Особенности развития корпоративного управления в Российской Федерации

Банки, выступавшие  в качестве организаторов, максимально  ограничили число участников аукционов  и создали все условия для  победы собственных заявок. В результате они значительно увеличили свою долю в собственности приватизированных  предприятий. Результаты большинства  аукционов оспаривались в суде, но лишь однажды арбитражный суд  отменил результаты залогового аукциона по акциям компании «Сибнефть». Правительство  в указанный срок не вернуло полученные кредиты, и самые привлекательные  активы перешли в руки олигархов. На последнем этапе приватизации в 1996–1997 гг. правительство выставляло на продажу оставшиеся у него пакеты акций в рамках инвестиционных тендеров. Это послужило началом так  называемой «войны банкиров». Она началась из-за того, что к этому времени  значительно сократилось количество привлекательных активов и всем их уже не стало хватать. 

Задумав реформы, правительство  возлагало большие надежды на рынок корпоративных ценных бумаг, но, только начиная с 1997 г. роль фондового  рынка выросла: увеличились объемы торговли ценными бумагами, расширился круг ликвидных акций, выросли их курсы. Обрели ликвидность помимо «голубых фишек» и акции ряда предприятий «второго эшелона». В конце 1997 г. 17 российских компаний вышли на мировой фондовый рынок: были выпущены американские депозитарные расписки. За 1997 г. РКЦБ РФ зарегистрировала 3256 выпусков корпоративных ценных бумаг. Впервые прошли эмиссии корпоративных облигаций: около 30 выпусков на сумму более 30 млрд. руб. В 1997 г. Россия была мировым лидером в повышении фондового индекса (88% по итогам 1997 г. к 1996 г.) [4–34]. Но эти положительные тенденции продержались недолго и закончились падением рынка ценных бумаг в августе 1998 г. 

Финансовый кризис 1998 г. не изменил ситуацию, а лишь сместил акценты и активизировал  новый передел собственности  в 2000-е годы. Методы борьбы носили в  основном процедурный характер: ведение  двойного реестра, двоевластие в  АО (два собрания, два совета директоров, два генеральных директора) и  др. Имелись случаи и вооруженного захвата. Причем после 1998 г. шел процесс  не только перераспределения собственности, но и консолидации акционерной собственности. 

Этот процесс перераспределения  собственности считается нормальным и эффективным механизмом корпоративного контроля, если, конечно, повышается эффективность  корпорации на микроуровне и происходит экономический рост в рамках национальной экономики [4–34]. Но для России такое  явление было скорее исключением, чем  правилом. 

Резюмируя изложенное выше, можно однозначно утверждать, что приватизация не решила главной  задачи – повышения эффективности  работы вновь созданных акционерных  обществ. Замышлялось, что удастся  создать собственников, заинтересованных в более эффективном управлении. Однако появление вместо одного собственника (государства) многочисленных собственников  слабо отразилось на росте эффективности  действия внутренних механизмов управления и его результативности. В то же время существенно осложнились  возможности оперативно решать вопросы  распоряжения собственностью и общего стратегического руководства. 

Одна из основных причин этого состоит в том, что  параллельно с разукрупнением собственника не было предложено действенных механизмов корпоративного управления. Интересна  оценка российской приватизации иностранными аналитиками. 

1. Ученые из Стэнфордского  университета пишут: «В целом  российская приватизация привела  к ряду противоречивых результатов.  Прежде всего, возникла новая  «клептократия».

 Небольшая группа  индивидов, разбогатевших главным  образом на выгодных, иногда мошеннических  сделках с правительством, получила  контроль над основными российскими

 предприятиями,  да и над самим правительством»  [5–52]. 

2.      Уже  цитируемые ранее Р. Фридман  и А. Рапачински утверждают: «Россия  является примером того, как политические  уступки до начала приватизации  снижают эффективность корпоративного  управления после ее завершения, а также тормозят остро необходимую  реструктуризацию предприятий и  отраслей промышленности» [6–53]. 

