Cословно-представительная монархия и ее институты

Род  Романовых

Романовы принадлежали к старинному боярскому роду. Первым достоверным  предком Романовых был Андрей Кобыла, боярин при дворе великих  князей Московских Ивана Калиты и Семена Гордого. Подобно многим знатным фамилиям, Романовы стремились удлинить свою родословную и утверждали, что их род восходит к прусскому князю Гланды Камбиле, выехавшему на Русь в последней четверти XIII в. Имя Камбила  якобы и было переиначено на русский лад в Кобылу. Сам Андрей Кобыла упоминается в летописях лишь однажды, но по родословным спискам известно, что у него были сыновья Семен Жеребец, Александр Елка, Федор Кошка, от которого пошел известный "Кошкин род": Кобылины-Кошкины, потом Кошкины-Захарьины, Захарьины-Юрьевы, и наконец, Романовы (по имени боярина Романа Захарьина-Юрьева, чья дочь Анастасия в 1547 г. стала женой царя Ивана Грозного. С этого времени начинается возвышение рода Романовых. После смерти Ивана Грозного и Федора Иоанновича, на  Романовых стали смотреть как на род, наиболее близкий  к пресекшейся царской династии. В царствование Бориса Годунова, ревниво относившемся к возможным соперникам, это обстоятельство навлекло на  род Романовых большие несчастья. По ложному доносу они были обвинены в попытке извести царя Бориса при помощи зелья и сосланы в отдаленные места - к Белому морю и в Пелым, где почти вся многочисленная семья Романовых погибла от лишений. Среди немногих выживших был Федор Никитич Романов, молодой и любимый в народе боярин. Он был против своей воли пострижен в монахи под именем Филарет, жена его также была пострижена под именем Марфы. Хотя бывший боярин, весельчак и любитель жизни, тяготился положением монаха, он (почти против воли) быстро поднялся по ступеням церковной иерархии. При Лжедмитрии I, который в пропагандистских целях высказывал благоволение к своим "родичам", Филарет стал митрополитом Ростовским. При Лжедмитрии II он был захвачен при обороне Переяславля, силой привезен в Тушинский лагерь и там провозглашен патриархом. Таким образом создалось полное двоевластие: в Москве - царь Василий и патриарх Гермоген, в Тушине - свой царь Дмитрий и свой патриарх Филарет. После гибели второго самозванца и распада Тушинского лагеря Филарет в составе великого посольства вместе с другими боярами отправился под Смоленск для переговоров с королевичем Владиславом, но дело повернулось так, что послы превратились в пленников и заложников. Филарет находился в польском плену в 1613 г., когда на соборе в Москве была выдвинута кандидатура его сына Михаила.

