Весьма  существенным объемом карательного воздействия обладает и уголовно-процессуальный аспект реализации уголовной ответственности  и отправления правосудия, хотя, казалось бы, здесь оно не слишком  уместно, так как виновность лица в совершении инкриминируемого ему преступления еще только устанавливается и нет вступившего в законную силу приговора. То есть кара подозреваемому, обвиняемому или подсудимому воздается как бы авансом. Но такой аванс далеко не всегда оправдывается (когда каждый четвертый привлеченный к уголовной ответственности не доходит даже до суда), поэтому объем карательного воздействия на этой стадии отправления правосудия в принципе должен быть минимальным. Но на практике, к сожалению, ситуация совершенно иная, особенно когда речь идет о содержании лица под стражей: именно в следственных изоляторах (по существу, в тюремных условиях) люди нередко томятся годами, испытывая колоссальные страдания в ожидании приговора суда.

      На  правовом поле противодействия (или борьбы) с преступностью складывается ненормальная ситуация прежде всего с разбалансировкой принципов уголовной ответственности граждан. Если раньше этот принцип был обязательным для всех отраслей законодательства криминального цикла (ст.4 УК РФ, ст.8 УИК РФ и ст.14 УПК РСФСР), то теперь новый УПК РФ его не содержит. И это понятно: если в отношении рядовых граждан можно даже не сообщать о факте задержания родственникам, то в отношении отдельных категорий лиц - привилегированной части нашего общества (депутатского и судейского корпусов, высших чиновников Счетной палаты, Уполномоченного по правам человека, бывших президентов и кандидатов в президенты и ряда других) - УПК РФ в разделе ХVII предусматривает особенности производства по уголовным делам. Эти особенности в ряде случаев таковы, что фактически не позволят привлечь к уголовной ответственности коррумпированных лиц (особенно из депутатского и судейского сообществ). По крайней мере, следует констатировать, что налицо нарушение ст.19 Конституции РФ, устанавливающей, что "все равны перед законом и судом. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от... должностного положения...".

      Указанные положения стали возможными по ряду причин, среди которых особо следует отметить невысокую правовую культуру, правовой волюнтаризм и отсутствие системного видения правового поля (даже в объеме сектора противодействия преступности). К сожалению, это относится не только к депутатскому корпусу.

2.2.Политика  в сфере укрепления правопорядка 
и противодействия преступности

      Политика  государства в области укрепления правопорядка и противодействия  преступности во всех ее проявлениях (уголовная, уголовно-исполнительная, судебная, профилактическая и др.) формируется под влиянием системы факторов социально-экономического, политического, правового и иного характера, а не определяется только состоянием, структурой и динамикой преступности в стране. Однако последнее обстоятельство всегда выходит на первое место в правосознании граждан, так как является исключительно негативным раздражителем при оценке состояния правопорядка в целом. Поэтому в России политика государства в сфере охраны от преступных посягательств на права граждан, правопорядок и законность традиционно рассматривалась прежде всего под углом зрения борьбы с преступностью. Эта политика в зависимости от состояния внутреннего и внешнего положения страны соответствующим образом изменялась то в сторону ужесточения карательного воздействия, то его частичного смягчения. Но она всегда ассоциировалась с состоянием правопорядка в государстве, с необходимостью его укрепления, в первую очередь, в сфере противодействия преступности.

      Безусловно, уголовно-правовое (карательное) воздействие, наряду с мерами социально-экономического, политического, морально-нравственного, организационно-профилактического характера, занимает важное место в противодействии преступности. Роль принуждения, наказания (кары) нельзя недооценивать, но и ни в коем случае не следует и переоценивать, видя в них залог успеха в борьбе с таким социальным недугом, каким является преступность. Они должны быть достаточными и дополнять усилия государства и общества в устранении причин преступности, носящих прежде всего социальный характер и находящихся в недрах нашего бытия. Именно эти причины обусловили обвальный рост преступности в России за последние десять лет: общее количество регистрируемых преступлений выросло более чем в два раза, а тяжких преступлений - практически в четыре раза.

