Неоинституционализм

     Как и почему меняются институты? Д. Норт выделяет два основных источника  таких изменений.

     Первый  — сдвиги в структуре относительных цен. Технический прогресс, открытие новых рынков, рост населения и т.д. — все это ведет либо к изменению цен конечного продукта по отношению к ценам факторов производства либо к изменению цен одних факторов по отношению к ценам других. При изменении цен один или оба участника сделки начинают понимать, что им было бы выгоднее пересмотреть ее условия. Однако организационные формы «вписаны» в правила высокого порядка. Если переход к контракту нового типа требует пересмотра какого-либо фундаментального правила, участники обмена могут пойти на затраты ради того, чтобы попытаться его заменить. Что касается неформальных норм, то они «разъедаются»  ценовыми сдвигами постепенно: просто со временем их начинают соблюдать все реже и реже.

Второй  источник институциональных изменений — идеология, под воздействием которой формируется структура предпочтений людей. Под идеологией Норт понимает субъективные модели, через призму которых люди осмысливают и оценивают окружающий мир. Идеологические убеждения также не свободны от влияния изменений относительных цен: чем больше прибыльных возможностей блокирует чья-либо субъективная картина мира, тем сильнее стимулы к внесению в нее поправок.

     И все же история знает немало примеров, когда идеологический фактор действовал независимо от ценовых сдвигов. Одним из них Д. Норт считает отмену рабства в США. К началу гражданской войны, как показали новейшие исследования, рабство оставалось экономически высокоэффективным институтом. Его отмену можно объяснить только одним — постепенным укоренением в сознании людей представления об аморальности собственности на человеческие существа.

     В любой данный момент времени индивидуальные агенты стоят перед выбором: что  выгоднее — ограничиться взаимодействием  в рамках существующих «правил игры» или направить часть ресурсов на их изменение? Только если ожидаемые выгоды настолько велики, что способны окупить издержки перехода к новой институциональной системе, они станут предпринимать шаги по ее изменению.

     Состояние институционального равновесия Д. Норт определяет как ситуацию, когда никто из агентов не заинтересован в перестройке действующего набора институтов (с учетом издержек, которые им при этом пришлось бы понести). Но всегда ли такое состояние будет одновременно и эффективным? Именно это составляет центральную проблему всей новой экономической истории.

     При нулевых трансакционных издержках  оптимальный набор «правил игры»  складывался бы везде и всегда. Если бы из-за внезапных изменений  во внешней среде какой-либо институт устаревал, ничего не стоило бы заменить его новым. Ситуация была бы точь-в-точь, как в примере с фермером и хозяином ранчо. Например, при резком скачке в спросе на мясо хозяева ранчо могли бы «выкупить» у фермеров согласие на отмену закона, запрещающего проход скота по полям. Положение фермеров, как минимум, не ухудшилось бы, положение хозяев ранчо стало бы лучше. Но само изменение закона оказалось бы излишним: при отсутствии трансакционных издержек фермеры и хозяева ранчо всегда могли бы договориться друг с другом на индивидуальной основе - невзирая ни на какие общие «правила игры». Другими словами, институциональная система была бы полностью нейтральным фактором, своего рода «вуалью» экономической деятельности.

     На  этой основе формируется обобщенная теорема Коуза:

     « Если трансакционные издержки малы, то экономическое развитие всегда будет идти по оптимальной траектории — независимо от имеющегося набора институтов». (Такую макроверсию коузовской теоремы предложил норвежский экономист Т. Эггертсон.) Из обобщенной теоремы Коуза следует, что всякое общество обречено на процветание. Технический прогресс и накопление капитала (физического и человеческого) должны автоматически и повсеместно обеспечивать экономический рост. По этой же причине любые исходные различия в экономическом развитии должны сглаживаться по мере того, как отставшие общества станут перенимать институты передовых.

