Неоинституционализм

     Против  позиции Пигу о необходимости  государственного вмешательства и  была направлена теорема Коуза.

     С его точки зрения, в условиях нулевых  трансакционных издержек (а именно из этих условий исходила стандартная неоклассическая теория) рынок сам сумеет справиться с внешними эффектами. Теорема Коуза гласит: «Если права собственности четко определены и трансакционные издержки равны нулю, то размещение ресурсов (структура производства) будет оставаться неизменной и эффективной независимо от изменений в распределении прав собственности».

     Таким образом, выдвигается парадоксальное положение: при отсутствии издержек по заключению сделок структура производства остается той же самой независимо от того, кто каким ресурсом владеет. Теорема доказывалась Коузом на ряде примеров, частично условных, частично взятых из реальной жизни.

     Представим, что по соседству расположены  земледельческая ферма и скотоводческое ранчо, причем скот хозяина ранчо может заходить на поля фермера, нанося ущерб посевам. Если хозяин ранчо не несет за это ответственности, его частные издержки будут меньше социальных. Казалось бы, есть все основания для вмешательства государства. Однако Коуз доказывает обратное: если закон разрешает фермеру и хозяину ранчо вступать в контрактные отношения по поводу потравы, тогда вмешательство государства не потребуется; все разрешится само собой.

     Допустим, оптимальные условия производства, при которых оба участника  достигают максимума совокупного благосостояния, заключаются в следующем: фермер собирает со своего участка урожай в 10 ц зерна, а хозяин ранчо откармливает 10 коров. Но вот хозяин ранчо решает завести еще одну, одиннадцатую корову. Чистый доход от нее составит 50 дол. Одновременно это приведет к превышению оптимальной нагрузки на пастбище и неизбежно возникнет угроза потравы для фермера. Из-за этой дополнительной коровы будет потерян урожай в размере 1 ц зерна, что дало бы фермеру 60 дол. чистого дохода.

     Рассмотрим  первый случай: правом не допускать потраву обладает фермер. Тогда он потребует от хозяина ранчо компенсацию, не меньшую, чем 60 дол. А прибыль от одиннадцатой коровы — только 50 дол. Вывод: хозяин ранчо откажется от увеличения стада, и структура производства останется прежней (а, значит, и эффективной) — 10 ц зерна и 10 голов скота.

     Во  втором случае права распределены так, что хозяин ранчо не несет ответственности  за потраву. Однако у фермера остается право предложить ему компенсацию  за отказ от выращивания дополнительной коровы. Размер «выкупа», по Коузу, будет лежать в пределах от 50 дол. (прибыль хозяина ранчо от одиннадцатой коровы) до 60 дол. (прибыль фермера от десятого центнера зерна). При такой компенсации оба участника окажутся в выигрыше, и хозяин ранчо опять-таки откажется от выращивания «неоптимальной» единицы скота. Структура производства не изменится.

     Конечный  вывод Коуза таков: и в том  случае, когда фермер имеет право  взыскать штраф с хозяина ранчо, и в том случае, когда право  потравы остается за хозяином ранчо (т.е. при любом распределении прав собственности), исход оказывается одним — права все равно переходят к той стороне, которая ценит их выше (в данном случае — к фермеру), а структура производства остается неизменной и оптимальной. Сам Коуз по этому поводу пишет следующее: «Если бы все права были ясно определены и предписаны, если бы трансакционные издержки были равны нулю, если бы люди соглашались твердо придерживаться результатов добровольного обмена, то никаких экстерналий не было бы». «Провалов рынка» в этих условиях не происходило бы, и у государства не осталось бы никаких оснований для вмешательства с целью корректировки рыночного механизма.

     Примечательно, что сам Коуз, полемизируя с  положениями А. Пигу, не ставил перед  собой задачи сформулировать какую-то общую теорему. Само выражение «теорема Коуза», равно как и первая ее формулировка, были введены в оборот Дж. Стиглером, хотя последний и основывался на статье Коуза 1960 г. Сегодня теорема Коуза считается одним из наиболее ярких достижений экономической мысли послевоенного периода.

