Судьба Сократа или его концепция человека в философии

его. На этом, собственно, настаивал и его спаситель.

Отважно вел себя Сократ и в сражении при Делии (424 г. до н.э.). Бой

сложился не в пользу  афинян, и их войско  обратилось в бегство.

Алкивиад, также участвовавший в битве при Делии, рассказывает, что  застал

Сократа отступающим вместе с Лахетом, известным афинским полководцем, который

славился своим мужеством. Сократ, по словам Алкивиада, вел сбея с гораздо

большим самообладанием, чем его  прославленный  товарищ. Весь его вид во

время вынужденного  отхода,  который, кстати, закончился удачно,

свидетельствовал о спокойной готовности Сократа постоять за себя и дать отпор

наседавшему врагу.

Последним сражением, в котором Сократ вновь встретился  лицом к лицу со

смертью, была жестокая битва под Амфиполем (422 г. до н.э.) на фракийском

побережьи. Афинское войско под начлом Клеона было неожиданно атаковано и

разбито отрядом спартанских доровольцев, во главе  которого стоял талантливый

военачальник Брасид. В бою погибли  и Клеон, и Брасид. Этой битвой завершился

первый период  Пелопоннесской войны. В 421 г. до н.э. между Афинами и Спартой

был заключен  мир на 50 лет, так называемый Никиев мир, нарушенный, правда,

уже через 8 лет новыми военными действиями.

В сражениях заключительного  этапа Пелопоннесской войны (413 - 404 гг. до

н.э.), завершившейся поражением Афин, Сократ в силу его уже преклонного,

непризывного возраста не участвовал. Испытание Сократа-гоплита на мужество и

стойкость, лицом к лицу со смертью - одно из многих  испытаний, выпавших на

долю Сократа-человека и вынесенныхим с поразительной верностью себе и своему

пониманию долга перед полисом.

Эта цельность Сократа сквозит во всех его поступках и мыслях: в многообразных

проявлениях и обнаружениях и повсюду Сократ остается одним и тем же - самим

собой. Поэтому, узнав нечто  о Сократе, мы уже  обладаем  ключом ко всему

сократовскому, но прояснить себе и по достоинству оценить это можно лишь в

свете  всего знания о нем. Здесь  и тривиальная простота Сократа и

головокружительная его сложность.

Выразительные примеры  гражданского мужества Сократ продемонстрировал и при

отстаивании попираемых законов полиса, и защите сограждан, ставших жертвой

беззаконий.

Демон Сократа, императивный голос его совести, его внутренний бог,  запрещал

ему заниматься политической  деятельностью. Это, однако, отнюдь не означало

кокой-то индифферентности по отношению к политике и делам  полиса,

безразличия к своим обязанностям гражданина и судьбам всего государства.

Речь, судя  по всему, шала о том, что сократовский демон запрещал заниматься

активной политической карьерой, домогаться власти и государственных

должностей.

В конце жизни Сократ, умудренный опытом, касаясь этого запрета демона,

замечает: «И по-моему, прекрасно делает, что возбраняет. Будьте уверены,

афиняне, что  если бы я попытался заняться  государственными делами, то уже

давно бы погиб и не принес бы пользы ни себе, ни вам.  И вы на меня  не

сердитесь за то, что я вам  скажу правду: нет такого человека, который мог бы

уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому

большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и

беззаконий,  которые  совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует

за справедливость, тот, если  ему суждено уцелеть хоть на малое время, должен

оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще  не должен»

(Платон. Апология Сократа.).

Сократа отказался от прямой политической деятельности по принципиальным

основаниям, но показательна и его ссылка на выгоды отказа от опасной и

интриганской политики.

Заняв такую позицию, Сократ не выступал всенародно, не предлагал своих

советов  афинскому народному собранию, чем обычно занимались люди,

добивавшиеся политического влияния и власти. Он вел частные беседы и свои

советы давал частным образом. Но в этих частных беседах активно обсуждались

все  основные стороны государственной  жизни, проблемы политики, права,

справедливости, гражданских обязанностей, добродетелей и пороков,  критически

рассматривались недостатки афинской политики. Предлагались пути ее

совершенствования и т.п. Публично-политическая нацеленность  подобных

сократовских бесед была очевидна. Свою «частную» деятельность по морально-

политическому перевоспитанию сограждан, их переориентации на новые ценности,

разоблачению недостатков и пороков полиса и его членов Сократ расценивал в

качестве  божественного дара Афинам.

