Развитие образной речи старших дошкольников с помощью произведений и фольклорного жанра

    Сказки  и присказки.            

    Всё сказанное в ещё большей мере относится к гениальным произведениям  народного творчества — к сказкам. Русские народные сказки издавна составляют важнейший элемент народной педагогики. Они признаны научной педагогикой и прочно вошли в детский быт. 

    В сказке перед умственным взором ребёнка  предстоят образы, характеры, родная природа; в ней дети получают блестящие  образцы родного языка. Сказочные  образы хитрой лисы, глупого и жадного  волка, злой мачехи, деда-мороза, Иванушки-дурачка, Марьи-Моревны и многие другие входят в жизнь, раскрывают перед детьми, в доступной для их понимания  форме, понятие добра и зла, воспитывают  чувства. Сказки животного эпоса  вводят ребёнка в мир животных, наделённых свойствами говорить, думать и поступать по-человечески. Ребёнок проникается этими чувствами, постигает поучительную и убедительную правду жизни именно в форме сказки. Волшебные сказки открывают просторы фантазии. Исчерпывающую оценку сказки дал Ушинский, говоря: «Это первые и блестящие попытки русской народной педагогики, и я не думаю, чтобы кто-нибудь был в состоянии состязаться в этом случае с педагогическим гением народа. Народная сказка читается детьми легко уже потому, что во всех народных сказках беспрестанно повторяются одни и те же слова и обороты, и из этих  беспрестанных повторений,  удовлетворяющих как нельзя более педагогическому значению рассказа, слагается нечто целое, стройное, легко ощутимое, полное движения, жизни и интереса».

    Богатейшая  сокровищница родного языка —  народная сказка — может быть по-настоящему использована для воспитания детей  только в том случае, если дети могут  слышать хорошо рассказанную сказку. Художественное рассказывание сказок даёт ребёнку возможность и видеть всё в ней происходящее, и переживать. Об искусстве рассказывания написано много хороших пособий, которые помогут каждому педагогу овладеть этой необходимой стороной педагогического дела. Воспитательнице детского сада необходимо уменье рассказывать детям в такой же мере, как учителю начальной школы - уменье обучать детей грамоте¹⁴.

    Докучные  сказочки и присказки.

      «Расскажите какую-нибудь сказку»,  — просят дети воспитательницу. «Да, да, расскажите», — слышится со всех сторон. «Любители» сказок стремятся занять лучшие места, поближе к рассказчику. Обычным тоном вступления к сказке говорю: «Не сказать ли вам сказку про белого бычка?!» 

    «Скажите», «Расскажите», — слышится со всех сторон. Ребятишки ждут новую сказку, такой ещё не было.      

    «Ты говоришь — скажи, да я говорю —  скажи. Не сказать ли вам сказочку про белого бычка?»,—уже в тоне шутки  говорю детям.

    «Нет, нет, не надо про белого бычка», —  спешат с ответом дети, подозревая что-то неладное в самой теме.

    «Ты говоришь — нет, и я говорю —  нет, не сказать ли вам сказочку про белого бычка?»

    Ребятишки попадают в сложный словесный  переплёт. Нельзя сказать ни да, ни нет, в любом случае есть готовый ответ, который включит их снова в обстановку шуточных переговоров.

    Озадаченность скоро проходит. Кто-то из детей догадливо  «обходит» ответы «да» и «нет», называя  сказки: «Про бабу-Ягу», «Про Белоснежку», — слышатся заказы.

    «Докучные»  сказки хороши своим юмором, таким  близким детям. Иногда докучная сказочка является прелюдией к настоящей сказке: шуточное начало настраивает детей на весёлый лад. Постепенно течение сказки уводит ребёнка в другой мир. По лицу детей видно, как исчезает выражение лукавства, вызванное «докукой», и заменяется другим.   

    Запас докучных сказок должен быть всегда в  памяти. Случай подскажет время и  место, когда их дать.

    Вот удачные «докуки»:

    «Жили-были два братца — кулик да журавль.  Накопили они стожок сенца, поставили  середи польца. Не сказать ли сказку, опять с конца?»

    «Жил-был  царь, у царя был двор, на дворе  был кол, на колу мочало, не сказать  ли сказочку с начала?»     

    «Жил-был  старик, у старика был колодец, а в колодце елец. Тут и сказке конец».          

    «Жил-был  царь Батута. И вся сказка тута».

