Методологические проблемы экономической науки

Совместное  действие тенденций к обособлению  теоретико-инструментальной деятельности и расширению фронта частных теоретических  разработок привело к своеобразному  «переворачиванию» отношений между  фундаментальной и прикладной наукой. Многие идеи и методы, определившие направление развития экономической науки во второй половине ХХ в., родились в междисциплинарных коллективах масштабных прикладных проектов (военных, космических и т.п.) и были выдвинуты неэкономистами: Д. фон Нейманом, Г. Саймоном, Д. Нэшом и др.21 Эти исследования действительно были прикладными в том смысле, что они не были направлены на открытие и осмысление новых экономических явлений. В то же время их трудно назвать прикладными в смысле приложения ранее полученных теоретических результатов к решению практических проблем. Скорее наоборот: решение прикладных задач стимулировало «импорт» новых аналитических средств из других дисциплин, и - в ряде случаев - этот инструментарий становился основой новых направлений экономической теории.

Модель  развития современной экономической  науки, ориентированная на «импорт» теоретического инструментария из других наук, прежде всего - математики, оказалась  во многих отношениях весьма успешной. Авторитет в научных и политических кругах, устойчивый спрос и достаточно емкая ниша на рынке интеллектуальных услуг - характерные проявления общественного  статуса экономиста во многих странах.

Однако  эти успехи имели и свою цену. «Большие теории», отвечавшие на вопросы  типа «куда идет экономика и/или  общество?» и составлявшие главное  содержание экономической науки  ХIХ в., не просто ушли на второй план - для большинства современных экономистов они вообще выпали из поля зрения и сферы их профессиональной ответственности. Экономическая наука потеряла экономику как свой предмет, измельчала тематически, стала «аспектной» наукой.22  

4.5. От  метода к методологии 

      Это не могло остаться незамеченным в  научном сообществе. В те же 80-е  гг. ХХ в. в мировой экономической науке начался методологический бум, который продолжается до сих пор. Поток публикаций по методологическим и философским проблемам экономического познания исчисляется десятками монографий и сотнями научных статей в год. Результатом этой интеллектуальной активности стало формирование экономической методологии как специализированной области исследований, возникновение соответствующего международного научного сообщества. Оно объединило экономистов (М. Блауг, Р. Бэкхауз, К. Гувер, Б. Колдвелл, Т. Майер, Д. МакКлоски, У.Сэмюэлс и др.), философов (У. Мяки, А. Розенберг, Д. Хаусман и др.), методологов науки (Н. Картрайт), даже лингвистов в общем стремлении осмыслить предпосылки, тенденции, проблемы и перспективы развития экономической науки, повысить тем самым уровень профессионального самосознания экономистов, содействовать более адекватному восприятию экономических идей.

      Важным  признаком и одновременно фактором консолидации нового научного сообщества служит появление специализированных научных  журналов – «Экономика и философия» (Economics and Philosophy – выходит с 1985 г.) и «Журнал экономической методологии» (Journal of Economic Methodology - выходит с 1994 г.); тематических антологий, учебных пособий.23

      Рост  количества публикаций по экономической  методологии - это лишь внешнее выражение  процесса качественной трансформации  данной области исследований: ее границ, тематики, целевых установок. Направления  такой трансформации можно суммировать  следующим образом:

      а) Методология из преимущественно  нормативной (предписывающей, какие  исследования считать научными, какие методы – надежными, а результаты – достоверными) стала преимущественно дескриптивной и позитивной. Ныне она стремится описывать и осмысливать фактически сложившие структуры экономического знания, тенденции его эволюции, практику научной деятельности.

      б) Радикально расширилось предметное поле экономической методологии, охватившее ныне широкий спектр не только собственно методологических, но и философских  проблем экономической науки. Это  уже не только теория метода, фокусирующая внимание на инструментальной стороне  научной деятельности - экономическая  методология включила в круг своих  интересов сначала эпистемологическую проблематику (анализ экономического знания и познания), а затем и онтологическую, связанную с метанаучными (философскими, этическими, идеологическими и т.д.) представлениями о самой экономической реальности.

      в) Наконец, с течением времени изменилось само восприятие экономической науки  как объекта методологического  анализа. Образ науки как единого  «древа знания», формирующего свои новые  ветви-направления на твердом стволе-основании  ранее освоенных истин, постепенно уступал место новым представлениям, рисующим мир экономической науки  плюралистичным, а само знание - ограниченным и фрагментарным. Подобная трансформация в области экономической методологии отразила масштабные тенденции, определявшие в странах Запада интеллектуальный климат последней трети ХХ века. 

5. Национальная  экономическая наука: от кризиса к новому основанию и качеству.

