Философия техники

  Сегодня возникла ситуация, о которой говорил В.И. Вернадский, когда успешный исследовательский поиск идет не через сусеки отдельных наук, а через узлы общих проблем.

  Дело в том, что наряду со все более дробной дифференциацией наук и научных направлений идет могучий процесс интегрирования знаний. Возникают мегадисциплины. Сейчас разные авторы насчитывают от полутора до десяти тысяч самостоятельных дисциплин. Ученые перестают понимать друг друга, ибо каждая- из дисциплин — это своя терминология, собственные методики, автономные исследовательские структуры. Иногда говорят, что природа де неделима, мы ее делим по рубрикам сообразно своим интересам. Это и так и не так. Мир целостен, но не монотонен. Он не являет собой безликую, сплошную, однородную пустыню. Мир целостен и многоцветен, разнокачественен, обладает богатой внутренней организацией, динамичной и претерпевающей те или иные метаморфозы. Поэтому дисциплинарная организация науки оправдана. Но лишь при условии постоянного внимания к теоретическому синтезу. И в этом процессе особенно важна роль философии, выполняющей по отношению к духовному миру функции всеобщей генерализации знаний. Исследователи науки, методологи самой науки (науковеды) подчеркивают, что передний край науки организован проблемно; по тем позициям, где идет прорыв, обнаруживается новое, незнакомое раньше.

 Проблема человека, глобальные  проблемы человечества, проблема  общих оснований Универсума, любая  крупная технологическая проблема  не могут быть порознь разрешены  одной какой-либо научной дисциплиной.  Даже в учебном процессе, который  строится по дидактическим единицам, отвечающим дисциплинарной структуре  науки, невозможно замыкание в  рамках локального учебного предмета. На переднем крае науки ищут  и находят, а в обучении передают  информацию о найденном. Однако  и там остро стоит вопрос  о проблемном обучении, имея в  виду, что проблема — это познавательный  вопрос, ответ на который нельзя  найти в наличной системе знаний.

2.3. Эмпирический и теоретический  уровни научного познания

 Приведенные формы  архитектоники науки взяты в  ее отношении к внешнему миру. Однако система науки, представленной  как знание, обладает определенной  внутренней организацией. Современное  видение этой внутренней структуры  науки (по В.С. Степину) таково: первое основание членения науки  состоит в выделении в нем  эмпирического и теоретического  уровня. Они широко и обстоятельно  освещены в литературе.

 Эмпирический уровень  научного поиска основан на  тесном взаимодействии ученого  с исследуемым объектом. Наблюдение, описание, сравнение, измерение,  эксперимент я т.д.— его слагаемые.

 Теоретический уровень  — это тот, на котором работает мысль уже с опорой на эмпирические факты, но как бы в некотором отдалении от непосредственного видения объекта. Построение идеальных моделей, умственный эксперимент, математическая обработка наличного материала, со здание теоретических конструкций, претендующих на проникновение к сущности — все это (как и многое другое) входит в арсенал теоретической ступени научного поиска. На данном этапе строится образ изучаемого объекта через систему абстракции, с тем чтобы фиксировать «в чистом виде» этот объект и процессы его преобразования.

 Понятно, что оба  этапа могут быть рассмотрены  как разделенные лишь чисто  логически. В реальности они взаимопроникают. Какой бы «факт» не был зафиксирован, например в ходе эксперимента, он окажется ничего не значащей пустышкой, если он не включен в теоретическое рассмотрение.

 Соответственно теоретические  построения лишь «карточные домики»  если они не опираются на  добротную эмпирию.

 Научные познания устремлены к нахождению законов, т.е. форм знания, которые выражают наличие в самих вещах устойчивых, повторяющихся, необходимых связей. Еще И. Кант характеризовал законы, как «правила необходимого существования». Если та или иная форма знания, претендующая на статуе науки, таких правил не находит и не фиксирует, то она и не является наукой. Ученый должен исследуемый им объект или явление описать, объяснить (т.е. раскрыть сущность, высветить ее внутренние закономерности) и предвидеть, указать динамику возможных изменений. В гуманитарных науках (науках о «духе») наряду с объяснением необходимо еще и понимание.

