Древний Китай

     Задолго до того момента, откуда берут начало исторические книги, китайцы верили, что первейший долг для человека - это почитание своих родителей. В традиционно больших семьях китайцев к родителям, прародителям и прапрародителям относятся  как к очень мудрым, горячо любимым  и глубоко уважаемым. Их смерть не уменьшает уважения, с которым  к ним относятся. Почитание предков - это средство расширить родственные  чувства за рамки смерти. Конфуций и конфуцианцы сыграли главную  роль в том, что преданная любовь к родителям является высшим идеалом  в Китае.

     Детям в Китае никогда не предоставлялась  свобода выбора и поведения, которые  известны нам на Западе. Чтобы выработать у них правильное поведение и  отношение к жизни, их с самого начала воспитывают доброжелательно, но жестко. Поэтому непослушание встречается  крайне редко, а неуважение еще реже. Почитание детьми своих родителей  простирается до того, что они подчиняются  решениям, которые родители принимают  за них, включая выбор мужа или  жены. Китайцы считают, что в подобных вопросах родители гораздо мудрее своих  детей.

     В отношениях общества с природой Конфуций также руководствовался заботой  о людях. Чтобы продлить свое существование, общество обязано рационально относится  к природе. Конфуций вывел четыре основополагающих принципа взаимоотношения  общества и природы:

     1. Чтобы стать достойным членом  общества, нужно углублять свои  знания о природе. Эта мысль  вытекает из вывода Конфуция  о  необходимости образованности  общества, особенно развития знаний  об окружающем мире, и дополняет  его.

     2. Только природа способна дать  человеку и обществу жизненную  силу и вдохновение. Этот тезис  напрямую перекликается с древнекитайскими  учениями, пропагандирующими невмешательство  человека в природные процессы  и лишь созерцание их в поисках  внутренней гармонии.

     3. Бережное отношение как к живому  миру, так и к природным ресурсам. Уже в то время Конфуций  предостерегал человечество от  бездумного расточительного подхода  к использованию природных ресурсов. Он понимал, что в случае  нарушения существующих в природе  балансов могут возникнуть необратимые  последствия как для человечества, так и для всей планеты в  целом.

     4. Регулярное благодарение Природы.  Этот принцип уходит корнями  в древнекитайские религиозные  представления (источник).

     Идеалы  Конфуция так никогда и не достигли полного воплощения, несмотря на то, что они помогли сформировать китайскую цивилизацию. Иногда правители  и политики старались казаться более  искренними последователями его  учения о нравственности, чем это  было на самом деле, надеясь, что  эти внешние проявления верности Конфуцию помогли бы им завоевать  расположение людей, когда они посмертно  осыпают его титулами и почестями  или делают это по отношению к  его потомкам.

     Ученики Конфуция записали его высказывания, обобщив их в книге «Лунь юй» (VI в. до н. э.), название которой принято  переводить как «Беседы и суждения». Она состоит из коротких записей  бесед Учителя с последователями, из лаконичных афоризмов Конфуция и  описаний важных эпизодов его жизни. 

     Конфуций  писал, что в обучении нужно:

1. Довести человека до того, чтобы задавал вопросы
2. Благодаря вопросам идти вглубь себя
3. Познавая себя — познать Небо и Законы
4. Познавая Небо и Законы — познать других людей
5. Познавая других людей — создать общество как отражение Духовных благ

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Глава П. Даосизм

     2.1 История даосизма 

     Говоря  о китайской культуре, мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенно неверно применительно к китайской  древности. Подобно тому, как сам  Китай (тогда царство Чжоу) был  разделен, начиная с середины I-ro тыс. до н.э., на множество отдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собой  картину значительного многообразия; существовало несколько типов культур, только позднее сплавленных в  великом общекитайском синтезе.

     В наибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и юга  Китая. Если для севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к  этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному  переосмыслению архаических основ  цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтического мышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший, видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированную архаику  юга и рациональность севера. Первая дала ему содержание, вторая наделила формой, предоставив созданный ею философский способ освоения действительности для выражения смутных и неосознанных творческих потенций. Без южной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без  северной - не смог бы сказать о себе языком великой культуры и книжной  образованности.

