Лукреций «О природе вещей»

 

19

 

 

 Стих 138. …к новым словам…  — В поэме Лукреция действительно  мы находим слова, каких нет  ни у кого из других латинских  авторов, однако число этих  «неологизмов», или «единожды реченных» слов, как называют их в классической филологии, не так велико. В основном Лукреций прибегает к употребительным словам, расширяя область их значений за счет сравнений и метафор («семена», «корни», «начала»). В русском переводе читатель не встретит заковыристых философских терминов, и здесь Ф. А. Петровский не противоречит духу оригинала. Значительно заметнее для читателя, знакомого с латинским текстом, отсутствие в переводе налета сознательной архаизации (не столько лексики, сколько морфологии), благодаря которому не без усилия узнанное в тексте слово как бы приобретает еще одно измерение — в глубину своего этимологического смысла, — этим приемом поэт не только воспроизводит старинный слог эпического жанра, но и заставляет читателя более внимательно следить за каждым своим словом, его смыслом и внутренним образом.

 

20

 

 

 Стих 148. …природа сама своим  видом и внутренним строем…  — «Вид природы» — это та  картина мироздания, которую Лукреций  рисует средствами эпической  поэзии. В системе эпикурейской  философии вид природы есть явление случайное, вторичное и серьезного внимания не заслуживающее. Для Лукреция созерцание вида природы — наиболее важное из предоставленных человеку переживаний, волнующее и возвышающее душу. «Внутренний строй» — рациональное истолкование видимого и невидимого мира — терминологически отвечает греческому понятию логоса. Соотношение вида и смысла природы занимало всех греческих философов, но до Аристотеля картина мира строилась как идеализированный образ рациональных представлений (тем же путем идеальной типизации шло и пластическое искусство классической Греции). Послеаристотелевская эпоха обнаруживает сильную тенденцию к натурализму, к фиксации всех индивидуальных особенностей предмета изображения и осмысления. Лукреций, как поэт эллинистической эпохи, строит свою картину мира из несистематизированных частностей (в отличие, скажем, от математически выверенной модели космоса в платоновском «Тимее» или логически безупречной и физически непрерывной картины вселенной у Аристотеля), но частности выбираются прежде всего такие, через которые природа выявляется во всем своем величии, красоте и неистощимом разнообразии.

 

21

 

 

 Стих 150. Из ничего не творится  ничто по божественной воле. —  К основному положению эпикурейской  физики «из ничего ничто» Лукреций добавляет крайне важную посылку «по божественной воле». Поэт имеет в виду не просто то, что до возникновения вещей должна была существовать абсолютная материя, а то, что каждая природная вещь живет своей жизнью и хороша сама по себе, независимо от присутствия в ней божества. Дальнейшая аргументация поэта подтверждает именно это убеждение. См.: Эпикур, «Письмо к Геродоту», 38-30.

 

22

 

 

 Стих 174. …почему распускается  роза весною… — Порядок смены  времен года поэт изображает  как череду прекрасных явлений, каждое из которых имеет, если можно так сказать, собственное материальное наполнение, подчеркивая их собственный жизненный ритм, а не отношение к движению Солнца или Земли.

 

23

 

 

 Стих 251. Родитель-эфир — здесь:  синоним неба, предпочтительный в данном контексте, поскольку по-латыни, как и по-русски, слово «небо» среднего рода.

 

24

 

 

 Стих 264. И ничему не дает  без смерти другою родиться. —  Говоря о сплочении элементов  и о последующем расторжении  временных связей, Эмпедокл учил, что нет ни смерти, ни рождения, ошибочно измысленных людьми по их неразумию. Для Лукреция рождение и смерть — остро ощущаемые реальности, они безусловно есть в природе, и связаны единым законом они только в космических масштабах, для индивидуальной вещи их противоречие непримиримо.

 

25

 

 

 Стихи 418 слл. — См.: Эпикур, «Письмо к Геродоту», 39-41.

 

26

 

 

 Стих 464. Тиндаровой дщери —  Елены (ср. ниже в стихе 473 —  Тиндариды), похищенной Парисом,  второе имя которого — Александр  (см. стих 474). Замена распространенных  мифологических имен их редкими вариантами или описательными выражениями была характерна для изощренного вкуса эллинистической эпохи.

 

27

 

 

  Стих 477. Пергам — Троя. Знаменитый  эпизод с троянским конем подробно  описывается в «Энеиде» Вергилия (II, 13-267).

 

 28

 

 

 Стих 657. «Музы». — По сообщению  Диогена Лаэртского (IX, 12), «Музами»  некоторые называли сочинение  Гераклита, известное также под  заглавием «О природе».

 

29

 

 

 Стих 705. …кто считал, что все  вещи возникли… — Огонь единственным  элементом природы считал Гераклит, воздух — Анаксимен, воду — Фалес, землю — Ферекид; правда, по Аристотелю («Метафизика», I, 8, 989а), никто из философов не разделял довольно распространенного среди невежд убеждения, что все вещи состоят из земли.