Этим добровольным поучением собеседников добродетели Сократ занимался

бескорыстно, без всякой платы и материального расчета, во имя своего высшего

призвания забросим свои домашние дела и пребывая в крайней бедности.

Об имущественном положении Сократа и его семейной  жизни еще в древности было

сочинено немало забавных историй. Сократ был скорее беден, чем богат. О своей

бедности  как общеизвестном факте он говорил и на суде (399 г. до н.э.),

заявив, что, занявшись философской деятельностью, он забросил все свои

хозяйственные дела, что привело к семейным неурядицам.

Сократовские беседы  покдлючали его к большой политике,  оказывали влияние на

нее,  были формой соучастия в делах окружающего мира. Однако принципы своей

позиции философ последовательно отстаивал и в тех случаях, когда  судьба

напрямую сталкивала его с политикой.  Волею жребия он однажды оказался все же

важным должностным лицом в Афинах. Это произошло в 406 г. до  н.э.,  когда

Сократ был избран, по принятой в таких случаях процедуре жребия,  членом

афинского Совета (буле) от филы Антиохиды, куда входил  и его родной дем

Алопеке.в качестве члена Совета Сократу пришлось участвовать в разборе

нашумевшего дела  афинских стратегов.

Обстоятельства этого дела были таковы. Афинский флот нанес поражение

спартанцам и их  союзникам в морском  сражении при Аргинусских островах, но

из-за поднявшейся сильной бури афиняне не смогли спасти тонущих

соотечественников и подобрать трупы погибших товарищей, с тем чтобы потом  их

надлежаще похоронить. Когда весть об этом дошла до Афин,все десять стратегов

были обвинены в нарушении религиозных традиций. В город  вернулось только

шесть стратегов, в том числе - сын Перикла, Перикл-младший; остальные решили

выждать политическую бурю, последовавшую за морской, вдали от разгоряченного

афинского демоса. Не явившиеся стратеги обвинялись  заочно.

Предложение главного обвинителя стратегов, демагога Калликсена. Состояло в

том, чтобы  одним общим  голосованием на народном собрании решить вопрос о

вине всех стратегов вместе и приговорить их  к смерти, как говорится, чохом.

Такой прием был противозаконным, поскольку явно нарушал  известную псефизму

(- постановление народного собрания по определенному вопросу) Каннона,

требовавшую .чтобы дело каждого обвиняемого разбиралось отдельно.

Сократ был единственным членом Совета, который несмотря на разгоревшиеся

народные страсти и прямые  угрозы привлечь заодно к ответственности и тех,

кто противится осуждению стратегов одним  общим списком, стойко и до конца

отстаивал законную процедуру разбирательства дела. В день, когда он был

дежурным главою Совета (эпистатом), нарушение законности было пресечено. Но

на следующий день, при другом эпистате, все стратеги были огульно приговорены

к смерти одним поднятием  рук на народном собрании.

В перепитиях дела стратегов ярко проявились характерные черты поведения и

Сократа - убежденногозащитника законности даже в обстановке всеобщего

отступления от нее, и афинского демоса - склонного к поспешным акциям и

непродуманным мероприятиям, к чувству  мести и расправы. Подверженного

страстям и эмоциям, часто прибегавшего к суду скорому, но далеко не

праведному, незаконность которого очень быстро становилась очевидной и ему

самому. Эти качества Сократа  и афинского демоса были еще раз в их

напряженном столкновении трагично продемонстрированы в деле самого Сократа.

Дело стратегов разбиралось в условиях господства в Афинах демократии. А

вскоре после окончания войны,  когда к власти в городе при поддержке

спартанцев пришла олигархия и установилась «тирания тридцати» во главе с

Критем, Сократу выпало новое испытание, и он вновь показал свою человеческую

порядочность, гражданское мужество и верность своим принципам.

Сократ и Критий уже давно знали друг друга. В молодости Критий некоторое

время был слушателем Сократа, вращался в его окружении. Кстати, позднее

обвинители Сократав качестве примеров  пагубности сократовских бесед и

поучений отмечали вредную для Афин  политическую деятельность таким

«учеников» Сократа, как Критий и Алкивиад. Это, однако, была ложная  оценка.

Правда же состояла в том, что вопреки усилиям Сократа и Критий, и Алкивиад,

одержимые жаждой власти и чувством собственного превосходства над

остальными, занялись политическими интригами, как только к этому

представилась возможность. А уж исполителями сократовких идеалов их никак не

назовешь.

