Американская доктрина Монро в странах Латинской Америки

     Совершенно очевидно, что, развивая теорию «американской системы», Г. Клей неразрывно связывает с этим установление преобладающего влияния Соединенных Штатов во всем Западном полушарии. У. 3. Фостер с полным основанием указывает, что Генри Клей, выдвигая в 1820 году проект образования в Америке так называемой «Лиги человеческой свободы», которая должна была включить в себя «все государства, расположенные между Гудзоновым заливом и мысом Горн», явно имел в виду, что США займут господствующее положение в Западном полушарии, и открыто говорил об этом. Далее У. 3. Фостер делает важный вывод: «“Доктрина Монро” явилась лишь логическим завершением развития этих тенденций» [2].

     В целом доктрина Монро явилась официальным программным оформлением уже сложившейся теории и практики внешней политики Соединенных Штатов и, в частности, закономерным отражением и развитием идеологии экспансионизма и национализма. Как показывает материал настоящего раздела, эта идеология складывалась не в один день, месяц или год, а прошла длительный и сложный путь развития, логическим завершением которого стало послание президента Монро конгрессу от 2 декабря 1823 г.

     В разработке идей экспансионизма и национализма в той или иной форме принимали участие многие ведущие политические деятели страны. Общие идеи, выдвинутые политическими деятелями старшего поколения в начале 20-х годов XIX в., были развиты Д. К. Адамсом, Г. Клеем, Д. Кэлхауном, Т. Бентоном и др. Многое из того, что раньше было лишь первым наброском или общей схемой (например, концепция «американской системы»), в новых условиях стало выдвигаться в качестве очередных практических задач внешней политики Соединенных Штатов, и нашло конкретное выражение в практике американской дипломатии.

2. Политика Соединенных Штатов в отношении Испанской Америки

       Как осуществлялась политика Соединенных  Штатов в отношении Испанской Америки ко времени провозглашения доктрины Монро?

       Прежде  всего, все вышеизложенное подтверждает точку зрения тех исследователей, которые полагают, что Соединенные Штаты не оказали какой-либо существенной помощи восставшим колониям. Руководители внешней политики Соединенных Штатов не считали, что они имеют общие интересы с народом восставших колоний, а в ряде случаев Соединенные Штаты выступали даже по существу в качестве пособников Испании, нанося ущерб борьбе колоний за независимость.

       Преследуя собственные экспансионистские  цели, Соединенные Штаты осуществили  в 1818–1821 годах присоединение Флориды, приступили с начала 20-х годов XIX в. к систематической колонизации Техаса, планировали при благоприятных условиях захват Кубы и т. д.

       Распространенное  мнение о мирном присоединении Флориды  к Соединенным Штатам путем покупки за 5 млн. долларов вряд ли можно считать справедливым. Обстоятельства, связанные с присоединением Флориды, показывают, что «покупки» не было как с формальной стороны, так и по существу. Вопрос о присоединении Флориды был решен в результате вторжения американских войск под командованием Э. Джексона на территорию восточной Флориды в 1818 году (еще ранее, в 1810–1812 гг. была оккупирована западная Флорида). Именно вторжение войск Э. Джексона окончательно предрешило вопрос об уступке Флориды Соединенным Штатам по договору от 22 февраля 1819 г. Нельзя также не учитывать, что по тексту договора 1819 года Соединенные Штаты соглашались уплатить 5 млн. долл. не Испании, а своим собственным гражданам и вовсе не как цену за Флориду. В переговорах с Испанией речь шла о двух различных вопросах: вопросе о претензиях, с которыми выступали как граждане Соединенных Штатов, так и подданные Испании и от которых обе стороны взаимно отказывались (причем правительство Соединенных Штатов соглашалось в будущем уплатить своим гражданам соответствующее вознаграждение, не превышающее 5 млн. долл.), и вопрос о Флориде, которую Испания, не имея реальных сил удержать в своих руках, была вынуждена уступить Соединенным Штатам [3].

