Роль и последствия экономической реформы 1965-1967 г

          В  1960-е  годы  вновь  возродилась   идея   об   организации   системы сельскохозяйственных звеньев с целью усиления заинтересован-ности  работников в результатах их труда. Предполагалось перейти от  крупных  бригад  (до  100 человек) к небольшим звеньям, которые отвечали бы  за  весь  технологический цикл, а оплата производилась бы  в  зависимости  от  количества  и  качества произведенной продукции.

          И все же итоги восьмой пятилетки  были  достаточно  обнадеживающими.  В первые же годы были достигнуты неплохие результаты. Сблизились  темпы  роста производительности труда и средней заработной платы  работников,  занятых  в промышленности. Заметно вырос удельный  вес  интенсивных  факторов  в  общем приросте национального дохода страны с 34% в 1966 году до 40% в  1970  году. Именно в годы восьмой пятилетки  введены  в  строй  уникальные  промышленные объекты:  Западно-Сибирский  и  Карагандинский  металлургический  комбинаты, Красноярская  ГЭС,   началось   создание   Toменского   нефтегазодобывающего комплекса, в I960-1970 годах построен Волжский автомобильный завод  (ВАЗ)  в г. Тольятти и др. В некоторой степени были решены проблемы  с  производством потребительских  товаров:  обуви,   радиотоваров,   мебели,   холодильников, основных продуктов питания и др.

          Чем  можно  объяснить   прогрессивные  перемены  в экономике?  Влияние реформы, конечно же, было большим, но не решающим, тем более, что  очевидные улучшения в экономике произошли именно в первой половине восьмой  пятилетки, когда массовый переход на новую систему еще только разворачивался. Истинная причина  в  другом:  в  период  возврата  от  совнархозов  к   министерствам предприятия получили некоторую свободу маневра, какое-то время они  не  были скованы  жесткой  регламентацией,  что  и   дало   временный   положительный результат. Следует отметить также, что к  составлению  восьмого  пятилетнего плана  были  привлечены  профессиональные  экономисты,  которые   стремились заложить в  план  наиболее  оптимальные  параметры  экономического  развития страны.

          Но уже в 1968 году темпы роста  заработной  платы  по  всей  индустрии обогнали  темпы  роста  производительности  труда,  а  это   означало,   что занимаясь  лишь  косметическими  мерами,  трудно  обеспечить  долговременный экономический рост. Хотя некоторый эффект  хозяйственной реформы проявился достаточно быстро, но  он  оказался  весьма  кратковременным.  Если  в  годы восьмого пятилетнего плана, согласно  официальным  данным,  прирост  объемов производства в промышленности по сравнению с предыдущей пятилеткой  составил примерно 50 %, а в сельском хозяйстве - 21 %, то в дальнейшем он стал  вновь сокращаться: 43 и 13% соответственно в годы девятой  пятилетки  (1971-1975), 24 и 9% - в годы десятой пятилетки (1976-1980), 20 и 6%  -  в одиннадцатой пятилетке (1981-198 5).

          Причина этого явления такова. Прежде всего, командная  система  быстро выхолостила даже те робкие и непоследовательные меры, которые были  заложены в   хозяйственной   реформе.   Так,   например,   для   предприятий   сверху устанавливался один из важнейших  показателей  -  норма  прибыли.  Выполнить этот   плановый   показатель   можно   было    двумя    путями:    снижением производственных  затрат  или  искусственным  завышением  цен.  Первый  путь оказался очень трудным для предприятий, так как  требовал  от  руководителей постоянно заниматься  совершенствованием  организации  производства,  а  это было  почти  невозможно  в  условиях  рутинной   техники.   Поэтому   многие руководители  предпочитали  идти  по  второму  пути,  тем  более,  что  цены устанавливались не на основе рыночного соотношения спроса и  предложения,  а в высоких кабинетах волевым решением чиновников. Начался постепенный,  нигде не афишируемый, рост оптовых цен. Только в  машиностроении  в  годы  восьмой пятилетки  цены  выросли  более  чем  на  30%.  Уследить  за  этим  ползучим повышением цен не мог даже Госплан, поскольку не имел на то полномочий.

