Устойчивое развитие

    Во-вторых, отчетливо фиксируется тот факт, что переход к новой — более эффективной — стратегии развития является жизненно необходимым условием для страны, находящейся в чрезвычайно противоречивой социально-экономической, политической, духовной ситуации и т.п. На пороге III тысячелетия Россия оказалась той точке бифуркации («узле», «разломе» и т.п.), переход за которую означает либо включение эффективных механизмов производственно-хозяйственной и социокультурной деятельности, либо завершение своего естественноисторического цикла развития, если страна не сможет ответить «историческому вызову».

    Специфика российской ситуации заключается в том, что, с одной стороны, Россия переживает кризис в сфере производственно-хозяйственной деятельности (сокращение производства, ухудшение качества жизни населения и др.), а с другой — теоретический вакуум. Современная Россия, освободившись от монистической (коммунистической) идеологии, отказавшись от политического, экономического и духовного диктата, оказалась без интегрирующий идеи, являющейся, как стало очевидно после развала «советской империи», мощным цементирующим элементом, обеспечивающим направленность развития. Иное дело, что прежние ориентиры оказались ошибочными, а новые, не обретя общепринятого статуса, не получили прежнего глобально интегрирующего значения.

    В-третьих, поиск общегосударственной идеологии приводит к представлениям, в соответствии с которыми таковая роль должна быть отведена православию, имея в виду, в частности, что российская ментальность генетически тяготеет не к материальным, а интеллектуальным ценностям (соборность, духовность и т.п.). С этой точки зрения «национальная идея» рассматривается как основа выхода России на путь устойчивого развития исходя из особенностей российского самосознания, традиционного для православия бережного отношения к природе, веры в возрождение страны. Именно духовно-нравственный потенциал православия трактуется как важный цементирующий элемент общественного согласия, ориентации человека и общества на гармонизацию своих взаимоотношений с природной средой.

    В-четвертых, обращается внимание на то обстоятельство, что «русская идея» носит все же сравнительно ограниченный характер с учетом многонациональности российского государства. Большая степень интегральности с этой точки зрения характерна для проблемы стабильности России, обеспечения благосостояния ее граждан как настоящих, так и будущих поколений при сохранении равновесия социоприродных структур. Именно обеспечение государственной стабильности России рассматривается как глобально интегрирующая идея, включающая весь комплекс проблем, связанных с реализацией концепции устойчивого развития. В этом контексте проблема выхода России на уровень устойчивого развития является концептуальной основой стратегии продвижения страны в третье тысячелетие.

    «Системный  кризис» в России конца 90-х годов  затормозил принятие государственной стратегии устойчивого развития, несколько проектов которой активно обсуждались в стране на самом разном уровне. Обострение «неустойчивости» национальной социоприродной системы «отодвинуло» актуальность (а главное, возможность) реализации концептуальных представлений о развитии нового типа.

    Действительно, по объему валового внутреннего продукта на душу населения Россия занимает примерно 70-е место, что в 2 раза ниже среднемировых показателей и в 10 раз — уровня США. Российский вклад в мировом ВВП немногим больше 1%. Страна находится в состоянии неуправляемой инфляции; неуклонно падает производство, сокращаются инвестиции, растет безработица; ухудшается «качество жизни» населения, падают демографические показатели. В конце 90-х годов по численности населения Россия занимает шестое место; к началу XXI века страна окажется лишь во второй десятке по этому важнейшему показателю, определяющему национальные перспективы.

    Реорганизация государственных структур, осуществленная правительством во второй половине 90-х годов, ведет к понижению степени приоритетности экологической проблемы, а именно: перевод Минэкологии в ранг комитета; ликвидация самостоятельности Госкомсанэпидемнадзора; лишение Госатомнадзора права инспекции ядерных объектов; ликвидация Межведомственной комиссии по экологической безопасности; рост засекреченности экологической информации и др.

    В этой системно-кризисной ситуации необходимо, прежде всего, стабилизировать политические и социально-экономические процессы в стране. Именно это и обеспечит выход на новые ориентиры развития. Очевидно, что эти два этапа находятся во взаимосвязи, т.е. стереотипы устойчивого развития должны закладываться непосредственно на стадии» неустойчивого развития.