Избрание на царство  Михаила Романова

 Следует учитывать, что сказания  об избрании Михаила Романова  на царство были составлены  значительно позже Земского собора  и несут на себе отпечаток  официальной трактовки событий.  Согласно преданию, в самый разгар  борьбы партий на соборе некий  дворянин из Галича подал письменное  мнение, в котором говорилось, что  ближе всех по родству к  прежним царям стоит Михаил  Федорович Романов, а посему  его и надобно выбрать в  цари. Но у Романовых было много  противников, и раздались сердитые  голоса: кто принес такое писание,  откуда? В это время из рядов  выборных вышел казачий атаман  с Дона, положил на стол писание  и на вопрос князя Дмитрия  Пожарского, о чем оно, веско  ответил: «О природном царе  Михаиле Федоровиче». Как отмечал  один хронограф: «прочетше писание атаманское и бысть у всех согласен и единомыслен совет». В. О. Ключевский отмечал, что казачество действительно сыграло решающую роль в избрании Романовых, которые были популярны в их  среде: "Главная опора самозванчества, казачество, естественно, хотело видеть на престоле московском или сына своего тушинского царя, или сына своего тушинского патриарха". Поскольку малолетний "воренок" не проходил, взоры казаков обратились к юному Михаилу Романову. На этой кандидатуре были вынуждены остановиться и представители московской знати. Их тешила надежда, что этот кандидат будет марионеткой в их руках. По некоторым (хотя и не совсем достоверным) сведениям Ф. И. Шереметев писал князю В. В. Голицыну: «Миша-де Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден». Так или иначе, 21 февраля 1613 г. на заседании собора были собраны письменные мнения всех чинов, и во всех значилось одно имя - Михаила Федоровича Романова. Сам Михаил Романов в момент своего избрания находился далеко от Москвы - в Ипатьевском монастыре в Костроме.В монастырь отправилось посольство в составе архиепископа Феодорита, келаря Троицкого монастыря Авраамия Палицына, боярина Ф. И. Шереметева, князя В. И. Бахтеярова-Ростовского, окольничего Ф. Головина с стольниками, стряпчими, приказными людьми, жильцами и выборными людьми из городов. По свидетельству послов, они долго не могли добиться согласия юного Михаила принять царство. Против была его мать "великая старица" Марфа, уступившая лишь слезным мольбам послов и всего народа. Как в действительности происходили эти переговоры, точно не известно. Эти события описаны в избирательной грамоте Михаила Федоровича, однако исследователи обращают внимание на прямые параллели данного документа с избирательной грамотой Бориса Годунова, в частности на то, что сцена народного плача в Ипатьевском монастыре в 1613 г. списана с подобной же сцены в Новодевичьем монастыре, происходившей за пятнадцать лет до этого при избрании на царство Бориса Годунова. Не менее любопытен и другой прием, а именно: противопоставление двух событий в "Ином сказании", составленном из разных частей и отредактированном в официозном духе уже при Романовых. Сцена, в которой москвичи упрашивают инокиню Александру (царицу Ирину) благословить на царство своего брата Бориса Годунова, изображена как постыдный фарс, так как людей сгоняют к Новодевичьему монастырю силой под угрозой штрафа и наказания: "За ними же мнози и приставы приставлены быша; приужаемы от них с велики воплем вопити и слезы точити". Иное дело, приход выборных от всех чинов и городов в Ипатьевский монастырь к старице Марфе: "К ся же ногама вси принадлежаще, со слезами биша челом...".От имени Михаила была составлена грамота собору, в которой говорилось: «У нас того и в мыслях не бывало, что на таких великих государствах быть, по многим причинам, да и потому, что мы еще не в совершенных летах, а государство Московское теперь в разоренье, да и потому, что Московского государства люди по грехам измалодушествовались, прежним великим государям не прямо служили. И, видя такие прежним государям крестопреступления, позоры и убийства, как быть на Московском государстве и прирожденному государю, не только мне?» Однако в заключение Михаил Романов уведомлял собор о своем согласии принять царство. 2 мая 1613 г. Михаил Федорович торжественно въехал в Москву и 11 июля был венчан на царство в Успенском соборе. Так было положено начало царской и императорской династии Романовых.

 Царская власть при Михаиле Федоровиче

 По свидетельству подъячего Посольского приказа Григория Котошихина, хорошо осведомленного в делах государственного управления, при венчании на царство с Михаила Федоровича были «иманы письма», в которых он брал на себя обязательство "быть нежестокими и непальчивыми, без суда и вины никого не казнить и мыслить о всяких делах с боярами и думными людьми сопча, а без их ведома тайно и явно никаких дел не делать».

Поскольку этих "писем" не сохранилось, не все историки доверяют сообщениям об их существовании. Например, С. Ф. Платонов указывал, что "великим боярам", полностью скомпрометированным  сотрудничеством с иностранными интервентами,  не могли и помыслить  об ограничении царской власти в  свою пользу: "Возможно ли допустить, чтобы эти недавние узники польские, а затем казачьи и земские, только что получившие свободу и амнистию от "всея земли", могли предложить не ими избранному царю какие бы то ни было условия от своего лица или от имени их разбитого смутой сословия? Разумеется, нет. Такое ограничение власти в 1613 г. прямо немыслимо" (подробнее со взглядами С.Ф. Платонова по этому вопросу вы можете ознакомиться здесь). С другой стороны, ограничение царской власти не являлось чем-то новым и уже имело место при Василии Шуйском, который дал боярам крестоцеловальную запись не казнить и не класть на них опалы без вины.

 По своему характеру Михаил  Федорович не был самовластным  правителем. Слабый и болезненный, ("скорбел ножками") и с трудом  передвигался самостоятельно.За него правили мать и отец. С.Ф. Платонов писал о "великой старице" Марфе: "Достаточно взглянуть на ее портрет, на низко опущенные брови, суровые глаза, крупный, с горбиной, нос, а всего более на насмешливые и вместе с тем повелительные губы, чтобы составить себе понятие об ее уме, сильном характере и воле, но эти признаки мало говорят о мягкости и доброте. "После заключения Деулинского перемирия с поляками был произведен размен пленных,  и в Москву вернулся отец царя - патриарх Филарет.Он был провозглашен патриархом в Тушинском лагере и только после своего возвращения из плена в июне 1619 г. официально наречен патриархом. Филарет фактически взял царство в свои руки, и ему даже был присвоен титул "великого государя". Все дела докладывались обоим государям, иноземные послы представлялись им обоим вместе, подавали двойные верительные грамоты и подносили двойные дары. В отличие от мягкого сына, патриарх имел твердых характер и, по отзыву современников, "нравом был опальчив и мнителен, а такой владетельный, что и сам царь его боялся." Тем не менее обязательства править вместе с боярами и думными людьми соблюдались до смерти патриарха Филарета (1633 г.) и царя Михаила Федоровича (1645 г.). С политическим портретом царя Михаила Федоровича вы можете познакомиться здесь.