     Такая «наивная», или «оптимистическая», модель, исходящая из представления, что неэффективные институты  всегда должны вытесняться эффективными, преобладала на ранних стадиях разработки новой институциональной теории. Она, к примеру, была положена в основу книги Д. Норта и Р. Томаса о восходящем развитии западного капитализма.

     Однако  история свидетельствует, что экономический  рост скорее исключение, чем правило. И здесь, по замечанию Норта, новая  институциональная теория сталкивается с двумя главными загадками человеческой истории: почему неэффективные формы  экономики существовали тысячелетиями, и почему развитие разных обществ так часто шло не сближающимися, а расходящимися путями? Почему, говоря иначе, конкуренция на экономических и политических рынках не ведет к последовательной отбраковке плохих «правил игры»?

     Потому, отвечает Норт, что высокие трансакционные издержки делают эти рынки похожими на совершенный рынок неоклассической теории. В своих позднейших работах он ссылается на действие трех факторов:

• двойственная роль государства;
• влияние групп со специальными интересами;
• зависимость эволюции институтов от однажды избранной траектории (path dependence).

     1. Сложные формы обмена невозможны  без участия государства, которое  специфицирует права собственности  и обеспечивает исполнение контрактов. Но, обладая монополией на применение насилия, оно получает возможность переопределять и перераспределять права  собственности. Его роль оказывается двойственной. Государство может способствовать экономическому росту, производя в обмен на налоги важнейшее общественное благо — правопорядок, но может вести себя как «хищник», стремясь максимизировать монопольную ренту — разницу между доходами и расходами казны. Достижению этих целей чаще всего отвечают совершенно разные наборы институтов. Государство может быть заинтересовано в поддержании неэффективных институтов, если это увеличивает монопольную ренту. Фактически, как показывает Норт, так и было на протяжении большей части человеческой истории.

     2. Выгоды и издержки от действия  институтов распределяются неравномерно. Если даже какие-то «правила игры» подрывают благосостояние общества, но при этом ведут к перераспределению богатства в пользу той или иной могущественной группы, они, несмотря ни на что, будут устанавливаться и сохраняться. Перераспределительные соображения часто берут верх над соображениями эффективности (см. выше раздел о школе общественного выбора). Из-за высоких трансакционных издержек проигрывающая от несовершенных институтов группа редко бывает способна «откупиться» от заинтересованной в их сохранении группы и получить ее согласие на введение более эффективных институтов. По убеждению Порта, политическим рынкам органически присуща тенденция производить на свет неэффективные права собственности, ведущие к стагнации и упадку.

     3. Институты отличает значительная  экономия на масштабах: когда какое-то правило установлено, его можно с минимальными затратами распространять на все большее число людей и сфер деятельности. Но само создание институтов требует крупных первоначальных вложений, являющихся необратимыми (sunk costs). Поэтому «новые» и «старые» институты находятся в неразрывном положении. «Старый» институт свободен от издержек, которые пришлось бы нести при установлении «нового», так что сохранение менее совершенного института, если учесть возможные затраты по его замене, часто оказывается более предпочтительным. Кроме того, субъективные модели и организационные формы «притираются» к особенностям существующих «правил игры» и при других правилах могут полностью обесцениваться. На освоение действующих норм и законов люди затрачивают огромные ресурсы. Поэтому институциональные изменения неизбежно встречают сильнейшее сопротивление даже тогда, когда они увеличивают благосостояние общества.

     Все это стабилизирует сложившуюся  институциональную систему независимо от ее эффективности. В результате институты оказываются далеко не нейтральным фактором: они «загоняют» общество в определенное русло, с которого потом трудно свернуть. С этим Д. Норт связывает феномен расходящихся траекторий развития.

     В одной из своих работ он предпринял попытку сравнительного анализа экономической истории Англии и Испании. В XVI в. они находились в очень схожих стартовых условиях. Но в Англии мощное противодействие дворян и купечества произволу королевской власти помогло раннему упрочению частной собственности и связанных с ней институтов. Напротив, в Испании победа оказалась на стороне короны и государственной бюрократии. Это задало расходящиеся траектории дальнейшего развития: восходящего — в Англии, стагнирующего — в Испании. Более того, перенос «материнских» институтов в английские и испанские колонии в Новом Свете привел к тому, что столь же отличными оказались затем пути развития Северной и Южной Америки.

