъявлялись к удачливому охотнику, - скромность и преуменьшение своих заслуг (579, 247;  580. С. 48). При вести об успешной охоте люди проявляли внешнее безразличие или даже отрицательное отношение (337, 84). Однако наряду с этим утверждается, что распределение мяса приносило охотнику престиж (579. С. 248). Впрочем, оно могло повлечь за собой и обвинение в скупости и неверных действиях, если кому-либо не понравились его результаты (579. С. 248,  580. С. 50). 

      В целом же слишком энергичного  охотника или собирателя могли  высоко ценить, но только до  определённого предела, за которым  начинали действовать чувства зависти и обиды (579. С. 249). В одной из работ утверждается, что каждого мужчину поощряли охотиться настолько хорошо, насколько он мог (579. С. 244). Однако одновременно мы узнаём, что после серии удачных охот и распределений охотник мог на время прекратить свою деятельность, чтобы дать и другим мужчинам шанс проявить себя (С. 249). Существует, правда, и другое объяснение этого явления, которое уже приводилось: человек не желал, чтобы его "эксплуатировали" (904. С. 68-69, 79). 

      Таким образом, одно лишь превышение распределительных долей над потребительными и вытекающий отсюда престиж, не могли сами по себе взятые обеспечить достаточно успешное развитие общественного производства. Рано или поздно оно должно было начать пробуксовывать. Необходимо было изменение принципа распределения, приход на смену коммуналистическому распределению распределения по труду, причём не по форме, а по существу. 

      Попробуем представить, к чему  в идеале это должно было  привести. 

      Это должно было означать переход  продукта, созданного человеком, не только в его распоряжение, но и собственность, а тем самым и возникновение наряду с общественной собственностью собственности отдельных членов общины, эту собственность можно было бы назвать отдельной. В тот период времени отдельная собственность, как правило, была собственностью отдельных лиц, т.е. персональной. 

      Утверждение распределения по  труду означало превращение трудодележа  в трудораздел. Это отнюдь не  должно было означать, что все  созданное человеком использовалось одним лишь им самим, что община превратилась в совокупность субъектов, которые ничем в экономическом отношении не были между собой связаны. Циркуляция продукта внутри общины, которая существовала раньше, не могла прекратиться. Она по-прежнему должна была оставаться необходимым условием существования общества. Люди по-прежнему должны были давать друг другу и получать друг от друга различного рода продукты, среди которых главную роль играла пища. Однако эта циркуляция, происходившая раньше в форме дележа, прежде всего дачедележа, теперь должна была приобрести иные общественные формы. 

      Одна из таких форм описана  у некоторых групп эскимосов,  находившихся ещё в целом на  стадии раннепервобытной общины. Два человека, принадлежавшие к  одному или разным стойбищам, договаривались о том, что они будут взаимно давать друг другу части добычи  (740. С. 164,  746. С. 106). 

      При всем внешнем сходстве  с дачедележом мы здесь имеем  дело с иными отношениями. Дачеделёж  носил, как уже отмечалось, круго-линейный  характер. Здесь же перед нами чисто линейная связь , причём такая, которую можно установить и можно расторгнуть. Связь носит длящийся характер. Стороны постоянно дают друг другу, причём примерно в равном количестве. Однако требование эквивалентности не имеет явного характера. Скорее всего можно говорить о тенденции к эквивалентности. Каждые две непосредственно следующие друг за другом дачи могут быть и неэквивалентными, однако сумма всех дач одной стороны в течение длительного времени должна быть примерно равна сумме всех дач другой стороны в течение того же времени. 

      Иначе говоря, в данном случае  мы сталкиваемся с такой формой  циркуляции материальных благ, которая  представляет собой не распределение,  а обмен. Её соответственно  можно было бы назвать дачеобменом. Без появления внутри социально-исторического организма более или менее эквивалентного возмещения одним из его членов полученного от другого его члена невозможно утверждение ни распределения по труду, ни отдельной собственности. 

      Дачеобмен непосредственно смыкается с дачедележом. И логично было бы ожидать, что развитие социально-экономических отношений при переходе от первой фазы развития первобытной экономики ко второй пойдёт по линии простого перерастания дачеделёжных отношений в дачеобменные. Однако в действительности всё обстояло гораздо сложнее. Нарисованная выше идеальная картина выражает только общую тенденцию развития, но не его реальный ход. 

      2. Раздвоение первобытной экономики 

      Как следует из сказанного  выше, суть перехода к распределению по труду заключалась в том, что человек не был больше обязан делиться с остальными членами социально-исторического организма. Теперь всё, что он давал другим членам общины, подлежало возмещению. Вещественный состав полученной им доли общественного продукта мог меняться, но сама эта доля должна была оставаться неизменной. И вполне понятно, что в таких условиях у человека, который трудился больше других, должно было скапливаться больше материальных благ, чем у других членов общества. 

