Проблемы типологии государства и права

Любое иное представление  об историческом и социально-политическом прогрессе логически приводит к совершенно иному выводу.

Так, например, взяв за основу своих рассуждений в  процессе выбора пути развития государства  и общества переходного типа «хронометрическое» представление об историческом процессе и социально-политическом прогрессе, согласно которому вся мировая история, а вместе с ней и мировой прогресс развиваются не по прямой, точнее – спиралеобразной восходящей линии, а циклически, неизбежно придем к выводу о том, что во всем мире, равно как и в отдельно взятой стране, нет заранее предопределенных прогрессивных или регрессивных стадий развития государства и общества. Все относительно и условно, ибо история повторяется по истечении определенного времени, цикла.

Представление о циклическом характере развития истории не оставляет никаких шансов ни для марксистов Востока (включая бывший СССР и другие социалистические страны), еще совсем недавно говоривших с государственных и партийных трибун об исключительности, подлинной ценности и прогрессивности социалистического строя, ни

§ 1. Некоторые  особенности государства и права  переходного типа 129

для их противников  на Западе, постоянно твердящих то же самое в отношении капиталистического строя.

И восточный, социалистический, и западный, капиталистический, пути развития с точки зрения циклического характера всемирной истории отнюдь не являются эталонами общественного и государственного развития. Каждый из них заключает в. себе и весьма прогрессивные, оптимистические начала, и не менее регрессивный, печальный конец.

Что касается социализма, а точнее псевдосоциализма, который  на протяжении десятков лет усиленно практиковался в СССР и других странах Восточной и Центральной  Европы, то история довольно наглядно показала несостоятельность данной искусственно созданной псевдомарксистской модели. В отношении же противостоящей ей западной социально-политической конструкции истории, по утверждению многих весьма маститых ученых, еще предстоит сказать веское слово.

Западный мир, писал вскоре после Второй мировой войны широко известный английский историк А. Тойнби, «стал очень обеспокоен собственным будущим, и наше беспокойство есть естественная реакция на угрожающую ситуацию, в которой мы оказались. А ситуация действительно угрожающая». Обзор исторического пейзажа в свете известных ему данных, по словам автора, показал, что «к настоящему моменту история повторилась около двадцати раз, воспроизводя общества такого вида, к которому принадлежит наш Западный мир» и что, за вероятным исключением нашего собственного общества, «все представители этого вида обществ, называемых цивилизациями, уже мертвы или находятся в стадий умирания». Более того, при детальном рассмотрении этих мертвых или умирающих цивилизаций, сравнивая их между собой, «мы находим указания на повторяющуюся схему процесса их надлома, упадка и распада»34[12].

Ничто «не может  помешать» западному миру, заключает  ученый, последовать данному историческому  прецеденту, «совершив социальное самоубийство»35[13].

Единственным  путем спасения современной западной (капиталистической) цивилизации является, по мнению А. Тойнби, соединение ее лучших, прогрессивных черт с аналогичными чертами восточной (социалистической) цивилизации и создание на этой основе единого, способного отвечать на вызов истории мирового правительства и государства.

130 Глава V. Государство и право переходного типа

«Что нам нужно  делать, чтобы спастись?» – вопрошал автор и тут же отвечал: в сфере  политики – «установить конституционную  кооперативную систему мирового правительства»; в области экономики  – найти работающие компромиссы «между свободным предпринимательством и социализмом»; в области духовной – «вернуть светские суперструктуры на религиозное основание»36[14].

Сегодня в западном мире, констатировал А. Тойнби, предпринимаются  все усилия, чтобы найти пути к достижению всех трех целей. Но это – весьма амбициозное предприятие, которое потребует «тяжелейшего труда и огромного мужества, прежде чем нам удастся заметить хоть какое-то продвижение к цели»37[15].

Третье. Переходное состояние государства, права и самого общества, на базе которого они возникают и развиваются, неизбежно связано с резким изменением характера и масштабов традиционных экономических связей, временным расстройством экономики, ослаблением материальной основы государства и правовой системы, резким падением уровня жизни значительной части населения.

Это своего рода печальная закономерность, свойственная всем переходным этапам, которая особенно ярко проявилась в последнее десятилетие, в период «развернутого строительства» рыночных отношений в современной России и других бывших социалистических странах, на пути их «обратного перехода» от социализма к «народному», или «олигархическому», капитализму.

Отмечая это  обстоятельство, некоторые авторы вполне справедливо указывают на то, что  такого рода эксперименты нередко приводят к гражданским войнам и другим негативным социальным последствиям. В таких условиях правительства ряда стран зачастую «оказываются неспособными остановить галопирующую инфляцию и нейтрализовать негативные последствия, порожденные длительной экономической неопределенностью»38[16].

Четвертое. Для переходного  типа государства  и права свойственно  временное ослабление их социальных и политических основ в силу происходящей в стране переоценки социально-политических ценностей среди значительной части населения, неизбежных при этом ее колебаний между старой и новой государственной властью и политической элитой, в силу возникающего нередко при этом социального напряжения, общественного смятения и хаоса.

§ 1. Некоторые  особенности государства и права переходного типа 131

Изучая состояние  общества и умонастроение широких  слоев населения Франции в  переходный период, порожденный Великой  французской революцией, французский  писатель-романтик Ф. Шатобриан не без  горечи отмечал также заметное падение в таких переходных и, как правило, весьма неопределенных условиях общественных нравов, потерю веры в человеческую доброту, гуманность и справедливость.

