Государственная служба

Другим важнейшим  институтом государственности считался диван мухтасиб (цензор, надзиратель). Наряду с шариатским судом, пишет И.П. Петрушевский, "в средневековых городах исламских стран, в частности в Иране, существовало еще учреждение, обязанное следить за тем, чтобы религиозные и моральные предписания ислама не нарушались. Это была хисба; термин этот еще во времена халифата стал обозначать службу надзора за нравами и общественной жизнью под углом зрения предписаний шариата"[23]. 

Саманиды, создавая свое централизованное государство, учредили диван мухтасиба, который играл  важную роль в управлении обществом. Мухта-сибу предписывалось воздерживать народ от совершения порицаемых и неодобряемых дел; вести инспектирование рынков, в особенности следить за правильным использованием гирь и весов, чтобы людей не обманывали при купле-продаже товаров; мухтасиб наблюдал за тем, чтобы женщины не появлялись на улицах без покрывала, чтобы на улицах и базарах они не разговаривали с мужчинами, наблюдал за банями и за местами собраний. Он задерживал на улицах пьяниц, азартных игроков, наркоманов и т.д.; особенно, следил чтобы не пили спиртного возле мечетей, кладбищ, мазаров. 

Институт  мухтасиба приобрел огромное значение при Газневидах и Сельджуках в  Центральной Азии и Иране. При  их правлении мухтасибы назначались  во все города и крупные селения. 

В круг обязанностей мухтасиба в этот период входила также проверка соответствия знаний людей, которые начали заниматься преподаванием, правосудием и другими делами, занимаемым ими должностям. Мухтасиб был вправе даже отстранить человека от деятельности, требующей специальных знаний. 

Мухтасиб  сдерживал людей от заключения сделок, основанных на обмане, имеющих целью  получение незаконного дохода (процентов), нарушающих мусульманское право, а  также создающих монополию, в  особенности в сфере продажи  товаров первой необходимости. При  этом он мог аннулировать данные соглашения и конфисковать товары монополиста или монополистов. Все эти и другие полномочия мухтасиба подробно проанализированы в диссертационной работе. 

Четвертый параграф данной главы называется "Институты  имперского (российского) и мусульманского суда в досоветском Таджикистане: проблемы соотношения и функционирования". Вопросы организации и функционирования судебной системы на территории Туркестанского края, куда входила и часть территории Таджикистана, были урегулированы Положениями об управлении Туркестанским краем. 

Первым действующим  правовым актом был проект Положения  об управлении Сырдарьинской и Семиреченской  областями, который определял судебные функции органов управления. Согласно проекту, судебная власть принадлежала военно-судной комиссии, казийским, бийским, уездным и областным управлениям и Правительствующему Сенату. Правительствующий Сенат, хотя и был назван в числе органов правосудия, но в действительности он не рассматривал дела туркестанцев, так как управление Туркестанского генерал-губернаторства оставалось в компетенции Военного министерства. Положением 1867 г. определялась и компетенция казийских судов. Если по прежнему Положению (1865г.) их назначал непосредственно военный губернатор, то с 1867 г. должность казия стала выборной, ее называли "народный суд". Проект внес ряд изменений, в частности упразднил должности казика-лона, казн аскара и раисов на всей территории края. Согласно проекту, членовредительство и телесные наказания были отменены, вводился перечень наказаний, характерных для царского судопроизводства - лишение свободы на разные сроки, административные аресты, ссылки и штрафы. 

На основе выборности создавался единый суд казиев, который состоял из единоличных  судей и съезда казиев. Проектом разрешалось по делам, входящим в компетенцию казиев и их съезда, обращаться к царскому суду в трех случаях: 

1) если обе  стороны не были удовлетворены  решением суда; 2) если по обоюдному  согласию стороны обращаются  прямо к нему; 3) в случае несогласия  одной стороны путем обжалования решения тоже можно было добиться рассмотрения дела непосредственно уездным начальником или царскими судами, если уездный начальник сам не смог рассмотреть его. 

Автор выявил недостатки данного нормативного акта: не были определены подсудность многих видов преступлений и применяемые конкретные наказания казнями. Незнание же местных языков, обычаев и законов края приводило к разного рода злоупотреблениям. Оставив "народным судам" применение только двух видов наказания - штрафа и ареста на небольшой срок и не определив санкции за конкретные проступки и преступления, колониальные власти дали простор именно этому направлению. 