       Для традиционной китайской философии  была нехарактерна вера в бессмертие  конкретно души. Реальной признавалась  только единая психофизическая  целостность живого существа. Сам  дух понимался вполне натуралистически: как утонченная материально-энергетическая  субстанция (ци). После смерти тела  это “ци” рассеивалось в природе.  К тому же даосизм унаследовал  от шаманизма учение о множественности  душ - животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной  нитью, связывающей их воедино.  Смерть тела приводила к разъединению  и гибели душ. Поэтому уже  в глубокой древности огромное  значение придавалось средствам  продления физической жизни, а  долголетие (шоу) стало одной из  важнейших ценностей китайской  культуры.

       Однако, даосизм не удовлетворился  идеалом простого физического,  пусть даже и бесконечного, продления  жизни. Истинный даосский бессмертный  (сянь) в процессе движения по  пути бессмертия радикально трансформировал,  преображал свое тело, которое  согласно даосскому учению приобретало  сверхъестественные силы и способности:  умение летать по воздуху, становиться  невидимым, одновременно находиться  в нескольких местах и даже  сжимать время. Но основная  трансформация в процессе занятий  даосской медитаций - духовная: бессмертный  в полной мере ощущал и переживал  даосскую картину мира, реализовывая  идеал единства (единотелесности)  со всем сущим и с Дао  как таинственной первоосновой  мира.

       Путь к бессмертию по даосскому  учению предполагал занятия сложными  методами особой психофизической  тренировки, во многом напоминавшей  индийскую йогу (совершенствование  духа и совершенствование тела).

     Именно  алхимия и считалась высшим путем  к обретению бессмертия.

     Главное отличие китайской алхимии отевропейской - ее исходная теснейшая связь с  медициной: в китайской алхимии  даже золото “изготовлялось” как  эликсир бессмертия. Даосскими алхимиками был накоплен ценнейший эмпирический материал в области химии и  медицины, значительно обогативший  традиционную китайскую фармакологию.

     Даосизм иногда называют национальной религией Китая, но это определение не совсем верно. Во-первых, даосизм распространился  и среди некоторых других народов, живущих по соседству с китайцами. Во-вторых, даосы не только не проповедовали  свою религию в обществе, но, напротив, тщательно скрывали свои секреты  от непосвященных и даже не позволяли  мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизм  всегда был разделен на множество  самостоятельных сект, где “искусство Дао” передавалось от учителя к  ученику в тайне от посторонних.

       Тем не менее, даосизм без  преувеличения можно назвать  подлинным фокусом китайской  культуры, ведь он обеспечивал  преемственность между элитарной  мудростью Дао и верованиями  простонародья, принципами внутреннего  совершенствования и всем жизненным  укладом китайцев. Для даосов  их религия была лишь чем-то  вроде “полезной иллюзии”, ведь  образы богов, как и весь  видимый мир, представляли собой,  по их понятиям, только “отблески”  сокровенного Дао. Служа свои  молебны, даосы в действительности  не поклонялись духам, а, скорее, вовлекали их в беспредельную  гармонию Великой Пустоты. 

     2.2 Основатели даосизма 

     Наверное, главная особенность даосской мысли  состоит в том, что это мысль, во всех своих проявлениях обращенная к истокам вещей: истоку времен, сокрытых в незапамятных глубинах истории; истоку сознания, вечно ускользающего от света разума, истоку всех наших  душевных движений, таящемуся в бездонной  толще жизни. И даосы настолько  верны своим поискам подлинного, абсолютного Истока сущего, что даже не поставили ему предел в виде какого-либо метафизического принципа, перводвигателя, “первичной материи”, первоначала и т.п. Ведь исток  бытия, если он в самом деле реален, не может быть ни хронологическим  рубежом, ни “данностью” опыта, ни умственной абстракцией по той простой  причине, что такое начало вносит ограничение в мир и в итоге  само оказывается условным, придуманным, неживым. Мысль же даосов - о Начале, которое само безначально; об истоке, который являет собой, скорее, вольное  проистечение самой жизни и который, вечно уклоняясь от собственной  сущности, вечно же возвращается к  самому себе.