Анализируя результаты макроэкономической политики в России в 1990-х годах, В. Полтерович употребляет  термин «институциональные ловушки» [7–33]. Под этим термином понимаются серьезные  негативные последствия тех или  иных макроэкономических решений. К  числу таких институциональных  ловушек относятся распространение  бартера, неплатежи, коррупция, уклонение  от налогов и т.п. Россия в результате проведения радикальных реформ попала практически во все «ловушки». Но институциональные ловушки действуют  и в постприватизационный период, и основная задача – выбрать такую  макроэкономическую политику, чтобы  избежать их. 

2. Современное состояние  и возможные тенденции развития  корпоративного управления в  России 

При проведении приватизации в России за основу была взята англо-американская модель как наиболее развитая схема  корпоративного построения. Она предполагает перераспределение собственности  через фондовый рынок, а не прямую ее продажу. Однако создать соответствующие  финансовые рынки не удалось: переток  капиталов пошел не через них, а через захват собственности  в условиях облегченного механизма  банкротства. На фондовый рынок вышли  единицы. К тому же корпорации из-за высокого налогообложения стали  уходить в «тень». При выборе модели исходили из того, что корпорация как  институт универсальна и практически  не зависит от национальных и других особенностей. Однако опыт многих стран, в том числе Германии и Японии, показывает, что опираться надо обязательно  на национальные традиции, культуру, специфику  исторического развития. 

На практике внедрение  англо-американской модели корпоративного управления натолкнулось на серьезное  сопротивление тех групп, которые  уже получили контроль над собственностью в рамках спонтанной (номенклатурной) приватизации, и прежде всего директорского  корпуса. 

И сегодня в России существуют достаточно мощные группы, заинтересованные во внедрении континентальной  модели, – прежде всего банки  и олигархические группировки. Это  приводит к тому, что создается устойчивая противоречивость формирующейся в России модели корпоративного управления. 

Суть противоречия в том, что сосуществуют два в  принципе противоположных подхода. Первый из них связан с концентрацией  акционерного капитала, которая предполагает минимум правовых средств защиты акционеров; второй – с англо-американской правовой традицией, характеризующейся  максимизацией средств правовой защиты миноритарных акционеров. Сочетание  этих подходов привело к уникальной ситуации взаимной нейтрализации [8–35]. Россия в этом смысле не стала каким-либо исключением из правил, свойственных странам с переходной экономикой. Но в силу национально-исторических особенностей России борьба экономических  интересов в ней выявила следующие  основные признаки, характеризующие  состояние корпоративного управления. 

1.      Формирование  олигархических структур на основе  сращивания

 банковского и  промышленного капиталов 

В результате возникновения  олигархических структур основные отрасли  разбиты по сферам влияния между  отдельными группировками, которые  ведут между собой борьбу за передел  собственности и влияние на высшие эшелоны власти. «В этих условиях банки  потеряли способность выполнять  функции финансовой инфраструктуры, так как свободный перелив  капиталов через границы олигархических групп оказался затрудненным. Внешне эти группы могут напоминать японское «кейрецу». Но полное отсутствие национальной идеологии, деловой морали, норм и  ценностей превращают их в инструмент обогащения олигархов, а не в средство достижения национальных целей, как  это имеет место в Японии» [9–22]. 

2.      Отсутствие  четких границ между политической  сферой и рынком, особая роль  государства 

Во многих крупных  российских корпорациях есть пакет  акций, принадлежащих государству. Но государство не хотело и не хочет  брать на себя соответствующие функции, а предпочитает передавать свои акции  в доверительное управление генеральным  директорам. В результате возникает  феномен власти – собственности. Речь идет о нерасчлененном единстве властных и собственнических функций: политическое лидерство дает неотъемлемое право распоряжаться собственностью, а собственность органически  подразумевает наличие политического  авторитета. 

