Теоретические основы социальной работы

В социологической литературе представлены различные подходы  к профессионализации. Социологи функционалистского толка, анализируя характер разделения труда в обществе, ставят вопрос о том, какие социальные потребности удовлетворяются функциями профессий. Профессионализация здесь представлена как позитивный и прогрессивный процесс, который обеспечивает «общее здоровье социального тела» 4 и способствует осуществлению социальных преобразований таким образом, чтобы социальный конфликт и дезинтеграция оставались минимальными.

С этой позиции сам  факт наличия или отсутствия в  обществе такой профессии, как социальная работа, определяет то, под каким  углом рассматриваются индивидом  и государством социальные проблемы, формируются ли ценности гражданского общества. Социальная работа, по определению, играет роль посредника между индивидами, социальными группами, частными и государственными организациями и как новая профессия и инновационная социальная практика связана с изменением жизненных форм, ценностей и профессиональных идентнчностей. Зарубежная история профессиональной социальной работы исчисляется не одним десятилетием: в Скандинавии ей, например, уже более пятидесяти лет и более ста - в США и Великобритании. Обновление соци-ально-политических моделей, смена парадигм социальных исследований и коррекция дискурса социального равенства влекли изменение профессиональной идентичности социальных работников. Социальные работники осуществляют сегодня свою профессиональную деятельность в разнообразных условиях, которые определяются факторами религии, этничности, культуры, языка, социального статуса, состава семьи и жизненного стиля клиентов, взаимодействуя с индивидами и семьями, чьи жизненные шансы могут быть ограничены вследствие бедности, слабого здоровья, дискриминации и инвалидности.

В советской России некоторые  функции социальной работы выполнялись  организациями, находившимися в ведении четырех министерств - образования, здравоохранения, социального обеспечения и внутренних дел. Схожие функции брали на себя компартия, комсомол и профсоюзы, а также ряд общественных организаций (например, Всесоюзное общество инвалидов). Вся зга система социальной поддержки была разобщенной и финансировалась по остаточному принципу, что существенно снижало ее эффективность. Последнее десятилетие уходящего века ознаменовано значительными изменениями в социальных отношениях, в политике, экономике, культуре. Распад государственной экономики вызвал резкое снижение качества жизни, ухудшение положения инвалидов и пожилых, многодетных семей, женщин и детей, обнажил прежние и привел к возникновению новых социальных проблем. В ответ на эти изменения были учреждены новые образовательные программы и профессии из разряда помогающих (helping) или заботящихся (caring), поскольку их предназначение - практическая помощь, забота о человеке. Среди таких нововведений - социальная работа, утвержденная в России в 1991 году одновременно как вузовская специальность и профессиональная деятельность. В 1990-е годы в России быстрыми темпами развивается сфера социальных услуг в системе Министерства труда и социального развития РФ; Министерство образования РФ вводит должность социального педагога в общеобразовательной школе и специальных учебных заведениях для детей-инвалидов, а Министерство здравоохранения РФ — социального работника клинического учреждения.

Образование, профессиональная подготовка социальных работников сегодня  ведется 120 российскими вузами, включая 5 частных. Качество образования достигло высоких стандартов благодаря интенсивному внутрироссийскому и международному обмену, научной инициативе преподавателей. Появление социальной работы как новой образовательной дисциплины совпало с реструктурированием кафедр социальных и гуманитарных наук в российских университетах. Возрождение социальной мысли в России, поддерживаемое правительством, научными и образовательными отечественными и международными программами, способствовало оживлению общественной дискуссии по вопросам социального неравенства, практик исключения и социальных проблем. Все это способствует развитию профессионального образования по социальной работе, подготовке квалифицированных кадров. Однако профессионализация социальной работы тормозится параллельными процессами, или дисфункциями ее внутреннего и внешнего контекстов.

