Американская доктрина Монро в странах Латинской Америки

       Правительство Соединенных Штатов довольно ловко  использовало создавшееся положение, приняв молчание как знак согласия. Президент Монро не замедлил заявить о международном признании принципов, изложенных в его послании от 2 декабря 1823 г.

       В очередном годовом послании конгрессу  от 7 декабря 1824 г. президент Монро  повторил ряд основных положений  своего предыдущего послания и выразил удовлетворение, что «некоторые из государств, с которыми у нас сложились очень дружественные отношения и которым были сообщены эти взгляды, молчаливо согласились с ними».

       Значительный интерес приобретает рассмотрение положения, сложившегося в связи с возможным падением испанского господства на Кубе и Пуэрто-Рико в 1825 году и проектами мексиканской и колумбийской экспедиции. Стремясь предотвратить переход Кубы и Пуэрто-Рико в руки восставших, правительство Соединенных Штатов развило усиленную деятельность для достижения скорейшего примирения между Испанией и ее бывшими колониями на условиях сохранения Кубы и Пуэрто-Рико в руках Испании. С этой целью в 1825 году США обратились за посредничеством к России.

       В соответствии с инструкциями американского  правительства от 10 мая 1825 г. Г. Миддлтон писал Нессельроде 2 (14) июля 1825 г., что характер населения островов Куба и Пуэрто-Рико делает «крайне проблематичным их способность поддерживать свою независимость». «Преждевременная декларация», возможно, привела бы только к повторению «ужасных сцен Сан-Доминго». «Соединенные Штаты были совершенно удовлетворены политическим положением островов под властью Испании, но не могли бы рассматривать как не затрагивающую их интересы вооруженную интервенцию любой другой страны». Выражая надежду, что император не откажет предоставить свою могущественную поддержку, Г. Миддлтон отмечал, что если не будут приняты срочные меры для сохранения Испании последних остающихся у нее колоний, то момент для этого, возможно, будет навсегда упущен.

       Инструкции  Г. Клея Г. Миддлтону от 10 мая 1825 г. еще ранее были пересланы русскому посланнику в Вашингтоне барону Тейлю. Кроме того, 19 мая 1825 г. по вопросу о Кубе состоялась беседа барона Тейля с президентом Д. К Адамсом. Сам факт обращения Соединенных Штатов к царскому правительству с просьбой о посредничестве в испано-американском вопросе является весьма показательным. Подобное обращение вообще трудно представить, если бы отношения между двумя странами были враждебны и если бы доктрина Монро действительно была направлена прежде всего против России.

       Весьма  примечательно также, что Соединенные Штаты опасались в 1825 г. отнюдь не интервенции Священного союза, а экспедиции Колумбии и Мексики с целью освобождения Кубы и Пуэрто-Рико. Именно с целью предотвратить освобождение этих островов и последовало обращение к России.

       В этой связи большой интерес представляет также обращение американского посланника Д. Брауна к державам Священного союза в июле 1825 года.

       На  конференции союзных держав в  Париже 17 июля 1825 г. министр иностранных  дел Франции граф Дама передал послам Австрии, России и Пруссии содержание сообщения, полученного от посланника Соединенных Штатов, а также ответа, который он дал на это сообщение.

       «От имени своего правительства посланник  Соединенных Штатов заявил: Соединенные Штаты предлагают Франции и другим морским державам гарантировать Испании владение Кубой и Пуэрто-Рико, однако при условии, что она примет посредничество этих держав между ней и ее восставшими колониями».

       Страх перед восстанием негров на острове  Куба и возможностью революционного освобождения острова на некоторое время отодвинул на задний план даже взаимные противоречия держав в этом районе.

       Передавая содержание беседы с государственным  секретарем Генри Клеем в мае 1825 года, поверенный в делах Англии в Вашингтоне Аддингтон доносил Д. Каннингу, что США считают самым желательным сохранение на острове власти Испании, так как сохранение испанского контроля на острове «предотвратило бы ревнивые подозрения между другими державами и было бы также лучшим обеспечением против страшных бедствий, которые должны явиться результатом вооружения черного населения».

       Сложившееся положение побудило Джорджа Каннинга выступить в августе 1825 года с конфиденциальным предложением, переданным американскому посланнику в Англии Р. Кингу.

