Модели человека в экономической науке

     2. 2.2 Гедонизм экономического  человека

     Из  предыдущего пункта стало понятно, что Веблен считал бентамовскую модель человека краеугольным камнем неоклассической теории, который делает невозможным создание эволюционной экономической теории, которая исследовала бы экономическую жизнь в её развитии, изменчивости. Такое представление о человеке, утверждал исследователь, формирует представление о нём как о пассивном, в существенной мере инертном сгустке желаний счастья: «Он не является частью прошлого, он не оставляет последствий. Он – изолированная, конечная человеческая данная величина, устойчиво равновесная, – если абстрагироваться от совокупности сил, которые посягают на то, чтобы переместить его то в одном, то в другом направлении. Сам себя уравновешивающий в пространстве элементов, он вращается симметрично вдоль собственной духовной оси, до тех пор пока параллелограмм сил не преодолевает его, после чего он продолжает движение по результирующей линии. Когда сила воздействия утихает, он приходит в состояние покоя, он, как прежде, - обособленный сгусток потребностей. Духовно гедонистический человек не является очагом жизни, за исключением того, что выступает объектом в ряду превращений, обусловленных обстоятельствами, внешними по отношению к нему и чуждыми ему» [14, c. 107] – так Веблен в свойственной ему образной манере поясняет свои мысли. «Постулат гедонизма и связанное с ним понятие дифференциальной полезности никогда не служили и не могут служить инструментом исследования сущности феноменов роста» – заключает он [15]. И действительно, как можно создать эволюционную теорию, если базовый её компонент – человек – предполагается неподверженным изменениям?

     Итак, построение эволюционной теории невозможно, потому что не эволюционна модель человека. Но почему же она не эволюционна? Веблен отвечает и на этот вопрос: «гедонистические предрассудки терпят неудачу именно потому, что ограничивают своё внимание лишь теми аспектами экономического поведения, которое считается независимым от привычных стандартов и идеалов, и не оказывающими никакого влияния на формирование привычки. Они не рассматривают или просто абстрагируются от причинных зависимостей в экономической жизни, связанных с предрасположенностями и привычками, и исключают из теоретического рассмотрения любой интерес к фактам культурного роста, чтобы сосредоточить внимание на тех аспектах, которые в наших глазах несущественны» [15]. Ниже исследователь признаёт, что хотя некоторые институциональные предпосылки в гедонисткой модели учитываются, он присутствуют в ней как априорные постулаты, что, опять же, не способствует генетическому анализу экономической жизни.

     Однако  не только это не устраивает Веблена в неоклассическом «сгустке потребностей и желаний счастья», он также критикует его рациональность. Исследователь утверждает, что причина абсолютной рациональности – ограниченность экономической теории принципом достаточного основания, её телеологический характер, при котором текущие явления считаются обусловленными будущими последствиями [15]. Естественно, что такое отношение между будущим и настоящим, предполагает наличие рационального агента, который может совершенно точно просчитать все варианты развития в будущем, основываясь на параметрическом знании текущей ситуации (т. е. знании всех её параметров). Но, замечает Веблен, действия человека далеко не всегда бывают рациональны, он не бесчувственный калькулятор; очень часто его поступки продиктованы совсем другими мотивами, например, привычками или инстинктами.

     Из  опоры неоклассической теории на принцип достаточного основания  Веблен выводит ещё одно важное следствие. Он замечает, что т. к. отношение достаточного основания действует в направлении от будущего к настоящему, то оно значимо только как субъективный феномен, в отличие от отношения причины и следствия, с помощью которого можно открыть объективные законы и должно производить любой анализ.

     Конечно, исследователь понимает, что в  человеческом поведении отношение  достаточного основания – весьма существенный элемент, который отличает человека от животного, не способного ставить долговременной цели и планировать  своё будущее, но он убеждён, что именно причинно-следственные связи должны лежать в основе любой науки. 