Во-первых, профессионализация социальной работы затрудняется неадекватными  финансовыми ресурсами на федеральном  и местном уровнях, негативно  влияющими на качество услуг и  мотивацию сотрудников. Н»п^а» зарплата работников социальных служб снижает  престижность социальной работы как профессиональной занятости. И хотя спрос на специалистов по социальной работе по-прежнему велик, статус этих вакансий оказывается чрезвычайно низким, затрудняя привлечение в этот сектор молодых и в хорошем смысле амбициозных специалистов. Все это затормозило оформление стабильной профессиональной идентичности тех, кто преподает и практикует социальную работу.

Во-вторых, хотя число  социальных служб растет, эти учреждения демонстрируют разный уровень качества услуг, а многие из них находятся в самом начале своего развития. Восприятие социальной работы в сегодняшней России во многом основано на воспоминаниях далеко не о самых лучших качествах советского социального обеспечения. А в начале 1990-х годов иные службы и в самом деле механически наследовали кадровый состав, стиль руководства и организационную культуру собеса -мира безразличных чиновников, чьи функции требуют лишь общих бюрократических навыков, но не социально-ориентированной специальной квалификации в анализе проблем, индивидуальной работе с клиентами и координации междисциплинарных услуг. Социокультурный контекст такой организации включал специфические практики управления, контроля, в том числе способы профессионального отбора, найма на работу и организационной социализации. Здесь царила жесткая иерархия, препятствующая творческому сотрудничеству специалистов и открытому, демократическому стилю командной работы, а интересы клиента подчинялись порой устаревшим бюрократическим нормам и рассматривались «сверху вниз». Эта организационная культура, унаследованная с советских времен, и по сей день сопротивляется инновативным процессам, подрывающим традиционные основания власти анонимной «технической» бюрократии, для которой процесс важнее результата и которая отчуждена от социальной эффективности реализуемых ею проектов . Наши наблюдения, относящиеся к середине 1990-х годов, фиксируют необычайное удивление сотрудников таких учреждений относительно необходимости профессиональной подготовки социальных работников: «А зачем социальному работнику учиться в вузе пять лет, изучать медицину, психологию, право?..» (чиновник областного управления социальной защиты). Для представителен такой организационной культуры были размыты понятия о профессиональной этике социальной работы, порой

Политика социальной работы использовался язык, дискриминирующий клиентов. К концу 1990-х годов в социальной сфере происходят качественные изменения: накапливаются знания, аккумулируется опыт, повышается интерес к профессиональному образованию и научным исследованиям, формируются межведомственные и межсекторные связи, растет обмен теории и практики. Во многих случаях программы дополнительного образования и повышения квалификации для работников социальных служб ведут к успешному обмену и установлению плодотворных партнерских отношений между практиками и университетскими учеными.

В-третьих, не только организационная, но и более широкая культурная среда воспроизводит дискриминирующее, отношение по отношению к социальным проблемам и может негативно влиять на качество профессиональной деятельности социальных работников. Такие установки проявляются в повседневной жизни, масс-медиа, специальной литературе, в образовании. Само понятие дискриминационного языка очень новое для россиян, и люди не всегда распознают смысл социального исключения в тех словах, которые можно прочитать, скажем, в специализированном журнале или учебнике, а затем применить в практике своей работы. Примеры дискриминирующих представлений об инвалидности и эйджистских установок можно найти даже в профессиональных изданиях: журнале «Социальная зашита» и учебном пособии по социальной геронтологии7.

Один из важных аспектов развития социальной работы как профессии - это движение от индивидуалистического, патологического определения инвалидности, старения к социальной модели, принимающей во внимание широкий социальный контекст, в котором социальная проблема конструируется обществом и переживается человеком 8. Поэтому социальный работник обязан анализировать социально-политический контекст жизненного опыта клиента, оценивать роль своей организации. По словам Нейла Томпсона, «если специалисту по социальной работе не удается распознать маргинальность позиции инвалидов в обществе, то есть риск оказания клиенту медвежьей услуги» 9. Очевидно, что профессиональное образование необходимо не только для знания технологий практической деятельности и норм поведения на рабочем месте, оно позволяет понять дискриминационность языка научной и политической экспертизы.