царь Алексей Михайлович

Большие перемены произошли после  вступления на трон Алексея Михайловича, царствовавшего с 1645 по 1676 гг. Он вступил  на трон в том же шестнадцатилетнем  возрасте, что и его отец и точно  также был был провозглашен царем на Земском соборе. Однако власть перешла к нему по наследству, и избрание на соборе было всего лишь данью традиции. Современники четко указывали на разницу в положении двух первых Романовых. Так, Григорий Котошихин писал о царе Алексее Михайловиче: "«а письма он на себя не давал никакого, что прежние цари давывали, и не спрашивали, потому что разумели его гораздо тихим, и потому пишется самодержцем и государство правит по своей воле». При царе Алексее Михайловиче получило дальнейшее развитие печально знаменитая практика "слова и дела". По первоначальному смыслу "слово и дело государево" означало дело о словесном оскорблении царствующего монарха. Вскоре изречение "слово и дело" приобрело расширительный характер. Под обвинение в оскорблении государя могли быть подведены самые невинные замечания, описки в царском титуле, шутки. Более подробно о "слове и деле" вы можете прочитать здесь.

Алексея Михайловича, словно в насмешку, прозвали "Тишайшим", хотя за время  его царствования вряд ли можно было насчитать несколько тихих лет. Войны с Польшей и Швецией, Соляной и Медный бунты в Москве, восстания в Новгороде и Пскове, движения Стеньки Разина, осада в  Соловецком монастыре и раскольничьи гари - вот далеко не полный перечень потрясений, которыми ознаменовалось его боле чем тридцатилетнее правление. Приближенные считали его кротким, но здесь надо делать поправку на то, что Алексей Михайлович действительно выглядел кротким и смиренным по сравнению с такими царями как Иван Грозный. Его мягкостью восхищались иностранцы, побывавшие в Москве.

Рейтенфельс писал, что Алексей Михайлович "такой государь, какого желали бы иметь все христианские народы, но не многие имеют", а Мейерберг с некоторым удивлением отмечал, что при своей неограниченной власти царь не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь. Это весьма характерная оценка. Алексей Михайлович не имея наклонностей деспота, но при этом он уже обладал практически неограниченной властью. Логика политической жизни, независимо от личных качеств Алексея Михайловича, превращала его в абсолютного монарха. Он всю жизнь находился под влиянием кого-то из приближенных: сначала своего воспитателя боярина Б. И.Морозова,  потом А. Л. Ордын-Нащокина, А. С. Матвеева, но фавориты не посягали на самодержавную власть. Царь обещал повиноваться своему "собинному другу" патриарху Никону, но соперничество между светской и духовной властью разрушило узы дружбы. В этой борьбе победу одержала царская власть. Алексей Михайлович желал править вместе с Боярской думой, уважительно относился к этому учреждению, но к концу его царствования все важнейшие дела решались узким кругом приближенных и приказом тайных дел. Он почитал старинные обычаи, но Земские соборы, столь частые при его отце, созывались только в первое десятилетие его царствования. Таким образом при Алексее Михайловиче и его наследнике Федоре Алексеевиче ( 1676-1682) уже были заложены основы абсолютизма. (Лекцию В.О.Ключевского о царе Алексее Михайловиче вы можете прочитать здесь.)

 Царский титул и  регалии

Укрепление самодержавия нашло  отражение в титуле. При царе Алексее  Михайловиче вместо титула «государь, царь и великий князь всея Руси»  стал употребляться титул «Божией  милостью великий государь, царь и  великий князь всеа Великие и Малые и Белые Руссии самодержавец». Значение царской власти подчеркивал пышный церемониал, строгий этикет, превращавший царя в "земного бога", недоступного для простых смертных. Михаил Романов венчался древней шапкой Мономаха, якобы унаследованной от византийских императоров. На самом деле этот драгоценный венец был среднеазиатской, возможно, бухарской работы. Ханы Золотой Орды дарили подобные уборы своим вассалам. С течением времени этот знак вассальной зависимости превратился в символ суверенитета и самодержавной власти. В 20-х гг. XVII в. в мастерских Московского Кремля был изготовлен царский венец для Большого государева наряда, в 1682 г., когда на престол были возведены сразу два царя - Иван Алексеевич и Петр Алексеевич для коронации была изготовлена еще одна шапка Мономаха - "второго наряда", повторявшая древний венец общими очертаниями.  Более подробно о царских и императорских регалиях вы можете прочитать здесь.

