Тайна гибели Есенина

Ленинградская "Новая вечерняя газета" (1926, №18) 19 января - одновременно с "Правдой"(!) - поместила изложение "есенинской" статьи Троцкого. Удивительная заинтересованная оперативность, а главное, - осведомленность. Мы не забыли, - в той же "Новой" 24 декабря 1925 года, в день прибытия поэта в Ленинград, "Товавакня" - "Товарищ Василий Князев" напечатал загадочный фельетон "ВОДСВИЖЕ со звездою путешествуют"[ 22 ], а Александр Флит - не менее таинственный "дневник" "Хороший гусь". И вот еще одно, думается, вовсе не случайное совпадение. Кто-то в "Новой вечерней газете" был негласно связан с Троцким или его ближайшим помощником. Такой контакт мог поддерживать Я.Р. Елькович, заместитель заведующего агитотделом губкома партии, официальный редактор "Новой". Помалкивавший на XIV съезде Троцкий заговорил на Пленуме ЦК, когда речь зашла о перестановке руководящих редакционных кадров в Ленинграде, и заступился за Ельковича и других близких ему по духу идеологов.

Не исключено, Лев Давидович держал связь с  бывшим ревтрибунальцем Иваном Ильичом Тютиковым (р. 1899), тогда сотрудником "Красной газеты" и одновременно цензором "Новой вечерней газеты", человеком крайне сомнительной биографии (при проверке партстажа в августе 1926 г. Контрольная комиссия указала на фальшивость его личной анкеты). Может быть, с Троцким контактировал и другой цензурный надсмотрщик "Новой", уполномоченный Гублита Корыхалов. Но пока это гипотезы, требующие проверки.

19 января - число рубежное. Оно круто  повернуло житейские судьбы некоторых  товарищей, отдавших свое имя в качестве лжесвидетелей происшествия в "Англетере". Один из них - прозаик Сергей Александрович Семенов, о котором уже шла речь. Мы вспомнили его в связи с троцкистским зигзагом темы, о чем говорит следующее его собственноручное заявление:

Зав. редсектором Ленгиза от Семенова Сергея.

Согласно переговоров  с заведующим Ленгизат. И.И. Ионовым, прошу о направлении меня для  работы с сего 19 января (выделено нами. - В.К.) в журнале "Звезда" в качестве 3-го члена редколлегии.

Ионов: согласен (подпись).

Пом. зав[едующего] Ленотгиза Лихницкий (подпись).

19 января 1926 г. 

Еще один весьма показательный документ:

"Тов. Горбачева  и Семенова исключить из штата  сотрудников Ленотгиза с 15 апреля  на основании договора, заключенного  с журналом "Звезда".

21 мая 1926 г. Управделами Славуцкий

В гору пошел товарищ Семенов, бывший комиссар, "организатор провинциального  пролетариата", как он сам пишет  в "Личной карточке" (1 февраля 1926 г.). В своей "Автобиографии" (1928) с гордостью сообщает: "Дрался три года. Был ранен, контужен, принял под Кронштадтом ледяную ванну и демобилизовался с испорченным правым глазом". Далее: "Лично для меня Октябрь 1917 года был безудержным прыжком в ослепительную, грохочущую жизнь". Человек в ту пору небезызвестный, напомним, за фронтовые и творческие заслуги его почитали Подвойский и Луначарский.

На перемещение Семенова можно  было бы и не обратить внимания, если бы не "сигнальная" дата - 19 января - и не менее привлекающая нас  оговорка "Согласно переговоров  с заведующим Ленгизат. И.И. Ионовым..." О чем они говорили в день выхода директивного слова Троцкого о Есенине? О нелегких житейских тяготах Семенова, о его годовой отлучке с редакционной работы для лечения туберкулеза и ноющих фронтовых ранах? Возможно. Заметим, имя литератора еще не фигурировало в есенинской трагической хронике, заказанная (не Ионовым ли?) Валентину Вольпину "Памятка" еще не была готова (в ней впервые будет сказано о Семенове - госте 5-го номера "Англетера".

Понятно, реставрировать диалог 19 января 1926 года шурина Г. Е. Зиновьева и знакомца А. В. Луначарского невозможно, но сама моментальность повышения карьеры писателя заставляет задуматься. Творческое хитро сплетение фамилий "Семенов" и "Горбачев" из того же ряда загадок.