По своим политическим воззрениям Критий был  весьма далек от Сократа. Его

взгляды примыкают к позиции  таких, скажем, софистов, как Антифн, Фрасимах,

Калликл, которые обосновывали естественное право сильного на власть и с этих

позиций атаковали положительное законодательство как нечто условное и

искусственное.

Еще  в молодые годы, будучи в окружении Сократа,  Критий мало считался с его

наставлениями и советами. Неприязнь между ними особенно углубилась в связи с

сократовским изобличением порочности любви Крития к некоему Евтидему. Страсть

Крития Сократ публично назвал свинской, и Критий затаил на него злобу.

Установление власти «тридцати» и их тираническую расправу над неугодными

гражданами Сократ встретил резко критически. Имея в виду участившиеся при

правлении «тридцати» казни, Сократ в одной из бесед заметил, что для него

«кажется странным, если человек,  взявшись быть пастухом стада коров и

убавляя и ухудшая их, не сознается, что он плохой пастух; но что еще более

для него странно, если человек,  взявшись быть начальником в государстве и

убавляя и ухудшая граждан, не стыдится  этого и не сознает, что он плохой

начальник.» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе.)

Доносчики довели слова Сократа до верхушки нового правления - Крития и

Харикла. Последние  вызвали дерзкого и словоохотливого старца (Сократу к

этому времени было уже 65 лет) и напомнили ему свой закон, запрещавший вести

беседы с юношеством. Сократ в иронической манере спросил, можно ли уточнить

содержание запрета. Критий и Харикл согласились дать ему соответствующие

разъяснения, и между ними состоялась прелюбопытная беседа, в ходе которой

Сократ припер к стенке тиранов, заставив их скинуть маску  законников и

прибегнуть к прямым угрозам.

Продолжая преследовать Сократа, тираны, правда, не решились напрямую расправу

с ним. И не сказать, что им было не до него. О нем  помнили, его хотели

сломить, дискредитировать. Так, Сократу и четырем  другим  гражданам тираны

велели доставить с Саламина в город для казни Леонта Саламинского.

Леонт был одним из известных руководителей афинского флота и добропорядочным

гражданином. Он участвовал в подписании мира, заключенного  Никием со

спартанцами, а в Аргинусском сражении  был в числе  афинских военачальников.

Как сторонник демократии Леонт  выступал в свое время против  олигархического

«правления тридцати», опасаясь мести олигархов, удалился  на Саламин.

Сократ, как, впрочем, и другие афиняне, понимал, что в случае с Леонтом речь

шла об очередной расправе правителей над неугодным им лицом. Ясно было ему и

то, что правители, привлекая его и других граждан в качестве исполнителей

своих произвольных приказов, стремились так или иначе  замарать всех

причастностью к своей  кровавой политике, распространить вину и

ответственность за  проводимые по их приказу деяния на многих, связав тем

самым возможно большее число людей преступной круговой порукой и используя их

в качестве своих  подручных и послушной опоры.

Для тиранов было, конечно, весьма заманчиво впрячь в колесницу своих расправ

«мудрейшего из греков». Мысль о привлечении его к мероприятиям власти

исходила, скорей всего, от  Крития; во всяком случае, без одобрения

последнего дело не обошлось. Критию, этому софисту и тирану в одном лице

человеку незаурядному и порочному, представился случай задать праведному

Сократу грязную работенку приспешника.

Но Сократ вновь разочаровал правителей. Когда пятеро афинян, получивших

приказ об аресте Леонта, вышли из Тола (правительственного здания) на агору

(афинскую городскую площадь), один из них отделился от группы и пошел к себе

домой, вместо того чтобы отправится с остальными на Саламин. Это был Сократ.

И не было его вины в том, что Леонт был все-таки доставлен и казнен.

На арене  публичной жизни, как и в частном кругу, Сократ не был железным

приверженцем догмы,  но оставался человеком твердых убеждений. Смена  партий

у руля афинской политики  преподносила  ему все новые  сюрпризы, но он был

верен себе, своей внутренней оценке внешних событий. Во всех  случаях

заступничества - за стратегов при демократии,  за Леонта при тирании и т.д. -

он защищал закон и справедливость против беззаконий.

Однако, по сути, основным публичным делом Сократа была, разумеется, не  та

или иная  эпизодическая стычка  с властями по внешнему поводу, а его

философствование, приведшее в конечном счете к судебному процессу над ним

самим. И главный «публичный» день  Сократа еще впереди.