Большой наряд

 Московские цари имели целую  коллекцию тронов. Трон первого  царя из династии Романовых  - Михаила Федоровича был переделан  из старого трона Ивана Грозного. Армянские купцы, торговавшие  с Персией, преподнесли Алексею  Михайловичу "Алмазный трон", всю поверхность которого покрывала  сложная мозаика из бирюзы  и алмазов (их около девятисот).Сам трон выполнен из сандалового дерева, облицованного золотыми и серебряными пластинами. Причудливый растительный орнамент прочеканен на пластинах. Резная полоса с крупным узором, изображающим процессию слонов с восседающими на них погонщиками, окаймляет низ трона. На спинке трона в картуше с жемчужной обнизью шитая надпись: "Могущественнейшему и непобедимейшему Московии императору Алексею на земле благополучно царствующему сей трон, великая искусством сделанный да будет предзнаменованием грядущего в небесах вечного блаженства. Лета Христова 1659".

Царский двор

 Более двух тысяч придворных  чинов каждый день наполняли  Кремль. Впрочем, здесь тоже господствовал  строгий этикет, и там, куда  мог войти окольничий, нельзя  было показаться стольнику. Низшие придворные чины толпились во дворе или на постельном крыльце. Историк С. М. Соловьев рисовал следующую картину кремлевского двора: "Толпа молодых, ожидающая на крыльце, беспрестанно расступается, дает дорогу старым боярам, окольничим и думным людям, которые не останавливаются на крыльце и проходят далее, в переднюю. Передняя имеет важное значение перед крыльцом: один жилец, исчисляя службы свои, бьет челом государю: «Пожалуй меня, холопа своего, для великого чудотворца Алексея митрополита и для многолетнего здоровья сына своего царевича, за мое службишко и терпенье вели, государь, мне быть при своей царской светлости в передней, а родители мои (родственники) пожалованы в переднюю».

Во время торжественных приемов  каждый придворный чин выполнял предписанные ему обязанности. Вот как описывал Г. Котошихин ритуал приема иноземных послов : А как послы приезжают блиско царского двора, и не доезжая двора слазят с лошадей; и слезши с лошадей, послы и их дворяне шпаги с себя снимут, и идут к царю в Верх без шпаг; а наперед послов идут з дарами стрелцы и посолские дворяне, мимо церкви, сенми, на крылцо к той полате, где им быть у царя, и в полату входят потомуж; а перед полатою встречают послов думной дьяк да дьяк, и спрашивает послов о здоровье, и идут в полату с послами вместе. А царь в то время сидит на своем месте, во всем своем царском одеянии; а по правую руку царя, на окне, поставлен на блюде стоянец, а по левую сторону сидят бояре, поодаль; а царя в то время держат под руки Сибирские царевичи, или бояре. Да подле царя ж, по обестороны, стоят рынды, четыре человека, наряжены в белое платье камчатое на горностаях, в шапках белых же высоких, и в сапогах, а в руках держат по топору нарядному з золотом и с серебром; а бывает на тех рындах платье и топоры царское; а люди они первой и другой и третей статьи родов, боярские дети.

Такой же пышностью обставлялись выезды государя на богомолье или в свои летние резиденции: села Коломенское, Голенищево, Покровское, Хорошево, Воробьево, Семеновское, Измайлово, Никольское, Всевидное, Остров, Соколово, Алексеевское, Дьяково. Впереди длинного царского поезда ехал "постельный возок", при котором ехали постельничий и стряпчий с ключом, а вокруг триста жильцов на лошадях и в доспехах. За жильцами - триста стрельцов, за ними - пятьсот рейтар, за ними - двенадцать стрелков с долгими пищалями. Затем под уздцы вели сорок царских лошадей в роскошной сбруе, под седлами и покрытых  цветными коврами. Сам царь ехал в английской карете шестернею, впереди кареты - боярин, по правую руку -  окольничий. Царевич ехал в специальном возке вместе с дядькой, окольничими, стольниками, вокруг возка - стрельцы. За царевичем ехала царица в громоздком экипаже, запряженном двенадцатью лошадьми, за царицею - царевны в экипажах, окруженных стрельцами; за царевнами - боярыни, карлицы, постельницы.

 Царская потеха

 В XVII в. царский двор еще  не мог поспорить по блеску  и роскоши с современным ему  Версалем. При дворе не устраивали  балов и ассамблей, не было  придворной оперы и балета, женщины  были теремными затворницами. Большинство  церемоний было связано с выполнением  церковных обрядов. Едва ли  не единственным светским увеселением  была охота. Царь Алексей Михайлович  был страстным любителем соколиной  охоты и даже написал "Уложение  сокольничья пути", то есть инструкцию для сокольников. "Царскую летнюю потеху" обслуживало большой штат специально обученных людей.