Журнал "Звезда" как источник первых вестей о самоубийстве Есенина тоже прелюбопытен. Биография Георгия (Григория) Ефимовича Горбачева, уже достаточно нами представленного троцкиста и "литфронтовца", еще будет предметом дальнейшего исследования есениноведов. Они обязательно прочтут пока нам недоступные протоколы его допросов в 1937 году (архив ФСБ, Москва) и сделают соответствующие комментарии. Ограничимся одной лишь строчкой в адрес Горбачева из протокола заседания ленинградской областной Контрольной комиссии от 6 апреля 1928 года: "...давал адреса к Зиновьеву и Троцкому..." В июле 1917 года с вдохновителем переворота Троцким он, как уже говорилось, сел в "Кресты" за попытку остановить наступление русской армии против кайзеровской Германии. Не ошибемся, - дружба предателей России продолжалась и в 1925 году.

Вряд ли обо  всем этом подозревал С.А. Семенов, сентиментальный  комиссар, совершивший 19 января 1926 года нелегкий для него "прыжок" к  сраму.

Уголовный характер политики Троцкого известен. Масон  и агент австрийского правительства, предатель интересов России, награбивший после 1917 года астрономическую сумму денег (читайте "Золото партии" Игоря Бунича) на нужды своего семейства и мировой революции, не гнушался никакими средствами для достижения цели. В своей книге "Их мораль и наша" (1938) ("их" - сталинистов, "наша" - троцкистов) социально-классовый гуманист приравнивал большевиков к секте иезуитов и писал: "Так, даже в самом остром вопросе - убийство человека человеком - моральные абсолюты оказываются совершенно непригодны. Моральная оценка, вместе с политической, вытекает из внутренних потребностей борьбы".

Философия гангстера  с идеологией. В период революции  и Гражданской войны наркомвоенмор  воплощал эту философию по "высшей мере".

И все-таки Троцкий  вряд ли отдавал приказ убить Есенина; вполне может быть, он лишь санкционировал его арест в Ленинграде, дабы "проучить" поэта-скандалиста, уклонявшегося от суда. Причем, полагаем, санкция последовала полуофициальная, адресовалась она одному из его ближайших оруженосцев. Последний на допросах бурно реагировавшего поэта, возможно, переусердствовал, что и привело к трагическому финалу. Как разворачивались, на наш взгляд, события дальше?

Объявить Есенина  убитым в кабацкой драке, подбросив  его тело в темный переулок, было опасно. Не забудем, шел XIV съезд РКП(б), Ленинград слыл городом оппозиции Сталину - не только слыл, но шумными провокациями и разного рода демонстрациями (вплоть до применения оружия) заявлял о поддержке Зиновьева и К°. Позволить, чтобы русский поэт погиб в гнезде оппозиционеров, было для них невыгодно. Сталин мог бы воспользоваться ситуацией (хотя сам Есенин его не интересовал), докопаться до истины и приобрести лишний веский козырь для уже физической расправы со своими политическими противниками. Вот почему и созрел план организации кощунственного спектакля с самоповешением московского беглеца. Кто лично был инициатором этого театра-злодеяния - сегодня сказать трудно. Кровавая машина была пущена в ход. Ее обслуживали в основном верные Троцкому люди, доказавшие свою преданность ему еще в Гражданскую войну. Бывшему наркомвоенмору пришлось подумать, прежде чем назначить устроителей небывалого кошмара. Сообщники скоро нашлись. Далее мы впервые приводим факты, добытые с большими трудностями, и "припрятанные" нами аргументы.

1. Георгий Феофанович Устинов, журналист. Темная лошадка в сокрытии следов убийства Есенина. Избранна роль лжеопекуна поэта в "Англетере", так как был удобной фигурой для создания нужного мифа (приятель поэта и т.д.). В свою очередь, Устинов чуть ли не первый сочинил о своем военном начальнике книжечку "Трибун революции" (написана в 1918 г., издана в 1920 г.), в которой поднял Троцкого до небес: "джентльмен революции", "пламенная карающая десница революции", "Горьковский Данко", "пламенный революционный трибун", "экстракт организованной воли", "лицо Троцкого - лицо русской революции" (это, пожалуй, единственно верное сравнение) - какими только эпитетами не награждал своего господина вчерашний Челкаш. Брошюра Устинова - сплошное суесловие с реверансами. Биографию своего хозяина автор героизирует до неприличия, но не заставляет себя подумать о некоторых странностях его поведения в важнейших событиях российской истории начала XX века. 1905 год: гремят словесные фанфары автора Троцкому, спешно примазавшемуся в Петербурге к Совету рабочих и крестьянских депутатов, органу темной закулисы. Устинов называет проходимца-спекулянта, позже агента кайзеровской Германии, предателя России, Гольфанда-Парвуса (духовного наставника Ленина и Троцкого) "человеком больших знаний и выдающегося политического и литературного дарования".

