Объективная и субъективная реальность

     Гологpафическая паpадигма Бома и Прибрама, полyчит ли она дальнейшее pазвитие или yйдет в небытие, так или иначе можно yтвеpждать, что она yже пpиобpела попyляpность y многих yченых. Даже если бyдет yстановлено, что гологpафическая модель неyдовлетвоpительно описывает мгновенное взаимодействие элементаpных частиц, по кpайней меpе, как yказывает физик Байpбэкского колледжа в Лондоне Бэйзил Хале, откpытие Aspect "показало, что мы должны быть готовы pассматpивать pадикально новые подходы для понимания pеальности". 
 

Субъективная  реальность: мир души 

     Совершенно  иную ситуацию мы видим на уровне субъективной реальности. Допустим, книга существует как объективная реальность, будучи физическим явлением (набор печатных знаков на бумаге) и связным текстом, подчиняющимся законам логики и грамматики. Но, в то же время, каждый может понять и оценить её по-своему. И эта интерпретация имеет уже не внешнее, но внутреннее основание: набор знаний и предпочтений у данного субъекта. В этом случае вполне справедлива формула Беркли: для меня (субъекта) в этой книге существует лишь то, что понимаю и принимаю. И именно в таком качестве она входит в мою субъективную реальность. 

     Субъективная  реальность есть такой уровень бытия  любого сущего, на котором его существование  задано внутренним (в пределе —  неповторимым) отношением того сущего, с которым имеет место взаимодействие. Мы живем в одном и том же объективном мире. Но у каждого свой субъективный жизненный мир. С некоторым огрублением (характер которого станет ясным в 3.5) можно сказать, что объективная реальность — это мир физических в своей основе взаимодействий, а субъективная реальность возникает в ходе узнавания предъявляемой информации на основе уже существующей у субъекта информации (того, что в кибернетике называется априорной информацией или тезаурусом. Таким образом, субъективная реальность выступает как бытие-для-себя. 

     В отношении человека различие между объективной и субъективной реальностью представляется достаточно ясным. Но сложность заключается в том, что нам предстоит обосновать всеобщность этого разделения, действительного для сущих любой природы и универсума в целом. 

     Субъективная  реальность — это такой способ существования сущих любой природы, когда их бытие задается не внешними взаимодействиями, но отношением к интерпретирующей основе другого сущего (субъекта). На этом уровне сущее выступает как репрезентант (представитель, заместитель) другого сущего по отношению к интерпретирующей основе внутреннего мира субъекта. Всё, что нас окружает, всё, что как-то соотносится друг с другом выступает в разных отношениях и как объективная и как субъективная реальность: это просто разные способы существования, «данности-взятости». Дом, к примеру, объективно есть «машина для жилья», но субъективно он — и показатель вашего социального статуса, и свидетельство вашего эстетического вкуса, и носитель памяти детства («родительский дом»). Деньги есть раскрашенная бумажка или кусочек металла, но их «сигнальная» значимость совсем в другом — в том, что они замещают определенное количество товаров и, опять-таки, репрезентируют (символизируют) ваше положение в обществе. Мы живем не только в физическом, но и в информационно-символическом мире. 

     Не  трудно видеть, что этот последний  — у каждого свой. Дом дорог  или не дорог в зависимости  от связанных с ним ассоциаций, деньги значимы или не значимы  для предпринимателя или отшельника (и по-разному значимы для трудоголика, скряги или плейбоя). И поэтому наш образ жизни включает в себя не только объективные условия («финансирование») — определяется то он субъективной установкой (доминирующим стремлением к творчеству, власти, прибыли, наслаждениям и т. д.). Важно, стало быть, не только иметь то или иное, но и знать, что оно для нас значит. «Всеобщий дизайн», который создал бы условия идеального общества или личного счастья предполагает организацию субъективного, символического мира (культуры ценностей) и на этой основе — организацию условий реализации данных ценностей (культуры внешнего мира). Для субъекта, руководствующегося для публики лозунгом «накормить народ», (а для себя — «накормить» по максимуму себя любимого) это, конечно, «слишком абстрактно». Но мыслящий читатель, надеюсь, меня понимает. 

     Однако  это общее понимание субъективной реальности (идеального как противоположности  материального) наталкивается, по крайней  мере, на две трудности. Во-первых, возникает  соблазн отождествления идеального с информацией. На самом деле природа идеального гораздо сложнее — субъективная реальность имеет информационную природу, но не сводится к ней. Во-вторых, то, что достаточно очевидно для человеческого бытия, надо понять как атрибут мирового бытия в целом (расширить понятие субъективной реальности за пределы бытия личности и общества). 

