Психологический смысл творческого подхода к разрешению конфликтов

     Из  трех вышеперечисленных характеристик  пространственно-образного мышления наиболее важны две последних  – способность мышления к цельному и одномоментному отражению предметов  и явлений реального мира. Преобладающие  в психологической литературе представления, согласно которым основные отличия  между двумя типами мышления сводятся к тому, что логическое мышление оперирует словесным материалом, а образное – образами, недостаточно обоснованы. Экспериментальные исследования показали, что правое полушарие оказывается  способным к пониманию слов и  простых вербальных конструкций, в  то же время левое полушарие также  вполне способно к опознанию образов. Основное различие между двумя типами мышления, скорее всего, определяется характером организации контекстуальной  связи между словами и образами. Левополушарное мышление так организует любой используемый материал (неважно - вербальный или невербальный), что  создается однозначный контекст, более или менее одинаково  понимаемый различными людьми. Без создания такого однозначного контекста было бы невозможно социальное взаимодействие. Слово, вырванное из контекста, не является определенным по значению,  оно в большинстве случаев многозначно, что находит отражение в словарях. Слово "коса" может обозначать и сельскохозяйственное орудие, и женскую прическу, и участок суши, вдающийся в море, и может, наконец, иметь метафорический смысл (например, "коса смерти"). Только контекст, т.е. взаимосвязь данного слова с другими в предложении определяет конкретный и однозначный смысл слова, чтобы выбрать и зафиксировать из всех возможных потенциальных значений и смысловых оттенков слова только одно и установить линейную связь между такими одинарными значениями отдельных слов.

     Однако, одновременно с выигрышем для  социального общения развитие доминирующего  вербального мышления (каковым оно  стало в условиях нашей цивилизации) неизбежно сопровождается определенным проигрышем в связи с его ограниченностью. Эта ограниченность вытекает из самой  природы вербального мышления:  оно должно обеспечить дискретное, упорядоченное отражение реальной действительности. Между тем объективная  действительность не может быть  исчерпывающе описана в рамках вербального  мышления.

     Это положение требует специального пояснения. Взятый изолированно от других (насколько это возможно), сам  образ предмета в отличие от слова  представляется определенным, конкретным и однозначным, "равным самому себе". Но в то же время любой образ, как  элемент реального мира, многогранен  и неисчерпаем. Никакое сколь  угодно подробное расчленение образа на его составные элементы не в  состоянии дать всеобъемлющего и  адекватного представления об образе.

     Основной  отличительной особенностью пространственно-образного, правополушарного мышления является одномоментное  установление многочисленных связей между  предметами и явлениями. Отдельные  свойства образов, их "грани", могут  вступать во взаимодействие друг с  другом сразу в нескольких "смысловых  плоскостях", что и определяет многозначность образа в соответствующем  контексте. Эта многозначность затрудняет не только выражение таких отношений  в логически упорядоченной форме, но может даже препятствовать их осознанию. Вместо этого образное мышление обеспечивает непосредственность восприятия реальности, принятие ее такой, какой она является сама по себе.

     Оба типа мышления отличаются друг от друга  не качеством материала, которым  они оперируют, они противоположны друг другу по принципу организации  связей между элементами этого материала. Задачей логико-вербального мышления является вычленение из всех реально  существующих (или потенциально возможных) взаимодействий какого-то одного, наиболее существенного. Таким образом, формируется  внутренне непротиворечивая модель мира, которую можно анализировать  и достаточно точно и однозначно выразить в словах или других условных знаках, что создает удобство для  общения. За рамками этой модели остается все, что в нее не вписывается, что не может быть логически организовано. А задачей пространственно-образного  мышления является отражение всех существующих взаимосвязей,  всего богатства реального мира, но это богатство плохо поддается жесткому структурированию, так что его трудно без существенных потерь передать с помощью обычного языка. Здесь оказывается незаменим язык искусства.

     Можно сказать, что в основе любого творчества (и художественного, и научного) лежат  взаимодополняющие отношения между  двумя типами мышления. Для творческого  акта необходимо видеть действительность во всей ее сложности и многогранности, воспринимать ее такой, какая она  есть, что и достигается благодаря  возможностям пространственно-образного  мышления. Однако это только первый этап творческого процесса, этап инсайда. Для того чтобы результаты деятельности пространственно-образного мышления превратить из "вещи в себе" в  вещь для нас, их необходимо проанализировать, критически оценить и организовать в некоторую систему. Этот этап уже  невозможен без участия логико-вербального  мышления. Оно обеспечивает направление  творческой активности и ограничивает ее потенциальную хаотичность.