В июле-августе 1917 года устиновский божок сидел  в петроградских "Крестах" за руководство  большевистским вооруженным путчем, попытку сорвать наступление  русской армии и организацию  убийства петроградской матросней более семисот человек. Репетиция Октября провалилась, обнаружилась тесная связь Ленина, Троцкого и их "пломбированной" гвардии с германской военщиной (на эту тему имеется до сих пор тщательно скрываемый 21 том неопубликованного следственного дела).

Устинов - слепой фанатик и честолюбец - не знает  и не хочет знать исторической правды, он всецело во власти того, кто  его пригрел, дал ему возможность  уверовать в свой художественный и публицистический талант. А еще  недавно, в 1914 году, этот перевертыш писал в своей брошюре об обязательной необходимости защиты России от Германии.

Книжечка о Троцком создавалась  в 1918 году, когда Устинов сопровождал  наркомвоенмора в специальном поезде, наводившем ужас на красноармейцев своими расстрельными рейсами. Журналист выполнял в "Поезде Троцкого" обязанность ответственного секретаря газеты "В пути" (она выходила в 1918-1922 гг.). Взглянем на ее страницы.

Первый номер. 8 сентября 1918 года. Передовая статейка "Дружно!": "Они погибают!.. Никакие  ухищрения, никакие подкупы, никакие обманы не помогут русским и иноземным купцам и помещикам сломать власть рабочих и крестьян". Тирада Устинова.

Третий номер. 10 сентября 1918 года: "Революционное  Бородино" (о взятии красными Казани). Подпись: "Г.У.", то есть Георгий  Устинов. Печатаются приказы, телеграммы и статьи Троцкого.

Четвертый номер. 15 сентября 1918 года. Вопль Устинова: "У последней черты": "Черносотенно-меньшевистский и белогвардейско-меньшевистский стан переживает последние минуты". Далее  о расстрелах царских министров, грядущей не завтра-послезавтра мировой революции и т.п. В следующих выпусках "В пути" призывы расстреливать дезертиров, отступников революции. Кровожадная газетка. В одном из ее номеров (1919) читаем: "...Казачество... прелюбопытнейший вид самостийных разбойников. Общий закон культурного развития их вовсе и не коснулся, это своего рода зоологическая среда. <...> Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственной не имеет права здесь на какое-то великодушие. Мы говорили и говорим: очистительное пламя должно пройти по всему Дону и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. <...> Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море!"

Обратите внимание, что ни слово - лицемерие. Откуда политические гангстеры взяли "стомиллионный русский пролетариат" в крестьянской России, о какой культуре и нравственности поминают сплотившиеся бесы, так ненавидевшие христианскую мораль? Так мчавшийся на всех парах карательный поезд идеологически и практически реализовывал директиву Я. М. Свердлова о геноциде казачества.

Рядом с Устиновым  в походной типографии торчал "Товавакня" - товарищ Василий Князев, его  будущий сообщник по клевете на замученного  Есенина. Князев, очевидно, гордился личным приглашением предреввоенсовета помочь обеспечить художественную завесу вокруг поезда. И он, как и Демьян Бедный, исправно отрабатывал доверие, печатая "В пути" рифмованные тирады. К примеру, "Красноармейскую песню" (1919. №27. 6 апр.):

Враг кровавою расправой 

Мнит покончить  с голытьбой

Левой - правой, левой - правой -

Марш, товарищи, на бой.

В том же газетном номере пышущая звериной злобой к  старой России статья Троцкого "Издыхающая контрреволюция". Он же 14 сентября 1919 года (№94) обрушивается на командарма 2-й Конной армии Филиппа Миронова, позже расстрелянного по его личному указанию.

Большевистская  инквизиция на колесах летела к триумфу, оставляя за собой горы мужицких трупов. Люмпен Устинов был повязан с  Троцким одной кровью и позже, когда последнему понадобится буйная голова Есенина и сокрытие его казни, - "Жорж" не осмелится восстать против преступления.

Троцкий считал убийство оправданным  средством утверждения коммунистической идеи. "Мы должны, - писал он, - превратить Россию в пустыню, населенную белыми неграми, которой мы дадим такую тиранию, которая не снилась никогда даже жителям Востока. Путем кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупления, до идиотизма, до животного состояния..." Есенин мешал исполнению плана антихриста и сознавал уготованную ему незавидную судьбу:

И первого 

Меня повесить нужно,

Скрестив мне  руки за спиной,

За то, что песней

Хриплой и недужой 

Мешал я спать 

Стране родной.

Продолжаем реестр представителей "страны негодяев".

2. Анна Яковлевна  Рубинштейн, она же "тетя Лиза", нареченная женой Устинова, она  же Елизавета Алексеевна (Елизавета  Александровна, Надежда Николаевна), ответственный секретарь ленинградской  вечерней "Красной газеты".