      В попытке противодействовать такому негативному развитию событий государство сделало акцент не на устранении социальных причин преступности, а главным образом на существенном количественном увеличении состава правоохранительных и судебных органов, повышении уровня их технической оснащенности, максимальной интенсификации работы и жестких требованиях к повышению ее качества, на совершенствовании правовой базы. Но это практически не повлияло на состояние, структуру и динамику преступности. В развитии ситуации в таком направлении правоохранительные органы и судебная система виноваты менее всего, хотя и презюмируется обратное: фактически с них спрашивают за рост преступности, а это в корне неверно. Они должны своевременно реагировать на все факты преступлений и заявления граждан, раскрывать и рассматривать их, осуществлять карательное воздействие, проводить специфические профилактические мероприятия, охранять, защищать и восстанавливать нарушенные права граждан, поддерживать спокойствие в обществе и общественный порядок. Вот за это правоохранительные и судебные органы могут и должны отвечать, а не за то, сколько будет совершено убийств, разбоев, грабежей, изнасилований и иных подобных деяний.

      Спрос за состояние преступности с правоохранительных и судебных органов заставляет последних  изыскивать всевозможные ухищрения для "улучшения" положения дел, а также нажимать на репрессию, кару, ожидая от нее, по расхожему мнению, успеха. Однако многовековой опыт широкого применения репрессий в разных вариациях достаточно наглядно доказал исключительно низкую их эффективность. Для решения долговременных и крупномасштабных задач противодействия преступности и укрепления правопорядка в целом необходима система многопланового воздействия социально-экономического, политического, общественного, морально-нравственного и правового характера. Особо необходимо подчеркнуть значимость морально-нравственных факторов, действующих в обществе. Без моральной поддержки, одобрения со стороны гражданского общества устанавливаемых в государстве правоотношений, особенно новых, поддерживать надлежащий уровень правопорядка невозможно, какие бы силы и средства не были на это брошены.

      Советская система морально-нравственных ценностей  была сломана и отброшена как  непригодная для обеспечения  приоритета прав и свобод гражданина над интересами общества и государства, но и новая создана не была. Имеются лишь робкие попытки формирования ее отдельных элементов. В условиях радикального раскола общества делать это исключительно сложно, да и времени уйдет много. Культивируемые средствами массовой информации жестокость, насилие,  игнорирование общественных норм поведения (в том числе и правовых), стяжательство и обогащение любыми средствами не могут выступать морально-нравственными ценностями. Совершенно очевидно, что подобные свойства личности гражданина не способствуют становлению его в качестве законопослушного, добропорядочного и полезного члена общества.

      Поэтому следует приветствовать любые шаги, направленные на формирование гражданского общества, установление в нем если не согласия, то хотя бы примирения разных слоев населения, терпимости к различию мнений, взглядов, религиозной и политической ориентации. И обязательно нужна координирующая роль государства по формированию системы морально-нравственных ценностей (как это, например, недавно было сделано в отношении патриотического воспитания) и противодействию попыткам подрыва нравственных устоев российского общества, особенно молодежи.

      Однако  такая постановка вопроса не всегда встречает поддержку в обществе. Особенно наглядно это проявилось в  оценке рядом средств массовой информации (прежде всего электронных) Постановления Правительства РФ от 16 февраля 2001 года № 122 "О государственной программе "Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации" как ненужного, вредного, препятствующего формированию некоего гражданина мира (в чем наиболее ярко проявляется космополитизм). По существу, такая позиция выражает содержание высказываний ряда известных в России политиков и правозащитников о том, что патриотизм - последнее прибежище негодяев. Подобное противостояние подходов (и не только по проблемам морально-нравственного характера) в современном российском обществе наблюдается постоянно. Все это не может не отражаться и на состоянии правопорядка, готовности населения его поддерживать, соблюдать и укреплять.

      Если  в советское время правовая система  была направлена на защиту интересов  прежде всего государства и общества (а интересы конкретной личности были приоритетными лишь при совпадении с интересами государства и общества), то сейчас картина совершенно иная. Права и свободы личности провозглашены Конституцией РФ высшей ценностью, защищать которую государство обязалось в первую очередь. Поэтому не только вся правовая система, но и деятельность органов всех ветвей власти и местного самоуправления должны быть пересмотрены именно под этим углом зрения. Однако этого фактически не произошло, стереотип прошлого мышления продолжает властвовать и сегодня. Особенно наглядно это проявляется в уголовно-правовой сфере деятельности государства.