       «Вы не можете позволить нам овладеть Кубой; мы не можем позволить, чтобы  вы овладели ею, и никто из нас  не может позволить, чтобы она  попала в руки Франции», — откровенно писал английский министр Р. Кингу и предложил в этой связи подписание взаимного обязательства не захватывать Кубу, например, в виде трехсторонней ноты.

       Соединенные Штаты, однако, не считали, что в отношении  Кубы они могут занимать ту же позицию, что и Англия. Слишком уж велика была их заинтересованность в этом острове.

       В результате Д. Каннингу и на этот раз не удалось связать США формальным обязательством не захватывать Кубу. Как явствует из беседы Генри Клея с английским посланником Чарльзом Ваугханом, предложение Д. Каннинга было отклонено под тем благовидным предлогом, что «Испания, почувствовав себя спокойной в отношении Кубы благодаря объединенной декларации других держав, будет в этом случае еще более упрямо отказываться от мира со своими бывшими американскими провинциями».

       Вместе  с тем, стремясь предотвратить переход  Кубы и Пуэрто-Рико в руки независимых государств Латинской Америки, Соединенные Штаты оказывались заинтересованными в поддержке Англии.

       Одно  время казалось, что и на этот раз американской дипломатии удастся извлечь выгоду из позиции своего соперника. Ч. Ваугхан в беседе с Г. Клеем сам намекнул на желательность вмешательства Соединенных Штатов для предотвращения нападения на остров Куба. Генри Клей охотно информировал посланника, что он как раз занят подготовкой инструкций представителям США в Колумбии и Мексике для того, чтобы заставить правительства этих стран «по крайней мере, отложить на несколько месяцев намеченные ими операции против Кубы» и указать, «что хотя американское правительство сознает трудность вмешательства для предотвращения Окончательного нападения, поскольку Куба будет использоваться Испанией в качестве пункта, из которого будут вестись военные действия против новых государств, все же Соединенные Штаты не могут безучастно наблюдать любые действия, которые будут направлены к тому, чтобы вооружить черное население против белых». Г. Клей далее заявил, что представителям Соединенных Штатов будут даны указания потребовать отказа от выполнения любой части проектов захвата, «в которую в качестве важном составной части входит помощь чернокожим».

       Английский  министр иностранных дел Д. Каннинг  разгадал планы американской дипломатии и решил на этот раз отплатить ее же методами. Хотя Д. Каннинг и не был заинтересован в переходе Кубы в руки Колумбии или Мексики, он не желал связывать Англию обещанием поддержать протест США. Подобные действия могли только ухудшить его отношения с этими странами.

       Джордж  Каннинг дезавуировал Чарльза Ваугхана, который слишком неосторожно пошел в этом вопросе за Г. Клеем, указав, что, поскольку затрагиваются только интересы Соединенных Штатов, только они и имеют основания для вмешательства, а Англии нет необходимости разделять одиозность такого вмешательства.

       Характерно, что при этом Д. Каннинг не скрыл  своего раздражения по поводу политики Соединенных Штатов, нашедшей свое воплощение в доктрине Монро.

       «Открыто  признаваемая претензия Соединенных  Штатов встать во главе конфедерации всей Америки и направить эту  конфедерацию против Европы (включая  Великобританию) — не является претензией, отвечающей нашим интересам или такой, которую мы можем поощрять или терпеть. Это, однако, такая претензия, которую нет смысла абстрактно оспаривать; но мы не должны говорить что-либо, что может казаться признанием этого принципа».

       Между тем Соединенным Штатам уже пришлось активно вмешаться с целью предотвращения экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико. 20 декабря 1825 г. колумбийскому и мексиканскому представителям в Вашингтоне были вручены соответствующие ноты, в которых давался многозначительный совет отложить проведение планируемых мероприятий.

       «При  таких обстоятельствах президент  считает, — писал Г. Клей посланнику Колумбии в США, — что отсрочка на определенное время экспедиции, которая готовится, возможно, против этих островов Колумбией или Мексикой, окажет благотворное влияние на великое дело мира».