Революции, констатировал  он, сметают со своего пути не только старый мир, но и сокрушают нравственность39[17]. Что стало бы с родом человеческим, рассуждал автор, если бы люди всегда «изощрялись в оправдании нравов, достойных осуждения, если бы они силились воодушевить нас отвратительными примерами, пытались выдать за успехи века, за воцарение свободы, за глубину гения деяния натур низких и жестоких? Не смея ратовать за зло под собственным именем, люди прибегают к уверткам». Остерегайтесь, предупреждал Шатобриан, «принять эту тварь за духа тьмы, это ангел света!» Всякое уродство при этом считается красивым, всякий позор – почетным, всякая гнусность – возвышенной, всякий порок – достойным восхищения. В результате «мы вернулись к тому материальному языческому обществу, где всякое извращение имело свой алтарь»40[18].

Подобное состояние  общества оказывало в переходный период негативное воздействие не только на многочисленную рать властей предержащих, но и на само французское государство.

В настоящее  время мы имеем, с сожалением констатировал  Шатобриан, «самое зрелое и передовое  государство», обнаруживающее, однако, все признаки переходной стагнации и упадка, «как смертельно больной человек озабочен тем, что ждет его в могиле, так вымирающий народ беспокоится о своей грядущей судьбе. Отсюда сменяющие друг друга политические ереси»41[19].

На основе своих  наблюдений Шатобриан отмечает, что в переходный период «все преходяще, вера и нравственность отринуты или понимаются всяким по-своему». В вещах, менее возвышенных, наблюдается «неспособность убедить и выжить: сердце славы бьется от силы один час, книга стареет через день, писатели убивают себя в надежде привлечь внимание, но тщетно – никто не услышит даже их последнего вздоха»42[20].

При таком «расположении  умов», приходит к выводу автор, естественно, что люди «не видят иного средства растрогать, кроме как

132 Глава V Государство и право переходного типа

живописать сцены  казни и торжество порока». Они  забывают, что «подлинные слезы –  те, что исторгает прекрасная поэзия, те, где восхищение смешано с болью»43[21].

Находясь в  смятении в переходный период, многие из прежних, весьма сознательных членов общества ищут себе душевное утешение и успокоение в вере в загробную жизнь, предаются во множестве своем несбыточным иллюзиям, впадают в попытках выхода из жизненного тупика во всевозможные пороки.

При этом они  зачастую вовсе не замечают, как образно живописал еще Шатобриан, что «мы окружены монархами», которые лишь воображают себя монархами, министрами, которые мнят себя министрами, депутатами, которые принимают свои речи всерьез, хозяевами, которые, владея состоянием утром, полагают, что будут владеть им и вечером. «Частные интересы, честолюбивые помыслы скрывают от черни серьезность момента. Как бы ни казались важны насущные хлопоты, они не более чем рябь над пучиной – суете на поверхности вод не уменьшить их глубины. Не отказываясь от мелких, ничтожных лотерей, род человеческий играет по-крупному: короли еще не выпустили карты из рук, но игру они ведут от имени народов»44[22].

Пятое. Переходный тип государства и права помимо названных особенностей отличается, как правило, доминированием в системе разделения государственных властей исполнительно-распорядительной власти.

Обусловливается это как объективными, так и  субъективными факторами. Среди  объективных факторов выделяются прежде всего природа и характер исполнительно-распорядительной (или просто исполнительной) власти, а именно, ее мобильность, оперативность, действенность, способность к быстрой концентрации и эффективному использованию материальных, духовных, финансовых и иных средств.

В числе субъективных факторов важное значение имеют экономические, политические и иные интересы отдельных групп людей или конкретных лиц, оказывающих решающее влияние на исполнительную власть, а также профессиональные и личные качества людей – непосредственных носителей исполнительной власти.

В подтверждение  тезиса о доминировании исполнительно-распорядительной власти в переходный период над всеми  другими ветвями государственной  власти можно сослаться, в частности, на исторический опыт Франции конца  XVIII – начала XIX в., когда исполнительная власть (по Конституции 1799 г.) фактически сосредоточивалась в

§ 1 Некоторые  особенности государства и права  переходного типа 133

руках Первого  консула Наполеона, а после реставрации  Бурбонов, согласно Хартии 1814 г., – в  руках короля.

Согласно Конституции 1799 г. Первый консул назначал и отзывал по «собственной воле» членов Государственного Совета, обнародовал законы, назначал и отзывал министров, посланников и «других ответственных внешних представителей», а также офицеров армии и флота, членов местной администрации, правительственных комиссаров при судах. Кроме того, он назначал «уголовных и гражданских судей, равно как и судей мировых и кассационных, без права их отстранения от должности»45[23].

В соответствии с Хартией 1814 г. король Франции как  исключительный носитель исполнительной власти, а также как глава государства и «начальник всех вооруженных сил» имел право объявлять войну, заключать международные договоры, утверждать и обнародовать законы, издавать распоряжения и указы, «необходимые для исполнения законов и для безопасности государства», формировать правительство – Совет министров, назначать на любые должности в сфере государственного управления.

Следует отметить, что Хартия не предусматривала никакой  ответственности короля и правительства  перед представительным органом. Вместе с тем, выдвигая на первый план исполнительную власть, она акцентировала особое внимание на том, что король, будучи главой государства и исполнительной власти, принимает активное участие, во взаимодействии с палатой пэров и палатой депутатов, в осуществлении законодательной власти46[24].

Доминирование исполнительной власти в переходный период над всеми остальными властями постоянно прослеживалось в последующие  годы и в других странах.

Шестое. Наряду с отмеченными признаками и чертами государство и право переходного типа отличаются и другими особенностями. Среди них: повышение роли и значения субъективного фактора в развитии государства и права в переходный период; органическое сочетание в государственно-правовом механизме переходного периода элементов старого и нового; периодическая смена в процессе развития общества в переходный период государственных форм и режимов и др.