Гарантии прав кредиторов при реорганизации и ликвидации юридических лиц

В юридической литературе традиционно понятие реорганизации  юридического лица определялось ранее  как прекращение юридического лица (иногда отмечается, что оно происходит без ликвидации дел (деятельности) и  имущества) с переходом его прав и обязанностей к другому юридическому лицу – правопреемнику [7, с.221; 8, с.13; 9, с.92; 10, с.47; 11, с.8]. Приоритетным является мнение о необходимости различать  основания, способы и формы прекращения  деятельности юридических лиц. Основания  прекращения - это поводы, определенные фактические обстоятельства, с которыми закон связывает прекращение  деятельности юридических лиц (например, достижение цели, истечение срока  и др.). Способы прекращения - это  предусмотренный законодательством  порядок прекращения деятельности юридических лиц. Способы прекращения  юридических лиц ничем принципиально  не отличаются от способов их возникновения. Формы прекращения - это предусмотренные  законодательством приемы прекращения  деятельности юридических лиц. Понятие  реорганизации в данном случае, наряду с ликвидацией, рассматривается  в качестве одной из форм прекращения  юридического лица [12, с. 124-127].

Необходимо отметить, что  выделение в российском законодательстве и в теории гражданского права  разных форм прекращения юридических  лиц происходило постепенно, по мере появления потребностей в их существовании, и осмысления правовых особенностей каждой из форм.

В трудах дореволюционных  цивилистов не проводилось разграничения  между различными формами прекращения  юридических лиц в зависимости  от имеющих место в результате этого последствий. В законе закреплялись лишь основания их прекращения, которые  подразделялись на общие для всех юридических лиц или свойственные только некоторым из них. Так, Г.Ф. Шершеневич, характеризуя специальные основания  прекращения акционерных товариществ  указывал на возможность прекращения  их путем слияния, состоящего в том, что однородные предприятия соглашаются  соединить свои имущества для  совместного достижения преследуемых целей. При этом слияние (фузионирование) подразделялось им на два вида: 1) поглощение, когда одно товарищество поглощает  другое, что с юридической стороны  представляет собой прекращение  одного товарищества и перевод всего  его имущества на имя другого; 2) такое слияние, при котором оба  товарищества прекращают свое существование  с тем, чтобы дать место новому, принимающему актив и пассив первых двух [13, с. 165].

Как видно, речь здесь идет о таких современных формах реорганизации  как слияние и присоединение. Хотя сам термин «реорганизация»  при этом не использовался, можно  считать, что в данном случае рассматривались  отдельные вопросы прекращения  юридического лица, сопровождающиеся правопреемством. Об этом свидетельствует  указание Г.Ф. Шершеневича на то, что  за кредиторами сливающихся товариществ  «не может быть признано право  требовать, чтобы имущество, которому они доверяли, послужило бы источником удовлетворения их требований прежде перехода его к другому лицу» [13, с. 167]. Таким образом, автор отмечал, что обязанности сливающихся  товариществ перед кредиторами  переходят к вновь образуемому  или продолжающему существовать юридическому лицу, которое за счет переданного имущества и будет  производить удовлетворение требований кредиторов. Вместе с тем, в дореволюционной  юридической литературе вопрос об указанной  форме прекращения юридического лица не нашел дальнейшего развития, поскольку в основном прекращение  сводилось лишь к ликвидации юридического лица. Данное утверждение подтверждает Венедиктов А.В., который отмечал, что  «законодатель не дает для слияния  товариществ специальных постановлений, поэтому к прекращению сливающихся  товариществ и к возникновению  нового применяются общие нормы  о прекращении и учреждении товариществ» [14, с. 73].

Выше отмечалось, что определение  реорганизации как одной из форм прекращения юридического лица, сопровождающееся правопреемством, являлось практически  общепризнанным в советской юридической  литературе и достаточно часто встречается  в работах современных цивилистов.

Например, М.И. Брагинский указывает, что «реорганизация означает прекращение  юридического лица с переводом прав и обязанностей. При этом предполагается, что деятельность данной организации  продолжают другие юридические лица» [15, с. 61].

В.В. Долинской сделан вывод  о том, что реорганизация юридического лица всегда является его прекращением и учреждением нового, вне зависимости  от того как это отражено документально, и влечет переход прав, принадлежащих  юридическому лицу, его правопреемникам [16, с. 34]. Е.А. Суханов указывает на то, что «реорганизация юридических  лиц является их прекращением и учреждением  нового, к которым переходят права  и обязанности ранее существовавшего  лица» [17, с. 95].

