Урбанестическая тематика

В. Маркович считает, что резкий перелом, создавший для петербургской мифологии возможность новой жизни, а вместе с тем и перспективы развития на целое столетие вперёд, произошёл в 30-е годы XIX века. И, как легко убедиться, решающую роль в этом сыграли произведения Пушкина и Гоголя.

По утверждению Н.П. Анциферова, Петербург Гоголя - это город двойного бытия: «гнетущей прозы и чарующей фантастики» [7,68]. Этот город оказывается «заколдованным местом». В ряде повестей автора Петербург выступает городом необычных превращений, которые совершаются на фоне тяжёлого прозаического быта. Правда и мечта переливаются одна в другую. Грани между явью и сном стираются. В «Невском    проспекте»    город    назван    «фантасмагорией».    Центральный персонаж – Невский проспект – который описывается во все часы своего суточного превращения. «Какая быстрая совершается на нём фантасмагория в течение одного только дня» [1]. Н.П. Анциферов, исследуя тему Петербурга в творчестве Н.В. Гоголя, приходит к вводу: гоголевский Петербург – город-призрак, в котором всё обман.

С.И. Машинский в работе «Художественный мир Гоголя», рассматривает цикл «петербургских повестей», подчёркивает, что Петербург Гоголя – это город, поражающий социальными контрастами [36].Парадная красота его пышных дворцов и гранитных набережных, беспечно прогуливающаяся по тротуарам Невского проспекта щегольски наряженная толпа - это не подлинный Петербург. Оборотной стороной этого фальшивого великолепия выступает Петербург - город мелких чиновников и мастеровых с его мрачными трущобами на окраинах, город тружеников - бедняков, жертв нищеты и произвола. Такой жертвой являются практически все герои «Петербургских повестей».

В каждой из гоголевских повестей раскрывается какая-то существенная грань Петербурга, его бытового или общественного уклада. В этом отношении особенно примечательна повесть «Нос». Сюжет её развивается таким образом, что позволяет автору дать наиболее полный социально-психологический разрез петербургского общества. Это притом, что сюжет основан на совершенно невероятной истории. Нелепое, фантастическое происшествие, случившееся с коллежским асессором Ковалевым, дало возможность писателю заглянуть в самые потаённые углы Петербурга и сделать важные обобщения. Сочетание фантастического происшествия и реально - бытовых подробностей в описании жизни чиновного Петербурга выражает одну из характерных особенностей поэтики Гоголя.

Петербург – один из сквозных образов в поэзии Н.А. Некрасова. Как считает Н.Н. Скатов, изображая этот город, поэт во многом продолжал традиции русской литературы XIX века («Медный всадник», «Город пышный, город белый...» А.С. Пушкина, «Петербургские повести» Н.В. Гоголя) [42]. Большую часть жизни – 40 лет из 56 – Николай Алексеевич прожилв Петербурге. Он знал и любил этот город, и, главное, сказал о нём новое слово. Северную столицу, один из прекраснейших городов мира, прославленный в разные эпохи многими замечательными поэтами, Некрасов увидел глазами бедняка и рассказал о нём как поэт революционно демократии, с горячим сочувствием к обездоленным, с ненавистью к сытым и праздным хозяевам жизни. Может показаться удивительны, что поэт, так тонко чувствовавший красоту родной природы, будто не замечал красоты этого удивительного города. Любоваться Петербургом ему, народному поэту, поэту-демократу, мешали вопиющие социальные контрасты столичной жизни. Некрасов неизменно осуждает этот город - богатый, жестокий и равнодушный к бедности и гору. Об этом свидетельствуют стихотворения поэта «Говорун», «Вчерашний день в часу шестом...», «Вор», «Муза», «О погоде», «Утро» и др.

Вот Некрасов на Сенатской площади, - но он прежде всего замечает не красоту её, не изумительный элемент Фальконе (он назовёт его «Медным Петром»), не поражающий простотой и гармонией пропорций ансамбль России, а людей на площади, их горе и заботы - «сотни сотней крестьянских дровней», дожидающихся у «присутственных мест». Вот он перед величественным растреллиевским Зимним дворцом, но и тут поэт скажет лишь о ветре, который «флагом гордого дворца играет, как простой тряпицей».