     2. 2 3 Невнимание к  междисциплинарным  исследованиям

     Неоклассическая модель человека не способствует междисциплинарным  исследованиям в том смысле, чтобы  перенимать опыт других наук, более-менее  кардинально корректируя основные постулаты своей теории. Мне кажется, что подобная «нечувствительность» – прямое следствие методологического  индивидуализма: отказавшись учитывать  разнообразные социальные явления  в лице многих институтов, экономисты перестали нуждаться в знаниях  других наук, исследующие эти явления. Не случайно, одним из любимых способов анализа среди экономистов является метод робинзонады, при котором  человек, ведущий хозяйственную  деятельность, представлялся единственным жителем острова, лишённым всяких социальных связей – апогей индивидуализма! Здесь  особенно виден недостаток междисциплинарного подхода: так как такая ситуация в реальной жизни практически  невозможна, все результаты, полученные с помощью этого метода будут  иметь очень ограниченную область  применения, ведь чем глубже абстракция, тем ошибочнее выводы, полученный с её помощью.

     Ещё одной вероятной причиной нежелания  неоклассиков перенимать опыт других наук является боязнь вносить изменения  в логически стройную, способную  быть описанной математическими  уравнениями и вполне сносно работающую неоклассическую теорию. «От добра  добра не ищут» – вероятно думали неоклассики. В моменты же глубоких кризисов, имевших экономические корни, неизбежно возрастал интерес к альтернативным теориям: так было и с марксизмом, к которому пролетариев побудило обратиться их бедственное положение, и с кейсианством, после «Великой депрессии».

     Веблен был свободен от этих ограничений. С одной стороны он был недоволен господствующей экономической теорий и общественной идеологией, называемой социал-дарвинизмом. Её глашатаи, в том числе Г. Спенсер (между прочим, друг «стального короля» Э. Карнеги) «вещали, что ожесточенная конкурентная борьба в промышленности, вытеснение аутсайдеров крупными корпорациями (трестами) — идеальное зеркало «естественного порядка вещей» [28, с. 314] Веблен же «ощущал … дисформизм» [28, с. 314] который определил его судьбу в науке и в жизни.

     С другой стороны институциональная  теория строится на принципе методологического  коллективизма. В подтверждение можно привести слова Веблена: «адекватную теорию экономического поведения, даже предназначенную для получения статических выводов, нельзя построить просто с точки зрения индивида (как это происходит в экономической теории предельной полезности), потому что ее нельзя построить исходя только из основополагающих черт человеческой природы, ведь реакции, из которых состоит человеческое поведение, происходят в соответствии с институциональными нормами и со стимулами, имеющими институциональный смысл. Помимо прочего, ситуация, которая провоцирует действие или препятствует ему, сама так или иначе имеет институциональное, культурное происхождение» [15], а в статье «Почему экономика не является эволюционной наукой?» он даже утверждал, что экономическая теория должна быть теорией процесса культурного роста, как детерминанты экономического интереса [14, с. 109].

     институционализм веблен человек неоклассический 

     2.3 Психологические  истоки институционального  человека

     Мы  выделили существование гедонистической  модели человека как одну из важнейших  причин недовольства Веблена существующим в то время статусом экономической науки. Критикуя её, Веблен говорил, что современная ему психология, подкреплённая антропологическими исследованиями, иначе трактует человеческую природу. На вопрос «как конкретно?» нам поможет ответить труд другого видного представителя американского институционализма Уэсли Клэра Митчелла, под названием «Рациональность экономической деятельности».

     Значительную  часть своей работы У. Митчелл  посвящает обзору книги замечательного психолога того времени Уильяма  Макдугалла «An introduction to social psychology», которая предназначалась специально для студентов, изучающих общественные науки. В книге У. Макдугалл хотел представить этим студентам «минимальное знание о психологической доктрине, которая является обязательной частью их аналитического аппарата». Причина такого стремления – желание помочь всем представителям общественных наук в построении целостной и верной концепции человеческой природы, которая позволила бы придать этим наукам эволюционный характер. Именно эволюционное направление Макдугалл считал наиболее естественным и единственно правильным направлением развития научной мысли.

     У. Митчелл начинает свою статью с тезиса о том, что лишь немногие экономисты утруждали себя изучением психологии, хотя определённые психологические  концепции всегда фигурировали среди  научных предпосылок. Они, говорит  Митчелл, «усвоили практику формулирования для самих себя «нескольких принципов  человеческой природы», подтвержденных прошлым опытом, которые могли  бы послужить определенным исследовательским  целям».