      В России много лет подряд вели речь о борьбе с преступностью и об органах, осуществляющих и координирующих усилия в этом направлении. Это стало своеобразным штампом при определении политики государства в данной сфере деятельности. Но когда идет речь о борьбе с преступностью, то вольно или невольно во главу угла ставятся интересы государства и презюмируется, что в этой борьбе издержки в виде нарушения прав и свобод человека неизбежны. В свое время расхожим было утверждение "лес рубят - щепки летят", что априори оправдывало возможные и фактические ущемления прав человека.

      В нынешнем правовом поле, как отмечается в научной литературе, давно наступила  пора отказаться от использования военной  терминологии в деле защиты прав и  свобод граждан, укрепления законности и правопорядка, обеспечения безопасности правоохраняемых ценностей. Действительно, всякий призыв к войне, борьбе с преступностью означает, по сути, призыв к насилию и жестокости, так как правоохранительные органы зачастую переходят грань, которая отделяет право и произвол, законность и беззаконие, стремясь всеми мерами "улучшить" статистические показатели результатов этой борьбы.

      Следует согласиться с мнением: чем быстрее  такая целевая установка будет  признана непригодной, тем скорее страна начнет продвигаться к правовому  государству. Сейчас в словарный оборот входят лексические формулы, акцентирующие внимание на основах государственной политики в деле охраны прав и свобод граждан, в противодействии преступности и ее предупреждении, в том числе и в части ее карательного эквивалента. Такой подход дает более широкий простор для маневрирования и позволяет хотя бы в теоретическом плане в определенной мере уравнивать интересы личности, общества и государства при осуществлении данной деятельности. При этом проблемы экономического, политического, социального и иного характера, обусловливающие существование преступности, должны быть разрешены прежде всего средствами и методами, характерными именно для данных направлений деятельности государства, а не только методами уголовной репрессии.

      Доказательством развития тенденций в данном направлении служат периодически принимаемые изменения и дополнения в уголовное законодательство. В частности, в январе-феврале 2001 года был принят Закон "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации и другие законодательные акты Российской Федерации", позднее 08.12.2003 был принят аналогичный закон расширяющий сферу действия, разнообразие применяемых приемов и методов карательной политики.

      С сожалением приходится констатировать, что данная позиция нашла закрепление  и в новом УПК РФ, который  не воспринял нововведения. Законодатель в течение неполного года дважды изменял карательную политику: в  феврале 2001 года установил предельные сроки содержания под стражей подсудимых, а в декабре - отменил их. Эта борьба выражает сущность двух подходов. С одной стороны, стремление сохранить старые формы и методы работы правоохранительных органов и судебной системы, где человек, попавший в орбиту их деятельности, оказывается фактически беззащитным, и с другой - когда властвует закон, охраняющий прежде всего права и свободы человека и гражданина. Правоохранительные и судебные органы привыкли работать в первых условиях. Второй же вариант ситуации рассматривается как попытки развала этих органов и дестабилизации их деятельности.

      По  всей видимости, в правосознании  законодателей, работников правоохранительных органов и судебной системы прочно закрепился принцип приоритетной защиты государственных интересов, под коими они понимают прежде всего интересы борьбы с преступностью. Причем любой представитель этих ведомств (будь то оперативный работник, следователь, прокурор, судья) без особых сомнений проводит именно такую линию в своей конкретной деятельности, сразу ставя подозреваемого, обвиняемого, подсудимого в положение виновного и обязанного претерпевать притеснения, осуществляемые от имени государства. А то, что в итоге этот человек может оказаться вообще никоим образом не причастным к инкриминируемому эпизоду, значения практически не имеет. Ответственности за это фактически никто не несет, и государство - тоже. Поэтому практика довольно вольного обращения с карательными мерами распространена достаточно широко, и существует она длительное время.

      Анализ  статистических данных за большой и  относительно стабильный в социально-экономическом  и политическом отношении отрезок  времени (с 1961 по 1991 год) показывает: если сравнить количество привлеченных к  уголовной ответственности лиц  и фактически осужденных судами, то выявится поразительная картина - к уголовной ответственности было привлечено 44,5 млн чел., а осуждено всего 27,4 млн чел. (В. В. Лунеев), что составило 73,5 процента от числа привлеченных к уголовной ответственности. То есть 26,5 процента лиц были подвергнуты уголовно-принудительному воздействию (в том числе и карательному) без особой необходимости. Причем все это осуществлялось в рамках закона.