          Примеров абсурдности командной  экономики можно привести много.  Так, по инструкции министерства финансов СССР в госбюджет следовало  платить не  за фактически используемые производственные фонды, а за плановые. И  даже  если предприятие  в  течение   года   ликвидировало   ненужные   ему   машины   и оборудование, оно все равно было обязано вносить за него плату до  следующей ревизии,  то есть  часть прибыли автоматически уходила   в   бюджет   за несуществующие фонды. В итоге фондовооруженность одного работника  постоянно повышалась, а эффективность использования  фондов  (фондоотдача)  падала.  С 1965  по  1985  годы  доля  оборудования,  заменяемого  из-за  морального  и физического износа, сократилась в два раза.

    В конце 1960  -  начале  1970-х  годов  позитивный  потенциал  хозяйственной реформы стал исчерпываться, народное хозяйство возвращалось  к  традиционным источникам экономического роста за счет топливно-энергетического  и  военно- промышленного комплекса (в рамках ВПК находилось до  80%  машиностроительных заводов страны).  Не  принесли  ожидаемых  результатов  попытки  внедрить  в массовое производство наукоемкие технологии (радиоэлектронику,  информатику,

    вычислительную  технику, биотехнологию и др.). Структура  советской  экономики приобретала  все  более  нерациональный,  однобокий  характер  с  уклоном  в тяжелую индустрию и с минимальным выходом  на  непосредственные потребности людей.       К началу 1970-х годов, когда в экономике еще ощущалось влияние реформы 1965 года, становилось ясно, что она постепенно  сворачивается,  хотя  никто не отменял  экономических  методов  управления,  а  в  партийных  документах постоянно  подчеркивалась  необходимость  повышения  фондоотдачи,   снижения производственных затрат и фондоемкости производства и т.д.

          К  концу  1970  года  на  новую  систему  хозяйствования  из  49  тыс.промышленных предприятий  было переведено  более  41  тыс.,  надолго которых приходилось 95% прибыли и 93% общего выпуска  промышленной  продукции.  Была даже  сделана   попытка   перевести   на   хозрасчетные   принципы   аппарат министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления.. Однако все чаще стали появляться различные ограничения и регламентации,  что подрывало саму идею хозрасчета. Так, были введены лимиты на создание  фондов экономического  стимулирования,  сверх   которых   даже   высокорентабельные предприятия не могли увеличивать эти фонды.  Всю  дополнительную  прибыль  в виде "свободного остатка" приходилось перечислять в государственный  бюджет.

    Таким образом, хорошо работающие предприятия  не  поощрялись,  а  фактически наказывались за высокие результаты. Впрочем, на  следующий  плановый  период задания для них устанавливались с учетом этих высоких достижений.

          Самым   уязвимым   звеном   хозяйственной   реформы,   пожалуй,   были взаимоотношения относительно самостоятельных предприятий  и  государственных управленческих структур, которые в своей деятельности все  больше  опирались на административные  методы.  Аппарат  министерств  постепенно  разрастался, возникали новые подразделения. Фактическое принятие  решений  распределялось между многочисленными инстанциями партийно-хозяйственной иерархии,  где  все документы необходимо было "увязывать" и "согласовывать". Реформа А. Н. Косыгина была с самого начала обречена на провал, так как она оставляла  без  изменений  глубинные  отношения  производства  -   отношения собственности. В реформе были заложены  несовместимые  принципы:  расширение прав предприятий и усиление централизации. Хотя  предприятия  и  становились формально более самостоятельными, они не имели права сами назначать цену  на свою продукцию. То же самое произошло и с правом предприятия  самостоятельно распоряжаться рабочей  силой,  нанимать  необходимых  работников,  увольнять лишних  или  плохо  работающих   людей.   Здесь   руководители   предприятий столкнулись с яростным  сопротивлением  профсоюзов  и  партийного  аппарата,

    боявшихся пробудить малейшие проявления недовольства среди рабочих. 
 
 
 
 
 
 
 

    2.3.Скрытая сущность хозяйственной реформы Косыгина  

    Реформа была встречена в стране, как сейчас принято выражаться, неоднозначно. Немало хозяйственных руководителей  и просто людей, быстро ориентирующихся  в том, на чём в данный момент можно  поживиться, сразу же нашли в ней  способ улучшить жизнь коллектива предприятия и заодно приумножить собственное состояние. Ведь многое из того, что прежде приходилось делать втайне, теперь можно было совершать открыто и даже получать за это поощрение. Другие хозяйственники предрекали развал экономики, а когда по ним новшества больно ударили, по прошествии некоторого времени забили тревогу. А в экономике в целом реформа создала ситуации, которую можно было бы определить народной поговоркой «из огня, да в полымя».