     Причём  эти принципы часто являются ошибочными: «Многие выводы экономистов-классиков, - утверждает мистер Макдугалл, - противоречили фактам именно потому, что были порождены этими ошибочными психологическими предпосылками» [цит. по 24, с. 81]. Одной из таких ошибочных предпосылок является, например, утверждение о том, что человек — «это рационально мыслящее существо, которое всегда ищет выгоду для себя, полагаясь на разум, или руководствуется в своей деятельности просвещенным эгоизмом; как правило, все это еще сочеталось с … психологическим гедонизмом … , то есть выгода отождествлялась с удовольствием» [цит. по 24, с. 81]. В этом важнейшем утверждении неоклассики кроются, по мнению мистера Макдугалла, сразу несколько ошибочных предпосылок. Первая заключается в том, что «степень рациональности человека очень низка, а по большей части люди поступают довольно неразумно, выбирая довольно необдуманный образ поведения», вторая – в психологическом гедонизме. По мнению У. Макдугалла эта доктрина настолько устарела, что он даже счёл ненужным приводить её критику. Здесь взгляды автора учебника совпадают с мнением Веблена.

     Вместо  такой гедонистической концепции  американский психолог предлагает другой, современный подход, объясняющий  природу человека. Он утверждает, что  не удовольствия и страдания являются источником деятельности, но инстинкты: «Инстинктивные побуждения предопределяют цели любой деятельности и играют роль движущей для всей психической  деятельности. И весь сложный мыслительный аппарат наиболее высокоразвитого  разума является лишь средством достижения этих целей, лишь инструментом, посредством  которого эти побуждения ищут удовлетворения» [цит. по 24, с. 82]. Инстинкты Макгугалл определяет как «наследственную или врожденную психофизическую склонность, заставляющую своего владельца воспринимать и обращать внимание на цели определенного рода, переживать эмоциональное возбуждение определенного свойства при восприятии соответствующих объектов и действовать в отношении этих объектов определенным образом, или, по крайней мере, ощущать побуждения к совершению действий определенного рода».

     Инстинкт включает себя три части: афферентную, соответствующую познавательному аспекту психологического процесса, центральную, соответствующую эмоциональному аспекту, и эфферентную, соответствующую волевому аспекту [24, с. 82]. Центральная, эмоциональная часть предполагается неизменной, общей для всех индивидов, в отличие от двух других. Это определяет то, что, по мнению Макдугалла, именно на эмоциональном аспекте разума должно быть сосредоточено внимание исследователя.

     Но  экономистов, конечно, больше всего  интересует, какая роль в новейшей психологической теории отводится  удовольствиям и страданиям. Эта  роль очень скромна, она состоит  в видоизменении инстинктивных  процессов со стороны их длительности: удовольствие имеет свойство поддерживать и продлевать любой вид деятельности, страдание – сокращать.

     В противовес этим гедонистическим посылкам Макдугалл в процессе формирования человеческой деятельности придаёт большое значение привычкам. В формировании привычек в полной мере проявляется указанное выше свойство удовольствия, ведь, по мнению психолога, они происходят из тех инстинктивных действий, которые сопровождаются удовольствием.

     Своей теорией Макдугалл показывает, что нельзя свести жизнь общества к простой сумме деятельности эгоистичных гедонистов. По его мнению, истоки любой сложной деятельности лежат в инстинктах и других склонностях, общих для всех людей и укоренившихся ещё в поведении далёких предков. 

     2.4 Модель человека  в теории Веблена

     Коротко рассмотрев психологическую концепцию  актуальную для того времени, можно  предположить, что она совпадает  с таковой в теории Веблена, ведь именно на данные психологической науки опирался первый институционалист, руководствуясь требованием междисциплинарности, о чём не раз он упоминал на страницах своих произведений. Для подтверждения этой гипотезы рассмотрим теорию Веблена относительно человека и выделим её основные признаки.

     Первый  признак, которым отличается вебленовский анализ человека от неоклассического анализа, является рассмотрение человека в процессе его эволюции. «В отличии практически от всех остальных направлений экономической теории они (имеются в виду институционалисты – Н. О.) не исходят из человеческой природы как из данности, а пытаются изучить закономерности её формирования и эволюции. Напомним, что у неоклассиков поведение человека предопределено сложившийся у него системой предпочтений» [9, с. 176] – так говорит об этом признаке В. С. Автономов. И действительно, Веблен утверждает, что человек является результатом эволюции, а точнее – естественного отбора. Иллюстрирует он это утверждение, используя праздный класс: автор утверждает, что именно этот класс в значительной мере ответственен за отбор определённых этнических типов [29].