       Наконец, изучение вопроса об оккупации острова  Амелия и восточной Флориды в 1817–1818 годах показывает, что Соединенные Штаты опасались возможности присоединения Флориды к восставшим испанским колониям. Оккупация Флориды американскими войсками предотвратила возможность присоединения Флориды к системе латиноамериканских стран и привела к насильственному включению этой территории в состав Соединенных Штатов.

       В еще большей степени это относится  к политике Соединенных Штатов в  отношении Кубы, в основе которой  лежала доктрина «политического тяготения» и теория, запрещавшая переход острова к третьей державе. Сохранение на Кубе власти Испании было необходимо Соединенным Штатам, так как это предотвращало как революционное движение негров на острове, так и возможность ее перехода в руки сильной европейской державы (Англия, Франция) или какой-либо из новых стран Латинской Америки (Мексика, Колумбия).

       Вместе  с тем необходимо иметь в виду, что Соединенные Штаты не могли, конечно, связывать свою политику в  отношении всей Испанской Америки с сохранением власти метрополии. Правительство Соединенных Штатов не могло не учитывать решающих успехов национально-освободительного движения народов Испанской Америки к началу 20-х годов XIX в. [2]

       Интересы  самих Соединенных Штатов требовали  расширения торговых связей с новыми государствами, нормализации с ними политических отношений и укрепления общего политического положения Соединенных Штатов. В этой обстановке в марте 1822 года было принято решение о признании независимости ряда новых государств Испанской Америки и подготовлены условия, приведшие в конце 1823 года к провозглашению доктрины Монро. 
 
 
 

2. Доктрина Монро: провозглашение, суть и последствия ее провозглашения для стран Латинской Америки

       В 1823 году, в послании к Конгрессу, президент США Монро провозгласил доктрину Монро, наиболее емко отразившую смысл «избранности» американского народа, ставшей впоследствии идеологической установкой Соединенных Штатов на протяжении ХIХ–ХХ вв., и плавно перешедшей в ХХI век.[4]

       Послание  президента Монро Конгрессу в 1823 году многие не очень хорошо понимают — точно так же, как и многократно оклеветанную, но редко читаемую речь президента Буша в Киеве в 1991 году. А президент Монро сказал следующее:

       «Поэтому в интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединенными Штатами и этими державами, мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать любую попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности. Мы не вмешивались, и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы. Но что касается правительств стран, провозгласивших и сохраняющих свою независимость, и тех, чью независимость, после тщательного изучения и на основе принципов справедливости, мы признали, мы не можем рассматривать любое вмешательство европейской державы с целью угнетения этих стран или установления какого-либо контроля над ними иначе, как недружественное проявление по отношению к Соединенным Штатам. В войне между этими новыми государствами и Испанией мы объявили о своем нейтралитете в момент их признания, и мы будем соблюдать его при условии, что не произойдет никаких изменений, которые, по мнению компетентных органов власти нашего государства, приведут к соответствующим изменениям, отражающимся на безопасности Соединенных Штатов».

       В ситуации периода начала 20-х годов 19-го века, когда французские войска в союзе с роялистами только что разгромили испанских либералов, Монро хотел сказать, что США рассматривают попытки восстановления монархической формы правления в любой из обретших независимость латиноамериканских республик как угрозу самим Соединенным Штатам. По сути дела, это было заявление о том, что США не потерпят кампаний Реставрации в Западном полушарии. Это требует доказательств, но вполне возможно, что во времена холодной войны те же самые аргументы можно было применить в отношении создания коммунистических государств, поскольку такая смена власти могла иметь геополитические последствия. Но чего в доктрине Монро не было, да и быть не могло, это утверждений о том, что европейские державы не могут иметь никаких дел со странами Латинской Америки. Там не было заявлений о том, что европейские державы не могут оказывать свое влияние на страны Западного полушария. Монро четко дал понять, что существуют пределы масштабов и характера такого влияния. Но пока эти государства сохраняют независимость и собственную форму правления, Соединенным Штатам должны быть безразличны их отношения с остальным миром [5].