 

30

 

 

 Стих 714. …принимает четыре стихии… — Речь идет об Эмпедокле.

 

31

 

 

 Стих 716. Эмпедокл Акрагантский. — Акрагант — город в Сицилии,  родина Эмпедокла.

 

32

 

 

 Стих 717. …на берегах треугольных…  — Греческое название Сицилии  — Тринакрия, что значит «треугольная».

 

33

 

 

 Стих 722. Дикая здесь и Харибда… — Пролив между Сицилией и Апеннинским полуостровом считался обиталищем двух чудовищ — Сциллы и Харибды, грозящих гибелью мореплавателям.

 

34

 

 

 Стих 739. Пифия — жрица храма  Аполлона в Дельфах, произносившая  невнятные звуки в состоянии экстаза, ниспосланного ей божеством. Изречения Дельфийского оракула составлялись коллегией жрецов как «перевод» на человеческий язык ее нечленораздельных выкриков.

 

35

 

 

 Стих 830. Анаксагора… «гомеомерию»…  (букв. «подобочастие»). — Анаксагор  — древнегреческий философ V в. до н. э. Учение Анаксагора «все состоит из всего» было своеобразным подготовительным этапом накануне демокритовского атомизма: идея всеобщего единства здесь отождествляется с идеей мирового многообразия, однако качество созидается здесь из набора качеств, а не из бескачественных элементов, как у Эпикура.

 

36

 

 

 Стихи 881 слл. — Критика  Анаксагора здесь скорее риторическая: Лукреций нарушает условность  философской метафоричности, предлагая  начала огня, костей и прочего  представлять себе как самый огонь, кости и тому подобное. С таким же успехом ему самому могли предложить его «семена» вещей закапывать в землю, поливать и так далее. Прием этот среди античных полемистов признавался вполне законным, его рекомендует Аристотель в «Топике» (II, 3, 110а).

 

37

 

 

 Стих 926. Пиэриды — Музы; Пиэрия (область во Фракии) была местом  поклонения Музам.

 

38

 

 

 Стихи 951 слл. — См.: Эпикур, «Письмо к Геродоту», 41-42.

 

39

 

 

 Стихи 1021 слл. — Теперешняя  совокупность вещей случайна, но, замечает Лукреций, это такая случайность, которая, раз возникнув, много бесконечных лет сохраняется, обновляется и поддерживается нужными движениями (стих 1029). Каков принцип этой устойчивости, философ Лукреций не знает, но поэт Лукреций убежден, что в природе заключена творческая сила и всякое природное создание должно достичь определенного ему совершенства, прежде чем разрушиться естественным, а не насильственным путем.

 

 КНИГА ВТОРАЯ

 

 

40

 

 

 Стих 20. …телесной природе…  — Здесь: в смысле физической  природы человека в отличие от его общественной природы.

 

41

 

 

 Стихи 75-79. — Образ факельного  бега как символ преемственности  поколений в античной поэзии  встречается часто, однако самому  Лукрецию интимное ощущение преемственности  и родства поколений чуждо:  во всей поэме Лукреций ни словом не обмолвился о привязанности отца к сыну или о долге сына перед памятью отцов — сознание, без которого трудно представить себе мир гражданина классических античных полисов в эпоху их расцвета.

 

42

 

 

 Стих 94. …как я… доказал.  — См. I, 984-1007.

 

43

 

 

  Стих 112. Образ… и явленье… —  Здесь Ф. А. Петровский чрезвычайно  точно передает мысль Лукреция: изображенная картина есть и  сравнение, и видимое проявление  движения, вызванного невидимым  движением первоначал.

 

44

 

 

  Стих 167. — Считается, что здесь пропущено два стиха. Возможно, за иллюстрацией тезиса о скорости движения первоначал следовало предвосхищение возражения о противоречии между такой скоростью элементарных движений и видимой неторопливостью природных процессов, состоящее в том, что материя состоит из атомов, но не сводится к ним и творческая сила материи сложнее элементарного движения атомов — сравним II, 308 слл.

 

45

 

 

  Стих 180. …не для нас и отнюдь  не божественной волею создан…  — Эпикурейская концепция божества  исключала божественное сотворение мира на двух основаниях: безмятежность богов и несовершенство этого мира.

 

46

 

 

  Стихи 185 слл. — Этот пассаж  направлен против концепции Аристотеля, согласно которой огонь есть  тело, по природе своей всегда  устремляющееся кверху (от центра вселенной), так же как земля — книзу. Что значит верх и низ вселенной в системе атомизма с его бесконечным пространством, сказать трудно. Возможно, здесь имеется в виду околоземный мир.