     Информация  является внешним проявлением субъективной реальности как идеального; причем таким, которое до определенных границ может быть понято как объективная  реальность, объективировано: из того, что информация не есть вещество, не следует, что она не может быть материальной. Собственное внутреннее ядро идеального имеет неинформационную природу. В человеческой субъективной реальности, например, психофизиологические процессы носят информационный характер, но душа, которая задает их направленность, информацией не является. 

     Чтобы снова не запутаться в терминологии, надо четко определить, что мы понимаем под информацией. Понятно, что нас  интересует не количественное выражение  информации в битах, но её категориальное содержание. Вспомним ещё раз этимологию слова: информация, т. е. передача, введение внутрь какой-то формы, структуры. Попробуем понять, где находится информация и что она собою представляет, на примере человеческого восприятия. Допустим, что мы видим из окна движущийся предмет и понимаем (получаем информацию), что это автомобиль. Проследим этапы данного процесса. 

     Структура механического движения передается на сетчатку глаза посредством другой (по своей физической природе) структуры  — колебаний электромагнитных волн. 

     На  сетчатке глаза эта структура  преобразуется в последовательность биохимических реакций. Эта последовательность преобразуется в соответствующую ей структуру процессов, передающих возбуждение по нервным путям в зрительный центр коры больших полушарий. В зрительном центре происходят соответствующие молекулярные преобразования. 

     Эта итоговая структура сопоставляется с хранящимся в памяти (тезаурусе) эталонным образом автомобиля, в  результате чего происходит узнавание. 

     Таким образом, осуществляется идентификация разных по своей физической природе структур относительно структуры эталонного образа, элемента априорной информации, которой располагает субъект. Человек, никогда не видевший автомобиля, иначе интерпретирует эти сигналы (чудо, чудовище-дракон и т. п.) 

     Информация, как видно из этого примера, не является вещью, расположенной вне  человека, на сетчатке глаза или  в его мозгу. Она суть отношение, в котором узнается определенная структура (организация элементов  множества) независимо от природы несущих её сигнальных структур. 

     Но  не то же ли самое происходит, когда  мы усваиваем одну и ту же информацию, независимо от языка, на котором она  выражена, и способа передачи (устной, письменной, с помощью азбуки Морзе  и т. д.)? Не то же ли самое имеет  место, когда любой прибор считывает показания, или в случае генетического кода, когда в определенных чередованиях структуры ДНК зашифрованы признаки живого организма? Важно понять (и мой преподавательский опыт свидетельствует, что это дается не так просто), что физические способы передачи информации могут быть разными, но суть дела не в них, а в установлении тождества между структурами отражаемой и отражающей систем, которое влияет на дальнейшее поведение отражающей системы, в замещении внешнего сущего с помощью сигнальных репрезентантов его внутренним репрезентантом (образом). В классической философской традиции, у истоков которой стоит Гегель, такая процедура называется снятием. 

     Информация, таким образом, имеет чисто структурное  бытие: «бытие на границах», как сказал бы М.М. Бахтин. Означает ли это, что и субъективная реальность, идеальное в целом также обладает чисто структурной природой и может быть представлена как некий однозначно прочитываемый, формализуемый текст (позиция структурализма)? Нет, не значит. Задумаемся над смыслом стихотворения Ф. Тютчева «Silentium» (молчание): «Мысль изреченная есть ложь», ибо «Другому как понять тебя?» — ведь «Взрывая, замутишь ключи» и потому «Питайся ими и молчи». По отношению к информации, поддающейся объективации, это явно не так. В самом деле, если мы оба знаем, что такое автомобиль, и один говорит «Я вижу автомобиль», то другой понимает его адекватно и однозначно. Но вот понять до конца, почему мы по разному относимся к этому изобретению цивилизации, (т. е. проникнуть в мир ценностей) уже гораздо труднее, а пережить неповторимые ассоциации, связанные, у кого-то из нас именно с этим автомобилем, вряд ли вообще возможно (даже и для самого талантливого актера). Общее правило здесь таково: чем ближе состояние субъективной реальности к его уникальному началу, тем в большей степени организуемый им пласт внутреннего мира попадает под действие приведенных выше тютчевских строк. 

     Слепому можно объяснить (дать информацию) цвет как колебания электромагнитных волн разной частоты, но он не может пережить цвет так, как это делает зрячий; а любой зрячий — так, как талантливый художник (а художник Куинджи, скажем, как художники Айвазовский или Мане). Точно так же человек не может увидеть одни и те же колебания электромагнитных волн, так, как это видит, скажем, пчела. Новая информация интерпретируется через априорную (уже имеющуюся) информацию, через эталонные образы. Но если мы не согласны с тем, что когда-то субъективность была абсолютной tabula rasa (т. е. внутреннего не было, имелся лишь чистый лист бумаги, на котором внешнее пишет однозначно трактуемый текст), то субъективная реальность должна содержать в себе некую доинформационную основу интерпретации. Такой основой являются базовые переживания. 