     В этой связи необходимо подчеркнуть  отличие выше перечисленных представлений  от концепции "воронки". Согласно концепции «воронки» искусство  помогает преодолеть диссоциацию между  практически неограниченным количеством  поступающих в мозг сигналов и  ограниченной возможностью их словесного выражения. Дело не в том, что человек  способен воспринять неизмеримо большее  количество сигналов внешнего мира, чем  найти для них  формы словесного выражения. Даже если бы человек располагал запасом слов, сопоставимым с числом воспринимаемых сигналов, он был бы так же далек от полного соответствия между картиной мира и ее словесным  выражением. Каким бы обширным ни был  словарный запас, речь, подчиненная  законам логического мышления, будет  отражать только отдельные связи  между воспринимаемыми предметами и явлениями.

     Описанная ограниченность речевых возможностей в действительности является главным  достоинством логического мышления и вербального общения, обеспечивающим однозначное взаимопонимание. Это  не случайность, требующая преодоления. Так, создание художественных образов  представляет собой по существу новую  организацию вербального материала  с помощью принципиально иных, не логико-дискретных, контекстуальных  связей. В поэтике существует тот  же эффект при восприятии, что и  двойные изображения, когда в  одном и том же рисунке можно, в зависимости от исходной установки, увидеть и пейзаж, и изображение  человеческого лица. В психологии известен рисунок-загадка Кьюби, получивший название "Жена или теща?" На этом рисунке половина зрителей видит  изображение молодой женщины, выполненное  в профиль,  остальные - лицо старой ведьмы в анфас. Только в рисунках такого типа эти различные восприятия всегда последовательны (мы видим сначала  одно, а потом другое изображение), тогда как в художественных сравнениях определяющим является симультанность.

     В настоящее время имеются прямые доказательства решающего значения для творчества правополушарного мышления, создающего специфический пространственно-образный контекст. Показано, что при органическом поражении левого полушария мозга у художников и музыкантов практически не страдают их артистические способности, а иногда даже повышается уровень эстетической выразительности творчества.

     Экспериментальные исследования показали, что лицам  с высокими творческими задатками  не только не нужна дополнительная активация мозговых структур при  решении творческих задач, но более  того - целесообразно некоторое снижение этой активности по сравнению с состоянием спокойного расслабленного бодрствования. Есть несколько подходов к объяснению этих результатов. Можно предположить, что поскольку для творческих личностей решение творческих задач  является наиболее оптимальной формой деятельности, эта деятельность не вызывает сколько-нибудь выраженного  эмоционального напряжения. Но творчество - достаточно активная форма деятельности, а не просто состояние удовольствия. К тому же известно, что творческие люди при выполнении этой работы, как  правило, испытывают состояние максимального  эмоционального подъема, иногда вплоть до экстаза, что не согласуется с  гипотезой о снижении эмоционального напряжения.

     Теоретические рассуждения, базирующиеся на результатах  психофизиологических экспериментов, получают несколько неожиданное  подтверждение в повседневной практике. Многие могут вспомнить по личному  опыту или по опыту общения  с творческими людьми, что творческая работа, даже очень длительная, часто  не сопровождается чувством утомления  и даже  сопровождается чувством эмоционального подъема и прилива  физических сил. Для творческих личностей  длительная рутинная механическая работа без увлеченности и поиска или  просто длительное прекращение творческой деятельности нередко становится непереносимым  и влечет за собой ухудшение самочувствия. В то же время для людей с  низкой творческой потенцией предпочтительнее выполнение любой самой скучной  работы, чем необходимость решения  интересных творческих задач.