    Отнюдь  не просто осуществляется в мировом  сообществе «Повестка дня на XXI век». Это показала XIX Специальная сессия Генеральной Ассамблеи ООН (Нью-Йорк, июнь 1997), подводившая итоги ее реализации (РИО—92 + 5). В официальных документах подчеркивается ряд положительных моментов: принятие национальных стратегий по устойчивому развитию в более чем 160 странах, создание соответствующих национальных структур и др. И тем не менее вывод однозначен: спустя пятилетие «общие тенденции в области устойчивого развития хуже, чем в 1992 году».

    «Глобальный консенсус», казавшийся реальным в рамках РИО-92, утрачивает свою фиксированную определенность. В той или иной степени сохраняются традиционные противоречия мирового цивилизационного процесса.

    Более того, оказалось, что среди развитых стран отсутствует единое понимание «болевых» экологических точек. Скажем, для Великобритании и США наиболее острой оказалась проблема предотвращения потепления климата (парниковый эффект), а Франция полагает, что основные мировые усилия надо было бы направить на качественность источников пресной воды.

    По-прежнему конфликтность характеризует взаимоотношения развитых и развивающихся стран. С одной стороны, западные страны согласны обеспечивать реализацию программы устойчивого развития в условиях Юга. «Третий мир» полагал, что Север продолжит свои традиционные «долларовые вливания» в национальные экономики. Однако не все развитые страны осуществили фиксированное финансирование устойчивого развития Юга, считая, что «третий мир», получая помощь на протяжении десятилетий, не продемонстрировал эффективности использования предоставленных ресурсов. Эта ситуация вынудила страны «третьего мира» критически отнестись к возможностям практической реализации мировой программы по устойчивому развитию.

    И тем не менее, мировое сообщество продолжает объединять свои усилия в ее реализации.

    Очевидно, к этому времени Россия, пройдя период «системной неустойчивости», выйдет на уровень реализации стратегии устойчивого развития. Возрождение России не есть лишь возврат к ее «ностальгическому прошлому». Россия будущего — это страна, не только в полной мере воспринявшая свои духовные традиции, но и включившаяся в мировой цивилизационный процесс, ориентиры которого на ближайшее двадцатилетие связаны с безусловной реализацией «Повестки дня на 21 век». 

3.2. Показатели экодинамики России

   Россия  вносит большой вклад в глобальную экодинамику и в значительной мере определяет тренды дальнейших изменений в Европе и Азии.

   Рассмотрим  некоторые индикаторы и показатели, используемые для описания и анализа экодинамики, такие как средняя плотность населения, доля территорий, ненарушенных хозяйственной деятельностью, и территорий, покрытых лесами, потребление чистой первичной продукции, обеспеченность водой и водными ресурсами, эмиссия диоксида углерода и подкисляющих веществ, выпадение загрязняющих веществ и бионов.

    Средняя плотность населения в России невелика и составляет всего 8,7 чел/км², т. е. она более чем в 4 раза меньше общемировой. Основная масса населения проживает на европейской части территории РФ, где прослеживается явная тенденция повышения плотности населения с Востока на Запад. Большой скачок показателя плотности наблюдается на границе России с Китаем и Японией, Основная масса населения проживает в городах (108756 тыс. из 147729 тыс. человек).

    В настоящее время в России происходит снижение численности населения, что многие специалисты связывают с кризисным состоянием окружающей природной среды.

    По  прогнозам экспертов ООН, население  России к 2050 г. составит 121 млн. человек, т.е. снизится по сравнению с нынешним состоянием на 26 млн. человек. Ежегодно численность населения будет уменьшаться на 500 тыс. человек. Положительный прирост, по данным российских специалистов, наблюдается в основном в национальных образованиях — Калмыкии, республиках Северного Кавказа, некоторых автономных округах.

    Наиболее  важными для экодинамики России являются западные рубежи, что определяется не только их высокой «освоенностью», но и естественными климато-географическими характеристиками. Пограничные территории более других испытывают нагрузки вследствие миграции населения. Они открыты для переноса атмосферных потоков, в том числе загрязнений.

