Женские образы в поэме Некрасова и рассказе Солженицына

    Сгоняет снег с полей...

    Не  стала я тревожиться,

    Что ни велят — работаю,

    Как ни бранят — молчу. 408 

    В этих словах о новорождённом сыне, простых и естественных, как бы вылившихся из женского сердца, поэту  великолепно удалось выразить чувство  молодой матери, для которой её первенец самый красивый на свете. С  какой лаской она относилась к  нему! 

Носила я Демидушку

По поженкам... лелеяла...

-Да взъелася  свекровь,

Как зыкнула, как  рыкнула:

«Оставь его  у дедушки,

Не много с  ним нажнешь!» 

Запугана, заругана,

Перечить не посмела я,

Оставила дитя. 

    Тем страшней было смириться матери с нелепой гибелью любимого сына: «Я клубышком каталася, // Я червыщком свивалася, // Звала, будила Демушку — // Да поздно было звать!..». Да ещё и пережить оскорбления чиновников, их в чудовищные обвинения и «надругательство»  над телом ребёнка при его вскрытии на глазах обезумевшей от горя матери. Поэт мастерски передаёт страстную силу чувств  Матрены Тимофеевны, пережитое ей отчаяние и взрыв протеста против бездушных, циничных чиновников. Здесь одновременно показаны душевное богатство героини и сила её духа.

    Глава «Дёмушка» полна отчетливого общественного смысла, неприкрытых социальных угроз. Обращаясь к народнопоэтическим источникам, Некрасов стремится выявить прежде всего именно эту сторону дела.

       Три года, так считаю я,

       Неделя  за неделею,

       Одним порядком шли,

       Что год, то дети: некогда

       Ни  думать, ни печалиться,

       Дай бог с работой справиться

       Да  лоб перекрестить.

       Поешь —  когда останется 

       От  старших да от деточек,

       Уснешь  — когда больна...

     

    Сумел Некрасов показать и самоотверженность  русской женщины-матери, ради детей  готовой на всё:

       Четыре  года тихие,

       Как близнецы похожие,

       Прошли  потом... Всему

       Я покорилась: первая

       С постели Тимофеевна,

       Последняя — в постель;

       За  всех, про всех работаю,— 

       С свекрови, с свекра пьяного,

       С золовушки бракованной 

       Снимаю  сапоги...

       Лишь  деточек не трогайте!

       За  них горой стояла я...

    Не  побоялась Матрёна Тимофеевна ни боли, ни позора, когда легла под  плети за восьмилетнего сына Федота. Не испугалась она и греха! Когда  по всему селу кричали  «голодные младенчики», над которыми убивались их матери, послушавшись  «сладкоречивой странницы», научившей не кормить детей грудью по постным дням, Матрёна Тимофеевна сделала так, как считала нужным:

     Я только не послушалась,

     Судила  я по-своему:

     Коли  терпеть, так матери,

Я перед  богом грешница,

     А не дитя мое!

    В главе «Трудный год» Матрёна Тимофеевна, рассказывая о  бесхлебице, когда «брат брату не уламывал куска», сравнивает себя с ребятишками с голодной «Федотовой» волчицей. А ведь сама она была в этот «страшный год» беременной сыном Лиодорушкой! Но, несмотря на это, находит в себе физические и душевные силы, чтобы ночью пойти в губернский город просить защиты у губернатора: спасти мужа от несправедливой рекрутчины. И опять же это она делает, прежде всего, ради детей! О своих чувствах, которые зачастую приходилось подавлять в себе ради спокойствия любимых «деточек», Матрёна Тимофеевна говорит странникам: 

Не горы с места сдвинулись,

Упали на головушку,

Не бог  стрелой громовою

Во гневе  грудь пронзил,

По мне  — тиха, невидима — 

Прошла  гроза душевная,

Покажешь  ли ее?

       По  Матери поруганной.

       Как по змее растоптанной,

       Кровь первенца прошла,

       По  мне обиды смертные.

       Прошли  неотплаченные,

       И плеть по мне прошла! 

    Глубокий  анализ темы материнства в поэме  Некрасова дал Н. Н. Скатов в статье «Перечитывая Некрасова» (1998):

    «Так, в поэме «Кому на Руси жить хорошо» не просто создан, как обычно пишут, образ матери (часть «Крестьянка»). Ничего там не понять, если не увидеть материнство как чувство всеохватное, всепроникающее, людское и природное. Потому-то, скажем, глава о смерти мальчика Демушки начата своеобразной интродукцией — картиной природы: мать-птица рыдает по своим сгоревшим птенцам-детям. Поэтому-то следующая глава о материнском самоотвержении названа «Волчица»: в беспощадно правдивых картинах образы матери-волчицы и матери-человека, оставаясь реальнейшими сами по себе, высвечивают друг друга и сливаются в некий символ. Потому-то сама крестьянка в тоске и душевном смятении обращается к образу покойной матери, в молитве своей призывает «заступницу», «матерь Божию». А в минуту высшего напряжения духовных и физических сил сама разрешается от бремени, давая новую жизнь. В поэзии Некрасова мать — безусловное, абсолютное начало жизни, воплощенная норма и идеал её».