    Деньги, как известно, нужны всем. Предприятия, получившие значительную хозяйственную самостоятельность, изыскивали всё новые возможности увеличения прибыли и фонда материального поощрения. У руководства Госплана прибавилось головной боли. Даже частичное введение такого показателя, как прибыль, сразу потянуло народное хозяйство к инфляции.

    Ведь  прибыль предприятия зарабатывали, а использовать её могли только на увеличение зарплаты. Пустить её, например, на увеличение производства продукции, на реконструкцию предприятия или  на строительство жилья часто было невозможно, потому что в планах не было предусмотрено выделение дополнительных ресурсов ни у поставщиков сырья, ни у строительных организаций. Да и неизвестно было, найдёт ли сбыт дополнительно произведённая продукция.

    В итоге зарплата стала расти гораздо быстрее, чем производительность труда. Ещё более обострилась нехватка товаров, или, как говорят, «вырос отложенный спрос». То, что нельзя было купить товары, даже если есть деньги, вызывало растущее недовольство в народе.

    Больше  денег стало оставаться у предприятий – меньше поступало их в бюджет государства. А расходы росли, нужно было изыскивать дополнительные доходы. Пришлось прибегнуть к испытанной палочке-выручалочке – увеличивать производство водки. Сам Косыгин уже через год после начала реформы вынужден был признать: «предоставив предприятиям свободу манёвра ресурсами, мы не сумели установить за ними действенный контроль».

    Далее, высвобождавшуюся рабочую силу при  переходе предприятий на «щёкинский метод» надо было куда-то пристраивать, а на создание новых рабочих мест средств не было. Перед страной замаячила угроза безработицы, что тогда казалось советским людям совершенно немыслимым делом.

    Словом, куда ни кинь, всюду клин: выгоды от реформы получали оборотистые руководители предприятий, а все причиненные ею убытки должно было покрывать государство.

    Но  тогда ещё никто из «верхов» не осмеливался сказать, что, допустив в качестве главного критерия эффективности  работы предприятий прибыль, мы тем  самым подчинили народное хозяйство  закону максимально прибыли со всеми вытекающими из этого последствиями, которые не заставят себя долго ждать. (Я об этом писал, но какой от этого мог быть толк.)

    Думается, никто не сумел так доходчиво  изложить главные пороки реформы  Косыгина, как это сделал А.А.Зверев в ранее уже упоминавшейся его книге «Трезво о политике». Вот как он разбирает цепочку рассуждений о прибыли, за которой скрывалась информационно-финансовая агрессия против устоев социалистической экономики.

    «Первое. Любое предприятие, если оно действительно нормально работает, производит товары необходимые людям.

    Второе. Если эти товары людям действительно  нужны, если у них великолепное качество, то такие товары не залеживаются, спрос  на них растёт, предприятие может  постоянно расширять их выпуск и, естественно, его прибыль будет постоянно расти.

    Третье. Чем выше прибыль предприятия, тем  оно лучше работает, тем полнее удовлетворяет потребности людей.

    Четвёртое. Если в аналогичных условиях работают два примерно одинаковых предприятия, то предприятие, у которого выше прибыль, работает лучше. Его продукция лучше удовлетворяет потребности людей, пользуется большим спросом, находит больший сбыт.

    Пятое. Следовательно, чтобы судить о том, насколько эффективно работает предприятие, достаточно знать только один обобщающий показатель – прибыль.

    А валовая прибыль (то есть полученная от продажи не одного, а всех изделий, выпущенных предприятием), как обощающий  показатель, вообще в себя включает всё. Тут и сумма продаж всех товаров, что произвело предприятие. Она  отражает и спрос на продукцию предприятия, чем он выше, тем выше может быть цена на его продукцию, и этот момент также отражается на величине прибыли.

    К тому же, как известно, прибыль –  это разность между доходами и  расходами, значит, она как-то отражает в себе и уровень себестоимости. Чем себестоимость ниже, тем прибыль выше. Значит, и себестоимость с помощью прибыли попадает под контроль тоже.