     В реальных обществах, заключает Норт, всегда существует «смесь» из эффективных  и неэффективных институтов. Одни поощряют инвестиции и нововведения, другие — борьбу за льготы и привилегии, одни способствуют конкуренции, другие — монополизации, одни расширяют поле взаимовыгодного обмена, другие — сужают его. Все решает соотношение между первыми и вторыми. Таким образом, «институты имеют значение».

2.3.   Оливер Итон Уильямсон и его вклад в теорию трансакционных издержек.

     Огромный  вклад в трансакционную теорию фирмы  был внесен О. Уильямсоном (родился  в 1932). Основными работами Уильямсона являются: "Рынки и иерархии" (1975), "Экономические институты капитализма" (1985). В этих работах Уильямсон решил сделать трансакцию главной единицей анализа (как призывал когда-то Дж. Р. Коммонс), и попытался применил забытый инструмент "трансакционные затраты" к объяснению главного вопроса: как будет организована конкретная трансакция - через фирму, долгосрочный контракт, краткосрочный контракт или разовые покупки? Сам Уильямсон называл свои исследования экономической теорией трансакционных затрат (transaction cost economics).

     Кроме трансакционных затрат, Уильямсоном  были взяты на вооружение были взяты  несколько концепций из появившегося в 1960-х нового направления в экономической  мысли − поведенческой экономической  теории (behavioral economics).

     Первой  концепцией является ограниченная рациональность − принятие решений без сбора всей доступной информации и осуществления всех возможных расчетов. Невозможно предугадать все изменения, невозможно составить контракт, который исчерпывал бы все варианты развития будущих событий.

     Второй концепцией является оппортунизм − тайное или явное следование собственным интересам в ущерб целям партнера. Поскольку существует вероятность оппортунизма, трансакция оказывается опасной и требует правового обеспечения в виде контракта.

     Важное  место в концепции Уильямсона занимали три характеристики любой трансакции, которые влияют на выбор способа ее осуществления.

     Первая  и наиболее важная характеристика −  специфичность активов, участвующих  в сделке. Специфичность актива означает, что этот актив имеет высокую ценность в данной конкретной сделке и заметно более низкую ценность при альтернативном использовании. Поскольку люди склонны вести себя согласно своим корыстным интересам, а не ради соблюдения интересов партнера (оппортунизм), а все варианты развития событий в контракте прописать нельзя (ограниченная рациональность), возникает угроза неблагоприятных действий одного из партнеров. Если, например, небольшая фирма инвестирует в специальное оборудование по производству запчастей для крупной автомобильной корпорации, то эти инвестиции оказываются связаны специфическим активом, который имеет ценность только при указанном использовании, а попытка продать или сдать в аренду еще кому-то не приведет к успеху. Это означает, что обе стороны могут получить в той или иной ситуации власть друг над другом и добиться снижения или повышения цены контракта. Чем более специфичный актив участвует в сделке, тем скорее угроза оппортунизма приведет к заключению долгосрочного контракта или вообще потребует создания единой фирмы.

     Ситуацию  усложняют другие две характеристики любой сделки.

Неопределенность  − Скорость изменений спроса или  технологии −  чем быстрее происходят изменения в технологии, тем больше вероятность возникновения конфликтной  ситуации и следовательно тем  скорее будет предпочтена фирма или долгосрочный контракт. С другой стороны чем быстрее нужно реагировать на изменения спроса, тем скорее будет выбрана фирма, а не контракт.

     Частота трансакций  − эта характеристика подчеркивает важность для фирмы  данной трансакции. Если она должна совершаться часто, то есть больше стимулов для того, чтобы инкорпорировать ее в одно из своих подразделений, так как решать часто проблемы, связанные с преодолением возможного оппортунизма никому не хочется.