 

Институт  науки является неотъемлемым свойством  любого зрелого национального

государства. Существует прямая связь между уровнем  достижений в области науки и

уровнем социально-экономического развития той  или иной страны. Особое место здесь

принадлежит экономической науке, которая, как  известно, призвана выступать

теоретической основой проводимой экономической  политики и способствовать выработке

рациональных  решений на уровне фирмы. Следовательно, значение идей экономистов,

мыслителей  от политики и когда они правы, и когда ошибаются, гораздо влиятельнее, чем

принято думать. Иначе говоря, беспрецедентный по времени и по своим проявлениям

социально-экономический  кризис в республике есть не что  иное как отражение кризиса

национальной  экономической науки. Поправка на проблему перехода экономического

знания  в реальную действительность через  процедуру принятия решений может  как-то

немного снять с экономистов-теоретиков этот «первородный грех».

Кризис  экономической науки обнаруживает себя не только в хозяйственной

практике, но и в самой, так называемой теории, т.е. на гносеологическом уровне.

Циклическое развитие экономической теории так  же естественно, как циклическая

динамика  самой экономики. Но здесь важно  для антициклического противодействия в

хозяйственной жизни видеть тупиковые и кризисные  признаки экономической науки.

По  сути дела, уход с исторической арены  СССР со всеми его продуктами распада

запрограммирован  был еще в 1950-е гг., когда был  допущен стратегический просчет

правящей  партией в выборе приоритетов, среди  которых не оказалось достойного места

такому  социальному феномену, как наука. Нежелание поделиться властью, а  возможно, и

привилегиями  хотя бы в рамках общественного признания  предопределило целый

комплекс  социально-экономических проблем, остро  проявившихся в 1980-е гг., что,

естественно, подтолкнуло к «гласному, коллективному  и демократическому» поиску

рациональных  решений. Но стремительные события  истории, испытывающей на себе

внутренние  и внешние факторы воздействия, определили теорию, которая не только

пыталась  ответить на вопрос «в каком обществе мы живем?», но и в рамках

«обновленного социализма» определить пути повышения  эффективности производства и

совершенствования других вое производственных отношений. Надо сказать, что

содержательный  ход дискуссий по этим вопросам в  то еще недалекое время давал  мало

шансов  на положительные результаты.

Революционное нарушение «естественного хода событий» оставило «экономику

социализма» без привычных экономических  форм, а, следовательно, и без того, по В.

Ойкену, «экономического порядка», с помощью которого управлялась бывшая

экономическая система, а также без соответствующих  логических понятий, входивших в

арсенал такого предмета, как «политэкономия социализма»: собственность, план,

хозрасчет, себестоимость, норматив и т.п. На практике это вылилось в неуправляемый

хаос, охвативший практически все постсоциалистические страны, оставшаяся ниша от

того, что называлось «теория», без осмысления заполнилось вначале непривычным  и

чуждым  словом «рынок». Вот в трактовке  этого нового понятия каждый, начиная  от

рабочего  и заканчивая государственным деятелем, проявил удивительную вольность  и

фантазию. В реальной же жизни все это «непонятное» реализовалось в циничной

«прихватизации» (переплетающейся с романтической «ваучеризацией»), наглой

коррупции, безнаказанном взяточничестве, примитивных, но действенных финансовых

аферах, обыкновенном разбое и рэкете. Даже Д. Сакс, «крестный отец» российских

реформ, не может понять и принять чудовищных последствий проводимых в России и

других  странах СНГ радикальных реформ (Московские новости. 1995. № 87. С. 3). Не

видит абсолютно никаких перспектив в  проводимой экономической политике в России и

другой  популярный и влиятельный деятель  Д. Сорос: «Представьте политические

последствия грабительского капитализма в России. Добывающие отрасли будут

процветать, но ВПК разрушаться. Процветание  добывающего сектора приводит к  буму

импорта, поскольку потребители предпочитают импортные товары. Обслуживающий

сектор  – банки, финансовые услуги, распределение  товаров и торговля – также  будут

развиваться, но для средств производства практически не будет рынка... Грабительский

капитализм  приводит к опустошению русской  экономики».

Отечественная экономическая наука республики никогда не была самостоятельной,

как и  сама экономика Беларуси, которая  входила составной частью в единый комплекс

Союза. Этим можно возмущаться или же гордиться, но жизнь продолжается, и  она ставит

такие новые проблемы и задачи, которые  ранее не являлись объектом исследования. А

поскольку в республике не сформировалась своя научная экономическая школа, со всеми

своими  атрибутами и признаками, то, естественно, можно опять сказать, как в  начале

1980-х  гг.: мы не знаем то общество, в котором мы живем. Примеров  здесь можно

привести  более чем достаточно. Подавляющее  же большинство теоретических

рассуждений носят чисто нормативный и  рекомендательный характер без серьезного

выяснения исходной ситуации в том или ином вопросе. Но парадокс такого рода научных

изысканий заключается в том, что их нельзя ни доказать, ни опровергнуть. А это  уже один

из  признаков ненаучности выдвигаемых умозаключений. Серьезным препятствием к

адекватному отражению реальной действительности является игнорирование методологии