    В практике рассказывания сказок почувствовался и вкус «присказок».

    В присказке как будто приподнимается занавес, приоткрывается картина.

    — «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был...», —        начинает рассказчик.

    Собирается  внимание слушателей. «Любители» задорно  оглядываются, словно говоря: «То ли ещё будет»...

       Замолкают разговоры, загораются  глазёнки, последняя тихая возня  в поисках удобной позы прекращается. Вот-вот, ещё секунда, и сказка вступила в свои права.

    Просто  и живо рассказанная сказка производит сильное впечатление на чуткую душу ребёнка. Ребёнок живёт образами и событиям.и сказки. Он не только готов ещё и, ещё слушать её, но и сам охотно рассказывает. Уже 3—4-летние дети более или менее связно и даже выразительно рассказывают такие сказки, как «Репка»,  «Колобок».

    Рассказывание сказок детьми.

    Рассказывание сказок имеет большое воспитательное значение. Рассказывая сказку, ребенок  вновь и вновь переживает события, в ней происходящие, представляет образы, практически пользуется родным языком в его наиболее совершенных образцах¹⁵. Следует не только поощрять детей к рассказыванию сказок, но умело помогать ребёнку воспроизвести последовательность событий, напомнить то или иное выражение. По мере того как ребёнок овладевает рассказыванием сказки, воспитатель всё больше переходит в роль заинтересованного слушателя. Судя по тому, как дети сами рассказывают сказки, впечатление, производимое на них сказкой, сильно не только её образами, но также напевностью языка, лиричностью. Песенный элемент сказки не только не пропускается детьми, а он первый как бы связывает в памяти детей последовательность событий. Драматический элемент сказки дети редко выделяют, подчёркивают. Для них характерно именно эпическое изложение. Как полно в сюжете, живо в образах, красочно в языке и напевно может рассказать ребёнок сказку, показывает запись рассказа Валерика 5 лет.

    —Валерик, ты знаешь сказку про Снегурочку? Расскажи ее нам! Валерик (поучительно-укоризненно).

    — Про Снегурушку!    

• Кто тебя научил её рассказывать?
• Валерик: — Я сам научился.

    — Расскажи нам эту сказку.

    «Жили-были дед да баба. У них была дочка  Снегурушка. Собрались подружки в лес и стали Снегурушку с собой звать. Дед долго не соглашался и отпустил её, наконец, и приказал ей не отставать от подруг... Пошли в лес. Кустик за кустик, деревцо за деревцо — Машенька и заблудилась. А подружки аукали, аукали, а она не слыхала. Уж стало темно. Подружки пошли из лесу. Пришли домой и все рассказали. А Снегурушка забралась на дерево и горько плачет. Идёт по лесу медведь.

    — Чего ты, Машенька, плачешь?   

    — Как же мне, Мишенька, не плакать! Меня подружки в лес заманили, а заманивши, покинули. Одна я у дедушки, у бабушки дочка Снегурушка.             

    — Слезай, я тебя отведу к деду.

    — Нет, я тебя, медведь, боюсь,—и опять плачет.

    — Ау, ау, Снегурушка, ау-ау, голубушка! Приходит волк и спрашивает:

    — Чего ты, Машенька, плачешь?

    — Как же мне, волк, не плакать! Меня подружки в лес заманили, заманивши, оставили. Одна я у дедушки, у бабушки дочка Снегурушка.

    — Слезай, я тебя отведу к деду.

    — Нет, волк, я тебя боюсь, ты меня съешь,—и опять плачет.

    — Ау-ау, Снегурушка, ау-ау, голубушка! Бежит мимо лисичка и спрашивает:

    — Чего ты, Машенька, плачешь?

    — Как же мне, лисичка, не плакать! Меня подружки в лес заманили, а заманивши, покинули. Одна я у дедушки, у бабушки, дочка Снегурушка.

    — Садись на меня, я тебя к деду и бабе увезу. Снегурушка слезла, села на лисичку и поехала. Пpибeжaлa лисичка к дому и стучит хвостом. Выходят дедушка и бабушка, как увидали и говорят лисичке:

    — Ах ты, наша родимая! Где нам тебя посадить? Принесли творогу с молоком. А лисичка просила курицу с винегретом. Они и дали ей. Вот и вся вам сказка».