     Из  нее следует несколько важных теоретических и практических выводов.

     Во-первых, она раскрывает экономический смысл  прав собственности. Согласно Коузу, экстерналии (т.е. расхождения между частными и социальными издержками и выгодами) появляются лишь тогда, когда права собственности определены нечетко, размыты. Когда права определены четко, тогда все экстерналии «интернализируются» (внешние издержки становятся внутренними). Не случайно главным полем конфликтов в связи с внешними эффектами оказываются ресурсы, которые из категории неограниченных перемещаются в категорию редких (вода, воздух) и на которые до этого прав собственности в принципе не существовало.

     Во-вторых, теорема Коуза отводит обвинения  рынка в «провалах». Путь к преодолению экстерналии лежит через создание новых прав собственности в тех областях, где они нечетко определены. Поэтому внешние эффекты и их отрицательные последствия порождаются дефектным законодательством; если кто здесь и «проваливается», так это государство. Теорема Коуза по существу снимает стандартные обвинения в разрушении окружающей среды, выдвигаемые против рынка и частной собственности. Из нее следует обратное заключение: кдеградации внешней среды ведет не избыточное, а недостаточное развитие частной собственности.

     В-третьих, теорема Коуза выявляет ключевое значение трансак-ционных издержек. Когда они положительны, распределение  прав собственности перестает быть нейтральным фактором и начинает влиять на эффективность и структуру  производства.

     В-четвертых, теорема Коуза показывает, что ссылки на внешние эффекты - недостаточное основание для государственного вмешательства. В случае низких трансакционных издержек оно излишне, в случаях высоких - далеко не всегда экономически оправдано. Ведь действия государства сами сопряжены с положительными трансакционными издержками, так что лечение вполне может быть хуже самой болезни.

     Влияние Коуза на развитие экономической  мысли было глубоким и разноплановым. Его статья «проблема социальных издержек» стала одной из наиболее цитируемых в западной литературе. Из его работы выросли целые новые разделы экономической науки (экономика права, например). В более широком смысле его идеи заложили теоретический фундамент для развития неоинституционального направления.

     Однако  восприятие Коуза другими экономистами оказалось достаточно односторонним. Для него самого вымышленная экономика  с нулевыми трансакционными издержками была лишь переходной ступенькой к  рассмотрению реального мира, где  они всегда положительны. К сожалению, в этой части его исследование вызвало меньший интерес, чем знаменитая теорема. Именно на ней сосредоточилось внимание большинства экономистов, поскольку она отлично вписывалась в господствующие неоклассические представления. Как признавал сам Коуз, его попытка «выманить» экономистов из воображаемого мира «классной доски» не увенчалась успехом.

        2.1.2. Развитие идей Коуза в трудах современных экономистов

     Развивая  анализ Коуза, современные экономисты предложили несколько различных  классификаций трансакционных издержек. В соответствии с одной из них выделяются:

1) издержки  поиска информации — затраты  времени и ресурсов на получение  и обработку информации о ценах,  об интересующих товарах и  услугах, об имеющихся поставщиках  и потребителях;

2) издержки  ведения переговоров;

3) издержки  измерения количества и качества  вступающих в обмен товаров  и услуг − затраты на промеры,  измерительную технику, потери  от остающихся ошибок и неточностей;

4) издержки  по спецификации и защите прав  собственности — расходы на  содержание судов, арбитража, органов государственного управления, а также затраты времени и ресурсов, необходимые для восстановления нарушенных прав;

5) издержки  оппортунистического поведения.

     Различают две основные формы:

• «отлынивание» (shirking): оно возникает при асимметрии информации, когда агент точно знает, сколько им затрачено усилий, а принципал имеет об этом лишь приблизительное представление (так называемая ситуация «скрытого действия»). В таком случае возникает и стимул, и возможность работать не с полной отдачей. Особенно остро встает эта проблема, когда люди работают сообща («командой») и личный вклад каждого определить очень трудно;
• «вымогательство» (holding-up): оно наблюдается в тех случаях, когда какой-либо агент обладает ресурсом, специально приспособленным для использования в данной «команде» и не имеющим высокой ценности вне нее. Такой ресурс называется «специфическим». У остальных участников появляется тогда возможность претендовать на часть дохода (квазиренту) от этого ресурса, угрожая его владельцу разрывом отношений, если тот откажется с ними поделиться. Угроза «вымогательства» подрывает стимулы к инвестированию в специфические активы.