В профессионализации социальной работы важная роль принадлежит ученым и преподавателям, и многие молодые преподаватели, обладающие современным знанием по социальным и гуманитарным наукам, вносят свой вклад в этот процесс. Все же порой старые объяснительные модели воспроизводятся в академическом дискурсе теории социальной работы, которая наполняется формулами диамата. А в другом случае в поисках универсальной теоретической базы можно не заметить ее односторонности, как в следующем фрагменте: «В социальной работе нередко приходится иметь дело с социально дискриминированными людьми и группами, считающими себя несправедливо ущемленными (инвалиды, многодетные семьи, беженцы, безработные, одинокие престарелые, правонарушители, наркоманы). Работа с подобными группами очень сложна и не всегда удачна. Но владение социальным работником психологической информацией может ее упростить. Обычно социально дискриминированные группы ведут себя стереотипно - у них главным образом две линии поведения. Первая из них характеризуется усилением конфликтности в межличностных отношениях, ослаблением внутригрупповых связей, девальвацией внутригрупповых ценностей, общей неудовлетворенностью группой, стремлением ее покинуть. Вторая связана с усилением внутригрупповой солидарности и сплоченности, укреплением межличностных связей, повышением удовлетворенности принадлежностью к группе, стремлением возвыситься над другими группами и людьми. Обе линии поведения носят деструктивный характер» . Некритичное прочтение тех или иных теорий способствует стигматизации угнетенных, тех, кто страдает от общества: им приписываются атрибуты аномальных, девиантных, несчастных и опасных.

Однако в целом можно  отметить тенденции российского  академического сообщества к постановке исследовательских задач в проблемной сфере социального неравенства и прав человека. Руководители региональных кафедр и отделений социальной работы нередко выступают инициаторами научных и образовательных проектов, конференций, творческих обменов.

Четвертым и самым  очевидным препятствием в профессионализации отечественной социальной работы выступает дефицит соответствующих знаний и необходимых навыков у практических работников. Свою негативную роль во многих регионах сыграла слабая связь университетских кафедр и отделений с организациями, осуществляющими социальную работу на практике. К сожалению, данную проблему не везде удается решить, даже задействуя систему связей «Минтруд России - Московский государственный социальный университет - филиалы МГСУ - местная администрация». По большей части учреждение в провинции московских филиалов наряду с имеющимися базовыми кафедрами и отделениями затрудняет профессионализацию социальной работы на местах, поощряя зависимость от центра. Ориентированные вышестоящими инстанциями на сотрудничество с филиалом московского вуза, работники социальных служб тем самым лишаются необходимых им контактов с местной академической средой, где выращиваются кадры, проводятся исследования, происходит постоянное приращение знания по социальной работе, социальным проблемам, социальной политике.

Рассмотренные дисфункции внешнего и внутреннего контекста  социальной работы можно перевести  на язык организационного анализа как  латентные функции отдельного учреждения или всей системы социальной поддержки>г. Тогда к явным функциям социальной службы можно отнести удовлетворение потребностей получателей услуг, снижение риска, помощь людям в трудной жизненной ситуации. В свою очередь, латентные функции - это демонстрация соответствия государственной политики международным нормам социального права, оправдание государственных расходов на социальные нужды, рабочие места и пространство реализации профессиональной власти специалистов социальной сферы, классификация населения на категории клиентов (получателей льгот, пособий и услуг). Проблема возникает там, где латентные функции начинают доминировать, и организация, профессионалы и система социальной политики развиваются в большей мере в собственных интересах, а не ради декларируемого общественного блага.