     

3.5 Горькая доля крепостной крестьянки

     Начинает  рассказ о себе Матрёна Тимофеевна с самого детства:  

     Мне счастье в девках выпало:

     У нас была хорошая,

     Непьющая  семья.

     За  батюшкой, за матушкой,

     Как у Христа за пазухой,

     Жила  я, молодцы…

      Но недолго её холили и берегли,  с раннего детства крестьянок приучали к труду:

Да не в лесу родилася,

Не пеньям я  молилася,

Не много я  спала.  

В день Симеона  батюшка 

Сажал меня на бурушку 

И вывел из младенчества

По пятому годку…

       Историю раннего приобщения к труду Некрасов позаимствовал из рассказа Ирины  Федосовой о своём детстве. Поэт даже расширяет круг детских обязанностей, оттеняя роль ласкового батюшки, показывает, как он приучал девочку  к постоянному, но посильному труду (эти идеи народной педагогики были близки поэту). Поэтому так естественно сформировалась девушка:

       И добрая работница,

       И петь-плясать охотница.

       Возможно, трудолюбие, заложенное в детстве, помогло Матрене Тимофеевне в её дальнейшей жизни, в которой было много испытаний. «Матрена Тимофеевна Корчагина открывает читателям ещё одну сочащуюся слезами и кровью страницу повествования о русском крестьянстве; она рассказывает мужикам о выпавших ей страданиях, о «грозе душевной», которая невидимо «прошла» по ней»:

—  Чего же вам  еще?

Не то ли вам  рассказывать,

Что дважды погорели мы,

Что бог сибирской  язвою 

Нас трижды посетил?

Потуги лошадиные 

Несли мы; погуляла я,

Как мерин, в  бороне!..

Ногами  я не топтана,

Веревками не вязана,

Иголками  не колота...

Чего  же вам еще?

Сулилась  душу выложить,

Да, видно, не сумела я… 

         Не каждая женщина способна  вынести такие тяготы жизни, но выбора не было – приходилось терпеть ради семьи, ради детей. Дед Савелий говорит Матрёне:

     Терпи, многокручинная!

     Терпи, многострадальная!

     Нам правды не найти.—

«Да почему же, дедушка?»

—  Ты — крепостная женщина! — Савельюшка сказал…

И хотя странники встретились с Матрёной Тимофеевной после отмены крепостного  права, когда «сподвижники» из поведанной крестьянкой притчи нашли «ключи неоценимые», но это были «всё —  не те ключи!»: «Да вряд они и сыщутся... // Какою рыбой сглонуты // Ключи те заповедные, // В каких морях та рыбина // Гуляет — бог забыл!..»

     Всю жизнь Матрена Тимофеевна чувствовала себя зажатой в тисках чужих, недобрых воль и желаний — она вынуждена была подчиняться свекрови, свекру, невесткам, собственному барину, несправедливым порядкам, согласно которым ее мужа чуть было не забрали в солдаты. С этим связано и ее определение счастья, которое она услышала когда-то от странницы в «бабьей притче»:

     Ключи от счастья женского,

     От  нашей вольной волюшки,

     Заброшены, потеряны

     У Бога самого!

       Счастье приравнивается здесь к «женской волюшке», вот в чем оно, оказывается — в «волюшке», то есть в свободе». (1, с. 186-187) 

     Однако  жизненные испытания не сломили  героиню. Её душевное богатство помогает ей вынести и травлю в доме мужа, и трагедию Дёмушки, и унижение, принятое за Федотушку, и смерть родителей, и бесконечную тяжёлую работу в доме и в поле, и придаёт ей силы и мужества в борьбе за мужа: «Ночь — слезами обливаюся, // День — как травка пристилаюся... // Я потупленную голову, // Сердце гневное ношу!..».

     Работой над образом Матрёны Тимофеевны завершил Некрасов своё поэтическое  исследование русского женского характера. Не только выносливость и способность  к неустанному труду, твёрдость  и воля в борьбе с препятствиями, но и сохраняемое в испытаниях «золото сердца» — неотъемлемые качества его героини. Богатство  и щедрость души, которой хватает  и на любовь к мужу и детям, и  на ласку к старикам-родителям и дедушке, чуткая отзывчивость к красоте природы, христианское самопожертвование и великое умение прощать, не помнить зла, а также способность быть благодарной — замечательные национальные свойства, сконцентрированные поэтом в образе Матрёны Тимофеевны. Образ Матрены Тимофеевны получил особый обобщающий смысл благодаря тому, что жизненные впечатления и знания о крестьянах своего времени Некрасов соединил с поэтическим творчеством народа, запечатлевшим исторические традиции и свойства национальной жизни. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Столетье  промчалось. И снова

Как в тот незапамятный год – 

Коня  на скаку остановит,