  Понимание по сути дела есть истолкование, интерпретация познаваемого в соответствии с целями и идеалами человека. Это не что иное, как взаимопроникновение субъективностей, накладывание на объективные процессы сети живых человеческих смыслов, обмен идеями, диалог со своими современниками, с прошлым и будущим.

  Наука в своем функционировании и развитии опирается на некоторые необходимые основания. Современные исследователи (например В.С. Степин) выделяют следующие основания: идеалы и нормы исследования, научную картину мира и философские основания науки. Понятно, что они в свою очередь имеют достаточно сложную внутреннюю организацию. Идеалы и нормы науки — это те исторически конкретные мыслительные конструкции, которые очерчивают в понятиях допустимого и недопустимого, желательного и необходимого сам процесс научного поиска, дают оценку его итогам, выступают как индикаторы правомерности и истинности исследования. Как мыслить, как строить эксперимент, как строить отношения в научном сообществе, как представлять результаты и фиксировать авторство — все это включено в идеалы и нормы науки.

 В современной науке  часто применяют понятие «парадигма»,  введенное Т. Куном для обозначения совокупности общепринятых идеалов и норм научного исследования и той картины мира,, с которой согласна основная масса научного сообщества. Смена парадигм — революционный сдвиг в науке, выход ее на новые рубежи. С середины нашего столетия обозначился парадигмальный сдвиг, резкое изменение видения мира и человека. Это связано с глубинными, подлинно революционными изменениями в науке, возникновением постнеклассического этапа ее развития; создание неоклассики.

  Одна из главных линий становления данного этапа состоит в том, что в науку входит аксиологический (ценностный) момент. На месте чисто объективистского (натуралистического) видения мира выдвигается такая система построения науки, в которой обязательно присутствует в той или иной мере (не только в космологии, но и повсюду) «антропный принцип».

  Суть его, может быть, в резко упрощенном виде состоит в утверждениях типа: мир таков потен му, что в нем есть мы, любой шаг познания может быть принят только в том случае, если он оправдан интересами рода людей, гуманистично ориентирован. Для этого этапа характерен поворот направленности научного поиска онтологических (сущностных) проблем на «человекоразмерные» бытийные проблемы.

 Классическое естествознание  дало традиционный взгляд на  мир — «со стороны». Мир —  это одно, а человек, его изучающий,  другое. Он не полагал себя  вписанным в природную реальность, полагал себя стоящим «над».  Теперь утверждается взгляд «изнутри»,  мы — люди — присутствуем  во Вселенной, неотделимы от  нее, как и она от нас.

 Лишь та наука приемлема,  которая обеспечит сохранение  и будущее рода людей, не  даст ему исчезнуть, раствориться  в холодном бездушном

 Универсуме. Наука должна  дать средство для предотвращения  Апокалипсиса, обеспечивать выживание  человечества, продолжить его историю,  уходящую в бесконечность. Это  кардинальная задача современной  мировой науки.

  В ее свете и научная рациональность сегодня видится иначе. Сегодня надо искать не просто «объектные» законосообразные истины, а нащупывать те из них, которые можно соотнести с бытием рода людей. Поэтому сегодня подчас новую рациональность в отечественной литературе определяют как «гуманитарный антропоморфизм» (В.В. Ильин).

 Идеалы гуманизма органично  включаются в состав любого  научного поиска. Наверное, не следует  забывать, что еще Платон утверждал  на вершине пирамиды идей не  Истину, а Благо.. И достижение  Блага людей —это та сверхзадача  науки, которую она должна решать, опираясь на находимые ей истины* скользящие и расплывчатые, но все же истины. Истина, т.е. синоним Блага, но к Благу нет пути помимо овладения, истиной.

 Весьма серьезным поворотом  в науке стало ее вхождение  в так называемую «постпригожинскую»  полосу. С легкой руки Ильи  Пригожина (бельгийского ученого  и философа русского происхождения)  был отвергнут однолинейный плоский  детерминизм лапласовского типа, было дано новое понимание  взаимодействия «порядка» и «хаоса»,  показано что нет мира однозначного  причинения, а есть многозначная  ветвящаяся древовидная крона  возможных ходов движения Космоса,  биосферы и истории.