       Странная реальность, пребывающая  как раз там, где ее нет.  Странные люди, всерьез размышляющие  о безначальном Начале. Их наследство - дума о Дао: Пути всех путей,  неизменной изменчивости. Кажется,  они и приходят-то в мир лишь  для того, чтобы уйти, и тем  самым вернуться к земному  бытию. “Настоящие люди древности  не знали, что такое радоваться  жизни и отворачиваться от  смерти, не гордились появлением  на свет и не противились  уходу из мира. Отрешенно они  приходили, отрешенные уходили,  не доискиваясь до начала, не  устремляясь мыслью к концу,  радуясь тому, что даровано им, и самозабвенно возвращаясь к  своему естеству. Разум их погружен  в забытье, облик бесстрастен,  чело величественно. Прохладные, как осень, и теплые, как весна,  они следовали в своих чувствах  течению времен года. Они жили  в беспредельной гармонии с  миром, и никто не знал, где  положен им предел...” (“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.)

     Главный учитель даосизма - Лао-цзы, Старый Ребенок, носивший имя Ли Эр. Он “родился от самого себя”, из себя же развернул  весь мир, и сам же 72 раза являлся  миру. Но он же и человек, проживший  долгую и неприметную жизнь. Легенда  изображает его хранителем царских  архивов, старшим современником  Конфуция. Лао-цзы встречался с будущим  основателем конфуцианства, но прохладно  отнесся к вере Конфуция в действенность  нравственной проповеди, что, наверное, вполне естественно для знатока  человеческой истории. Вконец разуверившись  в людях, он сел верхом на буйвола  и отправился куда-то на Запад, да так  и не вернулся. А на прощание по просьбе  начальника пограничной заставы, через  которую он покинул Китай, Лао-цзы  оставил потомкам небольшую книжку “в пять тысяч слов”. Это сочинение, обычно именуемое “Трактатом о Пути и Потенции” (Дао-дэ цзин), стало  главным каноном даосизма.

       В “Дао-дэ цзине” речь идет  о едином первоначале всего  сущего - единой субстанции и одновременно  мировой закономерности - Дао. Это  понятие дало название даосизму (даоцзяо). 

       Кроме Лао-цзы нельзя не назвать  другого даосского мыслителя,  Чжуан-цзы, автора трактата, названного  его именем. Для мировоззрения  “Чжуан-цзы” огромное значение  имела концепция “уравнивания  сущего” (ци у), согласно которой  мир представляет собой некое  абсолютное единство. В нем нет  места четким границам между  вещами, все слито друг с другом, все присутствует во всем. В  этом мире нет никаких абсолютных  величин, ничто само по себе  не является ни прекрасным, ни  безобразным, ни большим, ни  малым, но все существует только  относительно чего-то другого  и в теснейшей внутренней связи  и взаимообусловленности

     Время жизни Чжуан-цзы приходится на последние  десятилетия IV в. до

     н. э. - время расцвета свободной мысли  и острого соперничества различных  философских школ. Чжуан-цзы был  большим эрудитом, но предпочитал  держаться подальше от самодовольных  ученых-спорщиков, подвизавшихся при  дворах царей и удельных владык. Много лет он занимал скромную должность смотрителя плантации  лаковых деревьев, а потом вышел  в отставку и доживал остаток  дней в родной деревне. Перед смертью  он просил своих учеников не обременять себя похоронами учителя, а бросить  его тело в чистом поле, ибо могилой  ему станет весь мир. Скромная, непритязательная жизнь и далеко не героическая, даже почти позорная смерть, в глазах самого Чжуан-цзы, явно не умаляли его  подлинного достоинства. Ведь истинныйдаос, говоря словами Лао-цзы, “выходит к  свету, смешиваясь с прахом, в суете  будней хранит тайну вечности, в  многоголосье Земли постигает безмолвие  Небес”.