    Значительная  часть территории России, общая площадь  которой составляет 17100 тыс. км² (12% от мировой), может быть отнесена к территориям, которые не нарушены хозяйственной деятельностью. Это - прежде всего Восточносибирская тайга, включая район озера Байкал и Камчатку, западная часть евразийской тайги (в основном в Западной Сибири и европейской части), включая ветленды, высокоарктические и южные тундры.

    Как и во всем мире, дестабилизаторами окружающей среды в России являются сельскохозяйственные территории. Состояние земель, находящихся в сфере хозяйственной деятельности, неудовлетворительное и продолжает ухудшаться. Нерациональное природопользование при существенном сокращении мероприятий по охране почв и земельных ресурсов привело к деградации земель в таких масштабах, которые специалисты приравнивают к угрозе национальной безопасности России.

   Земельный фонд России, по данным государственного учета земель, в 1995-1996 гг. составил 1709,8 млн. га. Сокращается площадь земель сельскохозяйственного назначения: за последние 5 лет она уменьшилась на 27 млн. га. Площадь пашни уменьшилась на 9,5 млн га. Объемы работ по мелиорации только за 1995—1996 гг. сократились в 3 раза.

    Повышается  кислотность почв, развиваются процессы дегумификации, переуплотнения, активизируются солонцовые процессы и другие виды деградации.

   Около 43% пашни характеризуется низким содержанием гумуса, причем 15,1% имеет  критический уровень. Более 80% обследованной пашни отличается низкой и средней обеспеченностью подвижными формами микроэлементов (кобальта, молибдена, цинка). Рекультивация земель проводится в незначительных объемах.

    Эрозийной опасности подвержено более 117 млн. га (63%), а 51 млн. га (28%) уже эродировано.

    Превышены пастбищные нагрузки, не соблюдаются  меры ухода за кормовыми угодьями. По данным за 1995 г., в России имеется 11,7 млн. га сбитых пастбищ и 2,2 млн. га сенокосов.

   В районах Крайнего Севера сокращаются  площади оленьих пастбищ, причиной чего является техногенная нагрузка. За последние 30 лет их площадь сократилась на 18,6 млн. га

    Одним из факторов деградации земель является их загрязнение. Выбросы промышленных предприятий и автотранспорта в атмосферу, использование для орошения загрязненных вод, нарушение технологических требований при добыче, переработке и использовании нефтепродуктов, аварии на нефтепроводах — все это приводит к накоплению в почвах вредных веществ, ухудшает их физико-химические и биологические свойства.

    Нарушение санитарных требований при применении, транспортировке и хранении пестицидов и недостаточный контроль за их содержанием представляют серьезную опасность для населения при употреблении в пищу сельхозпродукции.

    На  значительных площадях выявлено загрязнение почв токсичными веществами, в десятки раз превышающее ПДК, а также загрязнения радионуклидами.

    К территориям, где деградация земель наименее выражена, относится северная часть Центрального района, северо-запад и север России.

   Тем не менее, по сравнению с другими европейскими государствами, ненарушенные территории составляют большую часть страны. Они занимают в России не менее 60-65% общей площади.

    В сопредельных с Россией государствах экосистемы сильно дестабилизированы. Потребление чистой первичной продукции человеком превышает в этих странах порог допустимого воздействия. В сопредельных государствах Европы, Японии, Китае это потребление существенно выше мирового; здесь все самые продуктивные естественные экосистемы полностью разрушены.

    На  одного жителя России приходится сейчас 11,5 га территории со средней первичной  биологической продукцией 20 т/га в  год. В сумме на одного жителя производится 230 т продукции, а каждый потребляет 37,8 т или 17,7% всей первичной биологической продукции. По расчетам специалистов, на ЕТР потребляется в сумме до 40% первичной биологической продукции, на Урале — около 20%, в Сибири и на Дальнем Востоке — 10%. В России этот показатель на ЕТР близок к общемировому, а в Уральском регионе, Сибири и на Дальнем Востоке он ниже в 2-4 раза.