Положение об управлении Туркестанским краем  устанавливало подсудность, компетенцию  и правила судоустройства и судопроизводства мусульманских судов. Им же устанавливались границы правоприменения мусульманского права. При этом в их компетенцию входило решение уголовных и гражданских дел. Проект Положения об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областями еще в 1867 г. отменил ряд наказаний, широко практиковавшихся в мусульманском мире при известных проступках и преступлениях. К ним относились: телесные наказания, членовредительство, смертная казнь, смертная казнь путем сангсора (побитие камнями), смертная казнь путем повешивания, отменено было рабство. С точки зрения российского законодателя эти наказания рассматривались как варварские и опреде-ленно наносящих ущерб и подлежали отмене, что бесспорно имело цивилизационное значение. В последующем вместо них были введены наказания, характерные для имперского судопроизводства, как ссылка, аресты, лишение свободы на различные сроки, также было значительно расширено применение денежных взысканий. 

Следует отметить, что чиновники вмешивались в  дела правосудия. Г.А. Арандаренко писал, что "население перестало считать суд (народный суд. - И.Б.) правильным и обращалось по всем самым ничтожным вопросам к начальнику отдела, надеясь получить приказ и судебное удовлетворение через него"[24]. Можно прийти к выводу о том, что царские чиновники по сравнению с местными чиновниками проявляли больше внимания и гуманизма к жалобам и заявлениям коренных жителей. 

Положение об управлении краем от 1886 г. устанавливало  пределы власти казийских судов, переименованных в народные, а  также конкретные сферы и отдельные виды правонарушений, которые были им подсудны. Согласно ст. 211, ведению народного суда подлежали: все дела о преступлениях и проступках, совершенных туземцами, за исключением означенных в ст. 141 и 142, и все гражданские дела, возникающие между туземцами, подведомственными одному и тому же народному суду. Поэтому нельзя согласиться с мнением Г.С. Азизкуловой о том, что "ведению судов казиев... подлежали все дела о преступлениях и проступках, совершенных местными лицами и подлежащих ведению общих судебных установлений Российской империи"[25]. Изъятие из подсудности народного суда гражданских дел было предусмотрено только в отношении дел, которые основывались на документах, выданных или засвидетельствованных русскими властями. 

Анализируя  норм Положения также нельзя согласиться с мнением М.М. Муллоева, который рассмотрение уголовных дел об убийстве, грабеже, краже, изнасиловании, побоях относит к ведению казийских судов. Большинство таких дел, согласно ст. 141 и 142 Положения, передавалось в ведение мировых и областных имперских судов и не могло быть рассмотрено казийскими судами, о чем подробно говорится в диссертации. 

Общая социально-политическая ситуация в центральных областях империи отражалась и в законодательстве, и в правоприменительной практике в Туркестанском крае. Возникновение и развитие революционного движения в России вначале XX в. обусловили ужесточение мер и наказаний за любые действия и поступки революционного характера. Это было характерно и для Туркестанского края. Сроки административных наказаний в крае могли быть увеличены. Например, военный губернатор области мог без суда и следствия сажать в тюрьму на срок до 3-х месяцев. 

Кроме органов  правосудия, в Туркестанском крае, по Положению об управлении, карательной  властью обладали чиновники администрации. Большой карательной властью обладал и генерал-губернатор края и военные губернаторы областей. 

В итоге, анализируя имперские (российские) и мусульманские  суды как смешанных институтов государственности  в досоветском Северном и частично в Центральном и Южном Таджикистане автор приходит к выводу, что, во-первых, первые доминировали над вторыми, которые занимали подчиненное положение, во-вторых, включение в структуру общественно-политических отношений присоединенных народов Центральной Азии общеимперских институтов и законодательства способствовало возникновению предпосылок для создания светского государства и права у центральноазиатских народов и таджикского в том числе, что имело известное прогрессивное значение в условиях господства религиозно-правовой системы. 

В заключении работы сформулированы основные выводы и предложения по совершенствованию  системы управления и совершенствованию  законодательства Республики Таджикистан.