По мнению B.C. Мартемъянова, реорганизация представляет собой  только прекращение существования  организации в ее прежнем виде без прекращения ее дел и имущества  на основании правопреемства [18, с. 200]. С точки зрения В.В. Лаптева,- ранее  существовавшее предприятие, как производственно-хозяйственный  комплекс может при реорганизации  не подвергнуться никакому изменению, но с правовой точки зрения это  предприятие либо прекращает свое существование  как субъект права, либо сохраняется, но в измененной виде - с иными  составом имущества, уставным фондом и  т.п. [19, с. 20]. Е.П. Дивер определяет реорганизацию  как «прекращение коммерческой организации, связанное с изменением ее имущественного комплекса или организационно-правовой формы, направленное на достижение цели, для которой организация создавалась» [20, с. 84].

Приведенные определения, по нашему мнению, не отражают всех процессов, происходящих в результате реорганизации, и не охватывает все формы ее проведения, а именно - выделение. Этот явный  пробел вызывает необходимость при  использовании сложившегося определения  реорганизации делать соответствующие  оговорки [21, с. 33]. Вместе с тем данная позиция не позволяет решить проблему как таковую. Поэтому актуальной в настоящее время является потребность  в разработке нового определения  реорганизации. Для этого представляется необходимым подробнее рассмотреть некоторые из имеющихся в юридической литературе определений, отличных от традиционно используемого цивилистами.

Так, ряд авторов определяют реорганизацию в качестве специфического способа образования новых и  прекращения действующих юридических  лиц. По нашему мнению, именно такой  подход, отражающий прежде всего процессы, происходящие при реорганизации  с юридическими лицами, представляется более верным для формулировки дефиниции.

Особого внимания заслуживает  определение реорганизации, предложенное В.А. Дозорцевым [22, с. 256]. Он, считая реорганизацию  одной из форм прекращения юридических  лиц, отмечал все же, что результатом  реорганизации бывает не только прекращение  юридических лиц, но и определенное изменение правосубъектности юридического лица, когда без его прекращения  возникает правопреемство. Поэтому  под реорганизацией понималось такое  изменение (в том числе прекращение) правосубъектности юридического лица, в результате которого возникает  правопреемство у другого юридического лица, притом не сингулярное (каких-то единичных прав и обязанностей), а универсальное, всей совокупности прав и обязанностей, принадлежащих  юридическому лицу.

Особенность данного определения  реорганизации заключается в  значении используемого термина  «правосубъектность» [22, с. 260]. В.А. Дозорцев выделяет несколько подходов к понятию  правосубъектности. Во-первых, он указывает, что «термин «правосубъектность»  обозначает тоже самое, что и «субъект права», лишь слагаемые этого термина («право» и «субъект») поменялись местами. Ясно, что термин «правосубъектность»  здесь не является обозначением нового понятия, отличного от понятия «субъект права». Во-вторых, правосубъектность  определяется им как признанная законом  способность лица иметь права  и нести обязанности. При этом указывается, что гражданская правосубъектность  организаций возникает лишь при  наличии право- и дееспособности, т.е. при нераздельности этих общественно-юридических  свойств.

Анализируемое определение  реорганизации не позволяет установить какое из указанных выше значений правосубъектности использовалось В.А. Дозорцевым при формулировки дефиниции. Однако, в обоих случаях нельзя говорить о каком-либо изменении  правосубъектности, если имеет место  реорганизация в форме выделения, при которой отсутствует прекращение  реорганизуемого юридического лица.

Поскольку понятие субъекта права действительно неразрывно связано с право- и дееспособностью  лица, необоснованным, по нашему мнению, выглядит вообще использование в  рассматриваемом определении термина  «правосубъектность», в результате чего лишь усложняется понимание  смысла определения и появляются дополнительные вопросы.

Исследованию правовой природы  реорганизации, анализу понятия  и сущности процесса реорганизации, раскрытию признаков этого правового  явления посвящены работы А. Коровайко. Проблема правовой природы института  реорганизации по мнению А. Коровайко  связана с тем, что реорганизация  «представляет собой юридическую  фикцию, опосредующую реальные экономические  процессы» [23, с. 71]. За понятием «реорганизация»  стоит переход имущества (его  части) одного лица к другому, и в  принципе, не придумай законодатель подобного  легального определения, этот процесс  вполне мог (и должен был бы) протекать  в следующей форме: получение  участниками причитающегося им имущества (активов) ликвидированного (за исключением случаев выделения) юридического лица и незамедлительная передача его в полном объеме другому юридическому лицу. Динамика подобных отношений предполагала бы юридически значимую трансформацию прав участников реорганизуемого юридического лица: из обязательственных в вещные и затем обратно в обязательственные». При реорганизации же обязательственные права в отношении одного юридического лица непосредственно заменяются обязательственными правами в отношении другого.

Таким образом, представленная концепция А. Коровайко основывается на том, что реорганизация есть переход  имущества. Исходя из этого, предлагается схема, отображающая данный переход  и, по мнению автора, раскрывающая суть реорганизации. Однако, данная схема  имеет отношение в основном лишь к коммерческим организациям. У целого ряда некоммерческих организаций (фондов, ассоциаций, союзов) имущество при  ликвидации в собственность учредителей (участников) не передается. В таком  случае, учитывая изложенную позицию  А. Коровайко, следует предположить, что институт реорганизации обладает разной правовой природой применительно  к различным организационно-правовым формам юридических лиц, чего, естественно, быть не должно.