       В результате влияния интересов рабовладельцев политика Соединенных Штатов в отношении  Кубы и Пуэрто-Рико в 1825–1826 годах по существу смыкалась с наиболее реакционными планами, на которые в свое время не могли отважиться страны континентальной Европы.

       Таким образом, в отношении Кубы и Пуэрто-Рико реальная политика Соединенных Штатов оказалась в прямом противоречии с демократическими лозунгами послания Монро. В представлении американских рабовладельцев и крупной буржуазии «естественные права» на самоопределение не распространялись на черное население островов. На словах выступая за мир, Соединенные Штаты по существу предотвратили освобождение Кубы и Пуэрто-Рико. «Едва ли надо сомневаться, — писал Г. Клей американскому посланнику в Испании Эверетту 13 апреля 1826 г., — что, если война закончится, Куба и Пуэрто-Рико останутся в безопасности во власти Испании».

       Нет ничего удивительного, что в этом вопросе Соединенные Штаты действовали  в тесном контакте с царским правительством и постоянно держали его в курсе предпринимаемых ими шагов. Как видно из содержания шифрованного донесения русского поверенного в делах в Вашингтоне барона Мальтитца К. В. Нессельроде от 24 марта (5 апреля) 1826 г., в беседе с ним Г. Клей достаточно определенно заявил, что вторжение на Кубу не будет иметь место.

       В письме к русскому поверенному в  делах в Вашингтоне барону Мальтитцу государственный секретарь Г. Клей писал 26 мая 1826 г., что правительство Колумбии согласилось с просьбой американского правительства, изложенной в ноте Саласару от 20 декабря 1825 г., отсрочить любую намечавшуюся экспедицию против Кубы и Пуэрто-Рико, чтобы дать время определить результат мирного посредничества русского правительства. Республика Колумбия в данном случае представила новое доказательство своего стремления кмиру и большого внимания к дружественным намерениям России.

       Между республиканским правительством Соединенных  Штатов и русским царем по вопросу о Кубе и Пуэрто-Рико установилось весьма трогательное единомыслие. В инструкциях барону Мальтитцу от 18 сентября 1826 г. император Николай I выражал удовлетворение по поводу действий правительства Соединенных Штатов, предпринятых в отношении Колумбии и Мексики для предупреждения (отсрочки) нападения на Кубу и Пуэрто-Рико. В этих инструкциях сообщалось также о демаршах, предпринятых в Мадриде Убри для ускорения решения испано-американского вопроса. Русское правительство убеждало Испанию принять предложения Соединенных Штатов относительно заключения перемирия с восставшими.

       Последний вопрос, на котором следует остановиться при рассмотрении последствий провозглашения доктрины Монро, — это позиция  Соединенных Штатов в связи с  созывом Панамского конгресса в 1826 году.

       Наиболее  характерным и важным в ходе длительных и сложных дебатов по поводу посылки американских представителей на Панамский конгресс было совершенно очевидное нежелание Соединенных Штатов принимать какие-либо обязательства в отношении Латинской Америки на основе послания Монро от 2 декабря 1823 г. В этом вопросе существенных разногласий в конгрессе США между сторонниками и противниками участия в Панамском конгрессе не было.

       Весьма  показательно, что даже президент  Д. К. Адаме, сообщая о назначении американских делегатов на конгресс, в декабре 1825 года указал, что Соединенные Штаты не намерены принимать участие в любых обсуждениях военного характера и что в цели их присутствия не входит ни заключение союзов, ни участие в любом предприятии или проекте, влекущем враждебные действия в отношении любой другой страны [2].

       Однако  в то время уже само участие  Соединенных Штатов в совещании  вместе с представителями новых  республик Испанской Америки  вызвало очень резкую оппозицию  сначала в сенате, а затем в  палате представителей. В ходе дебатов  в январе — апреле 1826 года необычайно отчетливо обозначилось неприязненное отношение к новым республикам, которые уничтожили рабство, стремились к освобождению Кубы и Пуэрто-Рико, требовали признания негритянской республики Гаити и т. д. Об этом свидетельствовали выступления многих Конгрессменов, в том числе сенаторов Берриен (Джорджия), Бентона (Миссисипи) и др., которые считали, что безопасность южных штатов не должна приноситься в жертву увлечению дипломатией.