Итак, мы рассмотрели  ряд вопросов профессионализации социальной работы, воспользовавшись функционалистском подходом. Эта перспектива позволила нам очертить происхождение и развитие этой профессии в России, где социальная работа выступает важным партнером других профессий, государства и гражданских инициатив. При этом качество социальной работы во многом зависит от уровня профессионализма, от компетентности тех, кто исполняет свои обязанности от имени данной профессии. Именно здесь нам следует воспользоваться другим подходом к анализу профессионализации

2.2. Понятие  атрибутивного подхода

Вопросы профессиональной компетентности нуждаются в другом объяснении профессионализма. Это так называемый атрибутивный подход (attribute approach), который рассматривает атрибуты, или черты профессии, задавая вопросы о том, является ли истинной профессией данный вид занятий, а также, каковы некоторые общие черты, отличающие профессии от не профессий. Еще в 1915 году А. Флекснер — исследователь и консультант по проблемам медицинской профессии - предложил в своей работе список атрибутов, которые, как предполагалось, отвечают идеальному типу профессионала. С тех пор исследователи спорили по поводу этих атрибутов, создавали новые списки и не могли достичь консенсуса, пытаясь отличить профессии от не профессий. Делались попытки сформулировать атрибуты профессионализма, которые затем позволили бы оценить, насколько тот или иной вид занятий приближается к идеальному типу профессии. В этом случае профессионализация могла быть понята как процесс, посредством которого некий вид занятий может с успехом претендовать на статус профессии и, следовательно, на награды и привилегии, соответствующие этому статусу,

В рамках этого подхода  один и тот же вид занятий может  быть определен разными авторами как профессия, полу-профессия или не-профессия, в зависимости от того, какой список признаков выбирается в качестве стандарта. Например, Флекснер рассматривал следующие признаки в качестве наиболее важных атрибутов профессии: вовлеченность в интеллектуальную деятельность, предполагающую индивидуальную ответственность; привлечение науки и обучение в практических целях; применение знаний посредством технологий, передаваемых через образование; самоорганизация; альтруистическая мотивация; наличие профессионального самосознания. Другой набор профессиональных признаков предложен Миллерсоном: применение навыков, основанных на теоретических знаниях; образование и подготовка (тренинг) по этим навыкам; компетентность профессионалов, удостоверенная экзаменами; правила поведения, которые утверждают профессиональную общность (и утверждаются профессиональным сообществом); исполнение услуг ради общественного блага; профессиональная ассоциация, которая организует своих членов .

Российская социальная работа удовлетворяет почти всем этим критериям, однако при этом сферы образования и практики сосуществуют достаточно независимо друг от друга. Например, студенты получают образование, тогда как практики занимаются предоставлением услуг (при этом первые могут так и не стать практиками, а вторые могли никогда не быть студентами). Кроме того, никто не гарантирует, что эти услуги оказываются с применением навыков, основанных на теориях. Ведь в тот момент, когда первая когорта студентов начала подготовку к своей профессиональной карьере в университетах, были открыты вакансии социальных работников в службах, куда и были приняты люди, не имеющие соответствующего образования. Пока студенты обучались, ставки уже были заняты представителями бывшей номенклатуры, демобилизованными офицерами, безработными инженерами, школьными работниками, всеми, кто искал работу, а также оказался рядом с директором в подходящий момент. Они-то и стали первым поколением «специалистов по социальной работе». Первые годы федеральное министерство оплачивало вузам интенсивные программы второго высшего образования по социальной работе. Однако этот источник быстро иссяк, региональные бюджеты не располагали необходимыми ресурсами, и статистика по квалификации занятых в социальной сфере по сей день остается неудовлетворительной. По-прежнему профессиональная квалификация работников социальных служб является болезненной темой: ведь на должность врача, психолога или учителя вряд ли примут человека без «правильного» диплома, тогда как в случае с социальным работником такая деталь, как наличие соответствующего образовательного капитала, считается необязательной.