3.      Вывод  финансовых ресурсов за рубеж 

«Центры прибыли» большинства  крупных российских компаний находятся  за рубежом. Практически вся прибыль  и значительная часть прочих инвестиционных ресурсов вывозятся за границу, а  затем по мере необходимости реинвестируются  в компании в форме кредитов иностранных  банков или прямого вложения иностранного капитала [1–36]. Ежемесячно из России вывозятся  сотни миллионов долларов через  фиктивные сделки по купле-продаже  акций российских корпораций, фиктивные  импортные контракты и пр. Государственные  структуры или не способны, или  не желают препятствовать выводу финансовых ресурсов за рубеж. В то же время  российская экономика испытывает нехватку инвестиционных ресурсов. 

4. Неэффективная  структура собственности и слабое  развитие корпоративной демократии 

Массовая приватизация создала предпосылки для распыления акционерного капитала среди большого количества индивидуальных собственников. Однако отсутствие механизмов учета  интересов мелких собственников  и возможности влиять на принимаемые  решения привело к массовому  сбросу акций мелкими собственниками. Акции были скуплены либо спекулянтами, либо менеджерами корпораций. В свою очередь, фондовый рынок, находящийся  в зачаточном состоянии, существенно  не мог повлиять на действия менеджеров. 

«В итоге сложилась  такая ситуация, когда отсутствие контроля со стороны акционеров и  фондового рынка создало предпосылки  для оппортунистического поведения  менеджеров, т.е. максимизации ими собственной  полезности в ущерб интересам  акционеров. В результате массовой приватизации 1992–1994 гг. были разрушены  старые механизмы контроля над менеджерами, а новые, по крайней мере, в кратко- и среднесрочной перспективе, не были созданы» [10–31]. Профессор экономики  Университета Париж 1 (Сорбонна) В. Андрефф  определил сложившуюся систему  отношений между собственниками и менеджерами так: «Ни план, ни рынок» [3–1]. Помимо экономической неэффективности  сформировавшаяся в России структура  собственности неэффективна и в  социальном аспекте. Это лишает ее легитимности в глазах части населения страны. 

Таким образом, «возникшая в итоге структура собственности  не только не соответствует критериям  экономической эффективности, но и  создает предпосылки для обострения социально-экономических проблем  в средне- и долгосрочной перспективе» [10–31]. 5. Усиление монополистических  тенденций в экономике. 

Одной из важнейших  задач приватизации и экономической  реформы было обеспечение конкуренции, развитие предпринимательства и  частной инициативы. Но на смену  отраслевому монополизму пришел олигархический монополизм, который, как  уже говорилось выше, появился на свет во многом благодаря «своеобразной» организации проведения залоговых  аукционов. В результате монополистические  тенденции после приватизации не только не исчезли, но даже усилились. Это негативно сказывается на конкуренции в экономике в целом, в том числе и на развитии малого и среднего бизнеса. 

Специалисты Всемирного банка считают, что среди основных причин неэффективности российской экономики – неразвитость малого бизнеса и чрезмерное доминирование  крупного «олигархического» капитала [11–28]. Действительно, мировой опыт показывает, что большинство инноваций  рождаются в среде малого и  среднего бизнеса. Однако они становятся движущей силой экономики только тогда, когда попадают в сферу  интересов корпораций, которые могут  финансировать расходы на НИОКР. То ест крупные корпорации должны определять потенциал роста малы предприятий, обеспечивая для них  платежеспособный спрос и многообразных  формах интегрируя их в свои структуры. 6. Неопределенность статуса собственности. 

Двусмысленность статуса  собственности порождает неэффективный  тип собственника – все время  ждущего экспроприации. Такой собственник  не заинтересован в развитии корпораций, наоборот, происходит разворовывание активов и неконтролируемый вывоз  капитала. Определенность статуса собственности  открывает путь к усилению контроля над активами со стороны новых  собственников (внутренних или внешних) и позволяет приступить не только к перереструктуризации корпораций, но и к более интенсивной переориентации их поведения на критерии экономической  эффективности (такие, как рост компании, рост ее активов и т.д.). 

Итак, российские корпорации находятся сейчас в состоянии, когда  им особенно необходимы существенные изменения, имманентные действительно  рыночной экономике. Их можно разбить  на две группы: 

1)  изменения в  системе корпоративного управления;