     В 1986 г. профессорами Д. Уоллисом и Д. Нортом была впервые измерена общая доля трансакционных издержек в валовом  национальном продукте США. Согласно полученным оценкам, доля в ВВП США трансакционных услуг, оказываемых частным сектором, увеличилась с23%в 1870г. до 41%в 1970г., оказываемых государством — с 3,6% в 1870 г. до 13,9% в 1970 г., что в итоге составило рост с 26,6 до 54,9%.

     Расширение  трансакционного сектора экономики  авторы назвали «структурным сдвигом  первостепенной важности». Здесь, по их мнению, лежит ключ к объяснению контраста между развитыми и развивающимися странами.

   2.2.    Дуглас Сесил Норт и его концепция институтов

       Дуглас Сесил Норт (родился в  1920 г.) - американский экономист и  статистик, специалист по экономической  истории и истории экономических учений, один из основателей клиометрики, Нобелевский лауреат по экономике (1993). Его подход ориентирован на объяснение структуры и изменения экономик в исторической перспективе на основе исследования взаимосвязей институтов, организаций, технологии, влияющих на уровень трансакционных издержек и зависящих от последних.

     Наиболее  значительным научным результатом  исследований ученого стала разработка эмпирической модели ранней американской экономической истории. В основу принятого Нортом подхода легло положение, согласно которому структура рыночной экономики и протекающие в ней процессы тесно связаны с социальными и политическими институтами страны, поэтому экономическую историю и экономические теории следует связывать с институциональными изменениями. Основные работы Норта: «Экономический рост США: 1790-1860» (1961), «Подъем западного мира: новая экономическая история» (1973), «Структура и движение экономической истории» (1981). Лауреат Нобелевской премии (совместно с Р. Фоуджелом) по экономике 1983 г. «За применение экономической теории и количественных методов к изучению исторических событий».

     Концепция институтов Норта  исходит из того, что, будучи «правилами игры», институты  задают систему стимулов (положительных  и отрицательных), направляя деятельность людей по определенному руслу. Этим они снижают неопределенность и делают социальную среду более предсказуемой. Когда люди верят в надежность и справедливость законов, договоров и прав собственности, они воздерживаются от попыток мошенничества, кражи, обмана. Так институты выполняют свою главную функцию — экономию трансакционных издержек. Однако создание и поддержание общих «правил игры» в свою очередь требует немалых затрат. Толчок к разработке новой экономической истории дало именно осознание небесплатности действия институтов.

     В составе институтов Д. Норт выделяет три главные составляющие:  

 а)  неформальные ограничения (традиции, обычаи, всякого рода социальные  условности);

 б)  формальные правила (конституции,  законы, судебные прецеденты, административные  акты);

 в)  механизмы принуждения, обеспечивающие  соблюдение правил (суды, полиция  и т.д.).

     Неформальные  институты образуют как бы подводную  часть айсберга. Они складываются спонтанно, без чьего-либо сознательного  замысла, как побочный результат  взаимодействия множества людей, преследующих собственные интересы. Многое в этом процессе прояснила теория игр, ставшая сегодня наиболее популярным инструментом неоинституциональных исследований.

     Формальные  институты и механизмы их защиты устанавливаются и поддерживаются сознательно, в основном силой государства. Они выстраиваются в определенную иерархию: правила высшего порядка изменить труднее, чем правила низшего порядка (конституцию труднее, чем закон, закон труднее, чем административный акт). Формальные правила допускают резкую одномоментную ломку (в периоды революций), тогда как неформальные меняются лишь постепенно. Как отмечает Д. Норт, российская революция в октябре 1917 г. стала, возможно, самой решительной перекройкой всей институциональной структуры общества, какую только знала история. Но и она не смогла отменить множества прежних обычаев, привычек, стандартов поведения, сохранявшихся еще очень долго.