     Состояние переживания нельзя свести к информационным цепочкам — его можно только сопережить в той мере, в какой переживания являются общими для разных субъектов (В.А. Лефевр называет это явление «размножением состояний»). Но в глубине всегда остается нечто непередаваемое, определяющее неповторимую интенцию жизненного мира. И такой жизненный мир есть не только у человека, но и у животного, цветка, камня. Разумеется, есть качественное отличие идеального начала на уровне человека (и мы будем его рассматривать). Но откуда бы оно взялась, если бы в дочеловеческом мире не было бы для этого никаких предпосылок. И снова обратимся к Тютчеву: 

     Не  то, что мните вы, природа.

     Не  слепок, не бездушный лик.

     В ней есть душа, в ней есть свобода,

     В ней есть любовь, в ней есть язык. 

     Для меня это не «вольная метафора», но краеугольный камень мировоззрения, требующий и за пределами общества видеть не только «оно», но и «Ты». И без такой переоценки ценностей мы никогда не решим экологическую проблему. 

     Итак, идеальное есть информация + базовые  переживания, как индивидуальная основа повторяющихся информационных цепочек. На уровне субъективной реальности любое сущее выступает как репрезентант другого сущего в интерпретации третьего сущего, в основе которой лежит неповторимое бытие-в-себе этого последнего. 

     Отсюда  следует, что субъективная реальность, в отличие от однозначно (в пределе) отражаемой объективной реальности (к чему стремятся наука и техника), в принципе полиинтерпретируема. Адекватной формой его человеческого освоения является искусство в широком смысле этого слова, т. е. и как художественная деятельность и как практическое умение ориентироваться в индивидуальных ситуациях (искусство врача, управленца, «искусство жить», т. е. мудро решать нравственные и иные нестандартные ситуации). Действительно, художественный образ, метафора — не шарада, которую можно и нужно однозначно «разгадать» (как полагают рационалисты); прелесть художественного искусства как раз и состоит в том, что исполнитель может дать свою интерпретацию творчества автора, а реципиент (слушатель, зритель) — свою. В практическом искусстве мы также никогда не достигнем такого положения вещей, когда решения полководца, политика или человека, ставшего перед нравственной проблемой, смогут быть «до конца» «научно обоснованы», а голос совести заменен «политтехнологией» или «игротехникой». 

     В несводимости (нередуцируемости) субъективного  к объективному — истина субъективного  идеализма. И она верна по отношению  к ядру субъективной реальности так  же, как материализм прав по отношению  к реальности объективной. «У каждого свой мир» — это правда, но не вся правда. Отказавшись от неё, мы перестанем уважать самоценность друг друга. Приняв только её, мы будем видеть и уважать только себя, точнее — свои капризы, не считающиеся ни с субъективностью. Другого, ни с объективностью. И мир такого «самовыраженца», пожалуй, пострашнее мира технократа. 

     Но  на чем основано, кроме приведенных  выше рациональных аргументов, умение не только уважать законы объективной  реальности, но и видеть самоценность бытия-в-себе и бытия-для-себя другого субъекта? На внутреннем признании самоценности мира в целом: душа организует материю, но сама она укоренена в духе. 
 
 
 
 
 
 

     Субъективность  как предмет психологии человека 

     Если  проанализировать какое-либо свое психическое состояние, например огорчение, страх, плохое настроение, и постараться найти его причину. В результате внутреннего сосредоточения можно прийти к выводу, что причина такогонастроения или огорчения лежит вне вас, в окружающем мире, в отношениях с другими людьми, в особенностях вашей деятельности или поведения. 

     Этот  факт демонстрирует существенную особенность  всех явлений внутреннего мира человека - их связь с внешним миром, неотторжимость от него. Всякое психическое явление  получает свою определенность и свое содержание через связи и отношения человека с окружающей действительностью. Психологический мир человека - это мир в человеке и человек в мире. Внутренний мир человека всегда неповторим, пристрастен, но эта пристрастность, неповторимость есть в то же время активное воспроизведение, конструирование, понимание того мира, в котором реально живет и действует конкретный человек. 

     Это положение имеет принципиальное значение для понимания субъективной реальности. Иное ее понимание исходит  из представления о замкнутом  в самом себе внутреннем мире человека. Субъекту доступны только явления его сознания, которые он может воспринимать посредством самонаблюдения. Они недоступны для внешнего наблюдения и закрыты для объективного познания. Однако наш собственный опыт, опыт других людей, научно-психологические данные говорят о том, что психическое достаточно точно ориентирует нас в мире, позволяет нам адекватно строить свое поведение в этом мире. Поэтому относить психические явления только к внутренним (искать их во внутреннем пространстве человека) ошибочно. Психическое столь же внутренне, сколь и внешне.