      Но, как мы уже знаем, на предшествующей фазе эволюции первобытного общества формировалось и сформировалось резко отрицательное отношение к накоплению ценностей в руках отдельных людей, к тому, что этнографы именуют скупостью, жадностью. Идеалом была щедрость, прежде всего в отношении между членами коллектива. И такое отношение по инерции сохранялось очень долгое время и после перехода к фазе позднепервобытной общины и даже предклассового общества. 

      В качестве примера можно привести  общество папуасов капауку (Западный Ириан). У них уже существовало значительное имущественное неравенство и возникла эксплуатация человека человеком. Но обычай предполагал равенство. Согласно туземной этике было аморальным для богача потреблять больше пищи и лучшую пищу, чем остальные, носить украшения, которые выделяли бы его из общей массы и т.п. От него ожидали не выделяющегося потребления, а выделяющейся щедрости. По мнению туземцев, единственное, что может оправдать накопление богатства, это его распределение между менее удачливыми людьми (723. С. 361, 405). Наличие большого богатства в сочетании с отсутствием щедрости расценивалось как преступление против общества. Обычным наказанием был остракизм, бойкот, недоброжелательные слухи, отказ в поддержке. Но бывало, что скупого богача убивали. Такой случай произошел, например, в одном из районов проживания капауку в 1955 г. Был убит главарь деревни (722. С. 80, 243-245). В результате богачи стремились скрыть своё состояние. Они прятали особо ценные раковинные деньги в тайниках среди скал, в пещерах, отдавали их на хранение другим людям (723. С. 311). 

      У капауку продолжал существовать  обычай, обязывавший человека делиться  пищей с родственниками и друзьями, предлагать её тому, кто её  не имел. Чтобы избегнуть дележа, человек, заполучив деликатес, стремился скрыть это, ел тайком. Очень часто удачливый охотник или просто человек, получивший кусок свинины, поедал мясо вместе с женой и детьми в глубине леса, подальше от посторонних глаз (723. С. 365-366). И это, повторяем, имело место в обществе, уже ставшим предклассовым. 

      У эскимосов Аляски, если человек  накапливал богатство лишь для  себя, то либо его заставляли  всё раздать, либо убивали,  а имущество делили (898. С. 196). 

      Если же обратиться к периоду  перехода от фазы раннепервобытной общины к фазе позднепервобытной общины, то общество в то время столкнулось с явным противоречием. Производство не могло дальше развиваться без перехода к распределению по труду, без хотя бы частичного отказа человека от обязанности делиться с другими членами общины. И в то же время общество не могло позволить человеку накапливать в своих руках материальные ценности. Оно продолжало его обязывать быть щедрым, продолжало обязывать его отдавать созданные ценности другим людям. 

      Таким образом нужно было, чтобы человек одновременно, с одной стороны, прекратил делиться созданным им продуктом с иными членами коллектива, а с другой, - продолжал щедро передавать его в иные руки. Из этого, казалось бы, безвыходного положения мог быть лишь один выход: нужно было созданный человеком продукт всё в большем количестве передавать членам иных социально-исторических организмов. 

      И эта передача должна была  давать престиж как человеку, который давал продукт, так  и социально-историческому организму,  членом которого он являлся. Вполне понятно, что престиж человека в принципе должен был быть большим, чем при прежнем положении вещей. Если раньше он пользовался престижем лишь в глазах членов собственного коллектива, то теперь и в глазах членов всех тех общин, в которые он передавал созданный им продукт. 

      В результате часть продукта, созданного в каждом социально-историческом  организме, уходила, разумеется, в форме дара, в другие социально-исторические  организмы. Соответственно в каждый  социально-исторический организм поступал продукт, созданный в иных общинах. Неизбежным было возникновение целостной системы циркуляции продукта между социально-историческими организмами, вполне понятно, что между ними циркулировал не весь общественный продукт, а только часть его, а именно избыточный продукт. Если избыточный продукт в основном циркулировал между социально-историческими организмами, то жизнеобеспечивающий - внутри общин. 

      Переход от фазы раннепервобытной  общины к фазе позднепервобытной  общины был ознаменован своеобразным раздвоением системы социально-экономических отношений первобытного общества: наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникла особая система циркуляции избыточного про -дукта. 

      Описаны системы циркуляции   избыточного продукта были давно. Но как особое экономическое явление выделены они были сравнительно поздно. Это было сделано, как уже отмечалось, Б. Малиновским, не предложившим однако никакого общего термина для обозначения этих отношений. У. Станнер, столкнувшись с системой этих связей, назвал её церемониальной экономикой (823). К. Дюбуа был введён термин "престижная экономика" (375). 

      Различные объекты циркулировали  в системе престижной экономики  в форме даров. Престижная экономика  была в своей сущности системой престижного дарообмена, престижного дарообращения. Дарообмен представляет собой переход объектов из собственности в собственность. Дар должен быть возмещен более или менее равноценным отдаром. Принцип эквивалентности данного и полученного был одним из важнейших в престижной экономике. У многих народов, у которых была развита эта экономика, было выработано достаточно чёткое понятие эквивалентности (608. С. 182, 408. С. 406-407;  409. С. 348; 751. С. 428-429;  723. С. 314;  320. С. 99-100, 105 и др.).