       Доктрина  Монро явилась переломным моментом во внешней политики США: сразу же выяснилась агрессивная, захватническая сущность этой доктрины.

       Провозглашением доктрины Монро США присвоили  себе право «охранять» единолично американский континент, т. е. по существу вмешиваться в дела Латиноамериканских государств, превращая эти государства в свои протектораты.

       В геополитической перспективе доктрина Монро превратилась в инструмент завоевания пространства и превращение этого пространства в американскую континентальную империю. Когда советник президентов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона Фредерик Джаксон Тэрнер писал, что США как государство — суть геополитический процесс экспансии и вечное передвижение границ американской гегемонии на Запад, сперва до берегов Антлантического океана, а потом и по другую сторону Атлантического океана, в Евразию, он тем самым исключительно точно охарактеризовал динамику имперского экспансионизма США.

       Суть  доктрины Монро, подчеркивал выдающийся немецкий юрист Карл Шмитт — это процесс экспроприации и присвоения пространства. Ее субъект — политическая воля США, Jus Belli Америки, ее объект — пространство, которое должно этой воли стать подвластным.

       После провозглашения доктрины Монро правительство  Соединенных Штатов было поставлено в очень трудное положение. Каким  образом, не разоблачив себя окончательно в глазах латиноамериканцев, в то же время отклонить предложение о союзных обязательствах?

       Президент Монро считал, что прежде чем давать окончательный ответ, этот вопрос следует  самым тщательным образом обдумать. Он полагал, что правительство не имеет права подвергать страну опасности в любом случае, который может привести к войне [6].

       Развернутый ответ правительству Колумбии был  дан государственным секретарем Д. К Адамсом 6 августа 1824 г. В этом документе можно выделить следующие  основные положения:

1. оккупация Испании войсками Франции не меняет политики нейтралитета, проводимой Соединенными Штатами в отношении действий испанских войск в Америке;
2. послание президента не может служить основанием для союзных отношений. Вопрос о действиях Соединенных Штатов в случае интервенции в будущем целиком подлежит компетенции законодательных органов;
3. больше того, возможность оказания помощи Колумбии связывалась еще с одним условием, — с позицией, которую займет в случае интервенции Великобритания. «...Очевидно, что Соединенные Штаты не могут оказать им (т. е. союзным державам) сопротивление силой оружия, без предварительного соглашения с теми европейскими державами, чьи интересы и принципы обеспечат им активное и действенное сотрудничество в этом деле», — писал Адаме. Доктрина Монро вступала в действие только в случае поддержки Великобритании.

       Аналогичную позицию правительство Соединенных Штатов занимало и в дальнейшем.

       28 января 1825 г. в Вашингтон через  посредство своего поверенного в делах Рабелло обратилась Бразилия, предложив заключить соглашение, гарантирующее со стороны Соединенных Штатов ее независимость на случай угрозы интервенции европейских держав для восстановления португальского господства.

       13 апреля 1825 г. государственный секретарь Г. Клей ответил отказом. И на этот раз принимать конкретные обязательства Соединенные Штаты не желали, полагая, что гораздо удобнее в каждом конкретном случае действовать, только учитывая свои собственные интересы, и ссылаться на необходимость специального решения конгресса.

       Необходимо  отметить, что уже в первой половине XIX века имелось множество примеров, когда Соединенные Штаты не оказали никакой помощи странам Латинской Америки, которые сделались объектами вмешательства, в том числе и вооруженной интервенции, со стороны европейских держав.

       Изучение  отношения к посланию Монро в Европе и Америке позволяет сделать еще один весьма важный вывод, свидетельствующий об отсутствии какого-либо международного признания изложенных в нем принципов. Больше того, монархические круги Европы резко отрицательно относились к буржуазным принципам послания, хотя и не сочли необходимым выступать с официальным протестом.