  Известно, что фундаментальным понятием синергетического мировидения является «нелинейность». Смысл этого пришедшего из математики понятия состоит в отрицании однозначных решений и признаний вероятностного развитая тех Или иных систем, в том числе социальных, осуществления разных, даже противоположных версий грядущего. Развитие через неустойчивость, «вспышки» в критических точках (точках бифуркации), обострение ситуации — всё это вошло в арсенал неонеклассической парадигмы науки. Синергетика учитывает, что многое свершается «вдруг», как бы непроизвольно, подобно мутациям в биологическом развитии.

В нашем веке научное знание глубоко шагнуло «ввысь» в  дальний загалактический Космос, проникло «внутрь» к элементарным частицам и кваркам, энергично вторглось в сферу живого и оборачивается к человеку, к его психике и социальной жизни. Движение науки не фронтально, оно противоречиво и ошибок и обмолвок у ученых не меньше, чем свершений. Иной раз говорят даже, что наука — это истина помноженная на сомнение.

 Многие утверждают  сейчас, что наступила полоса  современного кризиса научного  освоения действительности, фиксируя  спад ассигнований на науку  даже в больших странах, считают,  что наука не «оплатила» авансов,  выданных ею в . середине столетия.

  И все же при всех порой обоснованных претензиях к науке надо решительно подчеркнуть, что именно ее свершения породили тот огромный сдвиг, который намечается в истории рода люден. Наука является полном смысле слова непосредственной производительной силон. Но вместе с тем она предстает как нарастающая социальная сила, накладывающая свою печать на все происходящее в человеческом сообществе. И это касается всего массива научно-теоретического знания (фундаментального и прикладного, естественного и социально-гуманитарного, инженерно-технического и организационного).

2.4. Научно-техническое развитие

 В последние десятилетия  началась кардинальная революция,  принципиально изменяющая отношение  мира человека и мира природы.  Она еще не получила общепринятого  названия. Это и понятно — она  еще более в истоках, чем  в развороте. Ее расцвет еще  впереди.

 В разных теоретических  системах она именуется неодинаково.  В марксистской терминологии  это «научно-техническая революция», по цивилизационной типологии  О. Тоффлера — «социо-техническая  революция».

  Чаще всего ее называют информационно-компьютерной или информационно- экологической. Ее собственным внутренним стержнем выступает создание и развертывание электронно-компьютерной и биотехнологической технологии. Ее результатом в самом широком смысле может стать новая цивилизация, условно говоря «постиндустриальная», «информационная», «информационно- экологическая».

  Общество, контуры которого только-только проявляются, будет характеризоваться тем новым и совершенно особым местом, которое будут занимать в нем информация и знания. Уже сегодня в наиболее развитых странах основные области промышленного и сельскохозяйственного производства, связь и коммуникации, быт и развлечения, образование и духовная жизнь прочно опираются на достижения фундаментальных наук, становясь все более и более наукоемкими. Поиск, создание, возрастание и хранение, смысловая трансформация, тиражирование и распространение знаний занимает все большее место в деятельности людей. Информация становится пенным продуктом и основным товаром.

 Эти положения побуждают  к тому, чтобы пристальнее вглядеться  в само понятие «информация». Еще недавно, так сказать, в  докибернетическую пору информация  понималась попросту как передача  сообщения. В последние десятилетия  на волне кибернетического бума  это понятие переосмысливалось  и углублялось. Сегодня оно  трактуется как некоторая субстанция, которая питает как исследователей, вчитывающихся в непознанное,  так тех, кто стоит у руля  процессов управления производством  и социальной жизни.

  Возникли философские концепции, в которых информация ставилась в один ряд с протяженностью и движением. Информационность трактуется в них как свойство всего Универсума и каждой его составляющей. Во многих случаях у разных авторов информация понимается как отраженное разнообразие, устранение неопределенности, отрицание энтропии, передача многообразия, мера сложности структур, вероятность выбора и т.д. При всем этом логически строгого общепринятого определения информации пока нет.

  И на бытовом уровне уже ходят присказки типа «информация — мать эрудиции». Понимание того, что информация есть некоторый содержательный сгусток любого знания, его внутренняя доминанта, глубинный стержень становится широко распространенным. Полагая возможность развития общества как «информационного», мы тем самым утверждаем, что центр тяжести в «техносфере» и вообще во всей искусственной Среде человеческого бытия перемещается с «энергетических» и «вещественных» моментов на «информационные».