     Интересные  параллели могут быть проведены  также при анализе результатов  психофизиологических исследований особых состояний сознания (например, медитации). Американский физиолог Орнштейн  показал, что эти состояния, судя по психологическим  особенностям, обусловлены относительным  преобладанием функции правого  полушария. В то же время после  выхода из этих состояний субъективно  отмечается чувство отдыха, снятие физического и психического утомления, повышенный интерес к жизни. Первичное, образное мышление является «менее дорогостоящим» для индивида, и это объясняет, почему в ситуации стресса переход  к такому мышлению обеспечивает одну из основных форм психологической защиты. Творческая деятельность, следовательно, является защитной для здоровья субъекта не только потому, что это оптимальный  способ реализации поисковой активности, но и потому, что при этой деятельности создаются условия для наиболее полного использования особенностей правополушарного мышления. Можно предполагать, однако, что только у людей с  хорошими творческими способностями  организация образного контекста  возможна при малых энергетических затратах. Людям с низкой творческой потенцией нужны большие усилия, чтобы преодолеть сформированные в процессе онтогенеза установки на жесткую упорядоченность и однозначность связей между предметами и явлениями. В детстве исходные преимущества - на стороне невербального мышления. Но чем больше усилий приложено в процессе воспитания для того, чтобы добиться доминирования логико-знакового мышления, тем больше усилий необходимо в дальнейшем для преодоления его ограниченности, для "раскрепощения" образного мышления. Такое "раскрепощение" дается  с большим трудом. В ряде случаев у субъекта возникают попытки решать творческие задачи  формально-логическим путем. Задачи, не поддающиеся логическому решению, вызывают эмоциональное напряжение с негативным знаком. А для людей наиболее творческих именно такие задачи являются наиболее притягательными, поскольку им не столь сложна организация образного контекста. Их основные усилия, напротив, направлены не на раскрепощение образного мышления, а на ограничение его потенциальных возможностей, ибо без такого ограничения творчество превращается в хаос.

     Из  всего вышесказанного вытекает, как  существенно с ранних лет правильно  строить воспитание и обучение, ориентируя их на развитие образного мышления, чтобы впоследствии оно не оказалось  скованным рассудочными рамками.

     Важно отметить, что способности правополушарного мышления к созданию образного контекста  бывают нарушены при невротических  и психосоматических заболеваниях, и симптоматично, что при этих формах патологии творческие возможности  значительно снижены.

     Один  из основных механизмов, предотвращающих  развитие невротических и соматических расстройств, связан с наиболее ярким  проявлением активности образного  мышления - сновидениями.

     Интерес к  вопросу касающемуся роли сновидений в процессе творчества постоянно  поддерживается периодически появляющимися  сообщениями о творческих "озарениях" во сне. В настоящее время показано, что переживанию сновидений соответствуют  определенные физиологические показатели, речь идет о фазе быстрого сна. У  здоровых людей эта фаза наступает  с равными интервалами 4-5 раз в  течение ночи и занимает около 20-25% всего сна. Благодаря открытию фазы быстрого сна появилась возможность  экспериментального изучения функциональной роли сновидений.

     Исследований, посвященных влиянию быстрого сна  и сновидений на процессы творчества, относительно немного. Установлено, что  у лиц с высоким творческим потенциалом в сновидениях более  выражены первичные процессы мышления (т.е. более активно невербальное образное мышление). Лица  менее творческие дают меньше отчетов о сновидениях. Лишение быстрого сна приводит к  значительному ухудшению в выполнении тестов на творческое мышление (тесты  Гилфорда), но не ухудшает выполнение задач  на запоминание.

     Все эти данные как будто подтверждают гипотезу о том, что творческий акт  осуществляется в самих сновидениях  благодаря доминированию во время  сновидений образного мышления. На первый взгляд, это хорошо согласуется  также с представлениями о  решающей роли образного мышления в  процессах творчества, изложенных в предыдущем разделе. Но в действительности механизм положительного влияния быстрого сна и сновидений на процессы творчества окончательно не выяснен. Действительно ли творческий акт закономерно осуществляется в самом сновидении и в этом одна из основных функций сновидений? Так, испытуемым незадолго до сна предъявлялась для решения задача, требующая творческого подхода; затем проводились пробуждения в фазе быстрого сна и регистрировались отчеты о сновидениях. Было установлено, что содержание сновидений по ряду критериев не различалось в тех случаях, когда после сна удавалось решить задачу, и в тех случаях, когда решение так и не было найдено. Между тем если бы процесс решения осуществлялся во время самих сновидений, то различия должны были бы проявиться. [12]