    Невозможно  передать ту напевность, лиричность, с  какой этот ребёнок рассказывает сказку. Ни одного жеста—вся сила вложена  в интонацию, в ней вся выразительность. Поразительно чувство языка: в одном  случае ребёнок употребляет выражение  «покинули», в другом «оставили»—и всё созвучно со стилем сказки.

    К этому искусству детей следует  относиться, очень осторожно, давая ему развиться, окрепнуть. Не следует выносить его напоказ. Даже в обычной обстановке ребенок только изредка должен рассказывать перед группой, да и то в общем для всех детей порядке.

    Игры  на сказочные сюжеты и драматизация сказок.

    Сказочная тематика настолько близка детям, что  легко проникает в их игры. Наиболее развитой сказочный элемент подмечается в играх старшего дошкольного возраста.

    Драматизация  сказок детьми имеет определённое педагогическое значение. Драматизируя сказку, ребёнок приучается переводить   образы  воображения  на  язык   жестов,   мимики, слов. Всё это как нельзя лучше вырабатывает у детей уменье действовать согласно замыслу, пробуждает в них высокие нравственные чувства. А так как ребёнку свойственно выражать свои непосредственные чувства, а не чужие, то и жест, мимика, и интонация будут выражать движения детской души, если помехой этому не станет жест, навязанный ребёнку взрослым и усвоенный им механически. Вот почему основой детской драматизации должен быть приём, жест, найденный самим ребенком; в отдельных случаях взрослый может подсказать их ему, но подсказать те из них, которые свойственны детям, у них наблюдаются. Обычно же детям подсказывают прием, жест взрослого человека. Например, при изображении удивления, испуга девочка по-старушечьи всплёскивает руками. Ребёнок такой жест не употребляет, он не свойственен его переживаниям, это жест взрослого.

    Драматизируя  сказку, ребенок пользуется языком сказки. То, что первоначально он только слышал, становится его собственным достоянием. Именно здесь ребёнок проникается «гармонией русского слова», о чём говорил Белинский. Ребёнок связывает слово с действием, с образом. Именно поэтому нужно поощрять драматизацию сказок детьми, сделать её обычным явлением в жизни детского сада, приохотить к этому всех детей. Но при этом драматизированная игра у дошкольников должна быть игрою, т. е. действием для самих детей, не превращаясь в театральное зрелище, в которое выступают дети-артисты.

    Иногда  дети воспроизводят сюжет той  или иной сказки, не придерживаясь, однако, точного её текста; если же драматическое  действие строится на тексте, он может, быть воспроизведён буквально. Так, в народной сказке «Колобок» только первый эпизод рождения колобка сделан описательно (что делала старуха, как вёл себя колобок). Все остальные эпизоды: встреча колобка с зайцем, волком, медведем и, наконец, с лисой построены на разговорном тексте.

    Драматическая игра «Колобок» состоит в воспроизведении  детьми образа храброго и задорного  колобка, отважно совершающего своё путешествие, благополучно миновавшего встречу с волком, медведем, не поддавшегося на лесть хитрой лисы. Персонажи сказки — зайчик, волк, медведь — очерчены скупо. Здесь для изображения дети должны привлечь свой опыт, свои знания. Лиса —яркий для изображения персонаж. Дети легко улавливают её лесть и коварство. Полная динамики, эта сказка при драматизации не требует декоративного убранства. Образы «колобка», «лисы» легко воспроизводятся детьми.

    Воспитательница, выходя с детьми на освещённую солнцем  поляну с тропинкой, уходящей в лес, сказала: «Посмотрите-ка, дети, эта полянка  очень похожа на ту, по которой покатился  колобок!» Дети с интересом озирались  по сторонам: «Вот, вот из-за куста зайчик навстречу колобку выскочит», — продолжает воспитательница. Начинаются споры — откуда лучше выскочить зайцу, где спрятаться волку. Игра возникла как бы сама собой. Никто не вносил предложения «давайте поиграем» — ни воспитательница, ни дети. Много раз повторялась игра. «Зрители» же с нескрываемым наслаждением смотрели один и тот же закономерно повторяющийся сюжет. Каждая новая группа исполнителей вносила новый колорит в характеристику персонажей сказки. Был «колобок» флегматичный, стойко встречавший препятствия, он спокойно пел свою песенку; был «колобок», трусливо прятавшийся в кусты при каждом шорохе; он глотал последние слова песни и опрометью пускался бежать.