Впоследствии, при исследовании проблем выделения акционерных  обществ, А. Коровайко рассматривает  данную форму реорганизации уже  «не как дробление имущества, а как выделение ряда участников реорганизуемого общества» [24, с. 113]. Учитывая, что выделение - лишь одна из форм проявления процесса реорганизации, все иные формы в таком случае также необходимо определить в качестве перехода участников реорганизуемого  юридического лица в состав организации-правопреемника: при разделении происходит разделение участников, при слиянии и присоединении  – соответственно их слияние и  присоединение. Данный вывод позволяет  считать, что реорганизация в  целом представляет собой процесс  перехода участников от правопредшественника к правопреемнику.

Кроме определенной непоследовательности А. Коровайко в изложении своих  позиций, когда в одном случае реорганизация сводится к переходу имущества, а в другом - фактически к переходу участников, следует отметить, что, по нашему мнению, все предложенные автором концепции акцентированы  на выделение вторичных признаков, проявление которых неразрывно связано  с основными процессами, происходящими  при реорганизации. Таковыми являются создание новых организаций и  прекращение реорганизуемых юридических  лиц.

Единственными участниками  реорганизации выступают юридические  лица. Именно данные субъекты гражданского права участвуют в слиянии, присоединении, разделении, выделении и преобразовании, а не учредители (участники, члены) либо имущество этих юридических лиц. Подготовка к созданию в результате реорганизации новых юридических  лиц или к вхождению в состав уже действующей организации (при  присоединении) может протекать  в различной последовательности: сначала определяется состав учредителей, а затем перечень имущества, передаваемого  организации правопреемнику, либо наоборот. Однако, не данные действия, а непосредственно  процессы создания и (или) прекращения  юридических лиц представляют собой  сущность реорганизации.

Если же отождествлять  реорганизацию с переходом имущества  юридического лица, то в таком случае следует признать, что юридическое  лицо представляет собой определенный имущественный комплекс. Когда под  реорганизацией понимается переход  участников из реорганизуемого юридического лица во вновь создаваемую или  уже существующую организацию, имеет место фактически подмена одних субъектов права другими: вместо юридических лиц речь идет об их участниках. Кроме того, при таком подходе невозможным становится проведение реорганизации в форме выделения и разделения, если организация имеет одного учредителя или участника.

Кроме рассмотренных выше выводов А. Коровайко относительно правовой природы института реорганизации, особого внимания заслуживает предложенное автором определение реорганизации, отличное от традиционно используемого  в юридической литературе, а также  выделенные им признаки реорганизации [23, с. 76]. А. Коровайко справедливо  указывает, что определение реорганизации  только как прекращения юридических  лиц не является всеобъемлющим и  не включает такой вид реорганизации, как выделение, влекущее не прекращение, а наоборот, возникновение нового субъекта права. Под реорганизацией А. Коровайко понимает процесс перемены лиц в имущественных и иных правоотношениях, характеризующийся  изменением комплекса их прав и обязанностей, субъектного состава участников либо организационно-правовой формы  реорганизуемого юридического лица и влекущий универсальное правопреемство [23, с. 77]. К числу юридически значимых признаков реорганизации А. Коровайко  относит следующие:

-  универсальное правопреемство вновь возникших (в случае присоединения - измененных) юридических лиц, включающее, помимо перехода к преемнику актива, также передачу имущественных обязанностей (пассива);

-  отсутствие какой-либо связи (обязательственно-правовой или вещной) между реорганизованным юридическим лицом и его правопреемником и полная автономия последнего;

-  изменение размера уставного капитала и субъектного состава участников (в случае преобразования - только организационно-правовой формы) реорганизуемого юридического лица;

-  все или часть участников реорганизуемого субъекта выступают учредителями (участниками) его правопреемника.

Как видно, основным признаком  реорганизации в определении  называется перемена лиц в правоотношениях. Что она собой представляет? Ответ  на данный вопрос связан прежде всего  с особенностями структуры самого правоотношения. В любом правоотношении можно выделить: субъектный состав, объект и содержание правоотношения (права и обязанности субъектов  правоотношения). Наступление определенного  юридического факта служит основанием возникновения, изменения или прекращения  правоотношения. Изменения, происходящие в правоотношении, могут затрагивать  любой из названных выше элементов  правоотношения, в том числе и  его субъектов. Изменение субъектного  состава в правоотношении неизменно  влечет за собой переход к новому субъекту прав и обязанностей другого  субъекта правоотношения. Перемена лиц  в правоотношении и переход прав и обязанностей от одного субъекта права к другому неразрывно связаны  между собой. По нашему мнению, изменение  субъектного состава правоотношения, влекущее за собой переход к правопреемнику прав и обязанностей правопредшественника, следует рассматривать в качестве правопреемства.