 

47

 

 

  Стих 257. Свободная воля. — Это  словосочетание следует понимать с учетом античного представления о свободе как внутреннем, а не внешнем побуждении, но не как об открытых или закрытых возможностях. Пример с упряжкой коней наглядно демонстрирует эту разницу: ворота уже открыты, и свободная воля обнаруживается как раз в том, что кони выбегают не сразу, как вытекла бы вода, вместе с раздвигающимися створками, но спустя некоторое время, необходимое на то, чтобы внешняя возможность превратилась во внутреннее побуждение, а оно передалось мышцам и перешло в движение.

 

48

 

 

 Стих 325. Прямая реминисценция  из Гомера («Илиада», II, 457, и XIX, 362).

 

49

 

 

 Стих 334. — Различие атомов  по формам — идея Демокрита,  а не Эпикура, однако аналогия  атома и человеческой личности  внятно выражена в эпикурейской  концепции отклонения, а не в системе демокритовского атомизма. Лукреций объединяет оба принципа, призывая: «…в особь любую вглядись…» (стих 347), делая атомы с их индивидуальным своеобразием источником видового различия вещей.

 

50

 

 

 Стих 381. — Физические свойства  тел связывал с формами своих геометрических элементов даже и Платон в «Тимее» (61Е -68Е).

 

51

 

 

 Стихи 398 слл. — Следует  череда антитез в духе эллинистической  риторики, скромный в теоретическом  отношении эпизод разрастается  за счет нагнетания эффектных  контрастов и завершается впечатляющей картиной противоборства рождения и смерти (II, 580).

 

52

 

 

 Стих 416. …киликийским шафраном…  — Киликия — страна на юго-восточном  побережье Малой Азии.

 

53

 

 

 Стихи 417-418. …благовоньем панхейским…  — Сказочный восточный остров Панхея известен только из литературы. Описание относится к греческому, а не к римскому театру.

 

54

 

 

 Стих 472. …в Нептуновом теле  соленом… — риторический оборот, широко распространенный в литературе, никак не свидетельствующий ни  об избытке, ни о недостатке официального благочестия. Лукреций считает подобные выражения допустимыми (II, 655).

 

55

 

 

 Стих 499. …как уж я доказал…  — I, 615 слл.

 

56

 

 

 Стих 500. …мелибейский пурпур…  — Мелибея — прибрежный город  в Фессалии, расположенный у подножия  Пелиона и Оссы.

 

57

 

 

 Стих 528. …как я доказал уж…  — I, 1008-1051.

 

58

 

 

 Стих 537. …змееруких слонов…  — Сложный эпитет в духе  гомеровского эпоса, изобретенный  скорее всего самим Лукрецием.

 

59

 

 

 Стихи 601 слл. — Связанные  с культом Великой Матери предания  Лукреций пересказывает достаточно подробно, несмотря на их неправдоподобие (II, 645), — примета времени, когда этот восточный культ стал привлекать все большее внимание ученой мифологии и философии. С конца III в. до н. э. культ Великой Матери был официально признан в Риме, ежегодно в марте совершались праздничные шествия, как они описаны у Лукреция, однако римское государство оставалось в стороне от этих священнодействований, предоставив его фригийским жрецам. Фригийский культ Кибелы смешался с древним критским культом женского божества, в эллинистическую эпоху Великая Матерь отождествлялась не только с Кибелой, но и с Реей, дочерью Урана и Геи (Неба и Земли) и матерью богов Олимпа, и с самой Геей. Аллегорическое истолкование мифа о спасении Зевса-младенца от поедавшего своих детей Кроноса (Сатурна) и культовых обрядов характерно для стоической философской литературы, но не для правоверного эпикуреизма, однако в Риме влияние стоической идеологии испытали все философские школы.

 

60

 

 

 Стих 606. Увенчали венком крепостным — короной, изображающей городскую стену.

 

61

 

 

 Стих 611. «Матерь Идэя» — одно  из прозваний Великой Матери, произведенное от названия горы  Иды. Гора Ида есть и во  Фригии, и на Крите, при смешении  мифов о Рее и Кибеле смешались,  вероятно, и представления об этих двух горах.

 

62

 

 

 Стих 614. Галлы — евнухи, служители  Кибелы.

 

63

 

 

 Стих 620. …ритмом фригийским…  — Фригийский музыкальный лад  считался в античном мире наиболее  неистовым и чувственным.

 

64

 

 

 Стих 629. Куреты — критские  служители Реи, заглушавшие шумом и грохотом младенческий крик Зевса; у фригийцев они назывались корибантами.

 

65

 

 

 Стих 633. Диктейские — от названия  критского города Дикты.

 

66

 

 

 Стих 638. Сатурн — римское  божество, отождествлявшееся с греческим  богом Кроносом.

 

 67

 

 

 Стихи 646-651 звучат здесь с  несколько иной интонацией, нежели  после вступления к первой  книге (I, 44-49), поскольку приводятся  в опровержение мифологических  представлений, а не в подкрепление  риторической фигуры олицетворения.  Такое повторение с изменением интонации вообще характерно для повторов Лукреция, в отличие от традиционного эпического повтора в сходных ситуациях или при пересказе.