Но не следует думать, что поэт не замечал простоты Петербурга. В незаконченном отрывке неизвестного года Некрасов пишет:

Если ты красоте поклоняешься -

Снег и зиму любви.

Красоту. Называют недаром холодною.

Погляди ты коней на мосту,

Пользуясь Дворцовой площадью

При сиянии солнца зимой:

На колонне из белого мрамора

Чёрный ангел с простёртой рукой –

Не картина ли?...   [4, 230]

Некрасов ценит и любит Петербург за то, что он всегда был центром передовой общественной мысли. С одной стороны – Петербург «город роковой», «гнездо царей», где «люди заживо гниют – ходячие гробы, мужчины - сборище Иуд, а женщины - рабы»; с другой стороны - в Петербурге творили Пушкин и гоголь, которых Некрасов так горячо любил и так неутомимо пропагандировал; в Петербурге жили и работали Белинский, Чернышевский, Добролюбов - великие друзья и единомышленники Некрасова; в Петербурге произошло восстание декабристов, и героически боролись революционеры 60-70-х годов. И, обращаясь к этому Петербургу, Некрасов пишет:

...В стенах твоих

И есть и были в стары годы

Друзья народа и свободы,

А посреди могил немых

Найдутся громкие могилы.

Ты дорог нам - ты был всегда

Ареной деятельной силы,

Пытливой мысли и труда! [4,231]

Как утверждает, О.В. Ломан, некрасовский Петербург - это принципиально новое явление в русской литературе [27]. Поэт видел такие стороны жизни города, в которые до него мало кто заглядывал, а если и заглядывал, то случайно и ненадолго. Начиная с 40-х годов эту линию изображения Петербурга, родившуюся в кружке Белинского, подхватили многие писатели - реалисты: Достоевский, позднее Помяловский, Слепцов. Минаев, Курочкин и другие.

Совершенно исключителен Петербург Ф.М. Достоевского. Писателя не привлекла красота классической архитектуры города, воспетая Пушкиным. Петербург Достоевского – город мокрого снега, бездомных собак, шарманщиков и нищих, это «самый умышленный и отвлечённый город на всём земном шаре», который иногда представляется сном, волшебной грёзою.

Н.П. Анциферов «путь постижения» Петербурга Достоевского видит в литературных прогулках. При этом он предлагает два вида экскурсий: 1) «типологические» - прогулки по сохранившимся уголкам старого города, хорошо известным писателю и запечатленным в его произведениях; 2) «идеографические» - прохождения по следам героев Достоевского. Экскурсиям второго типа предшествует «топографическое обследование» «Преступления и наказания» с целью разыскания адресов и маршрутов, необходимых для «наглядного комментария» к роману. Как утверждает исследователь, если свести воедино все топографические указания в романе и соотнести их с планом города 1860-х гг., то образ Петербурга предстает в виде города - двойника, отражённого как бы в кривом зеркале, где улицы и расстояния не соответствуют реальным, а дома героев и их местонахождение подвижны и неуловимы[6,180].

Работа Анциферова вызвала очередную волну читательского и исследовательского интереса к образу города в творчестве Достоевского. Этому содействовали литературные достоинства монографии, ее исследовательский пафос и замечательные иллюстрации М. В. Добужинского. И хотя споры о топографической точности писателя не стихают до сих пор, указанные Анциферовым «дома» Раскольникова, Сони и старухи-процентщицы обрели новую построманную жизнь. Так зародился еще один «миф» о городе (воспользуемся термином Анциферова), миф, возникший не в художественном произведении, а в научном исследовании.

В.Я. Кирпотин в книге «Разочарование и крушение Родиона Раскольникова» подчёркивает, что Достоевский произвёл полный переворот в психологии восприятия и художественного изображения Петербурга. Подлинную сущность города он видел в социальных контрастах, динамичных и трагических, перетиравших в ветошь любого, попадавшего в их страшные пальцы; в изнурительных и оскорбительных аксессуарах бедности, воспринимаемые с особой остротою образованным бедняком [24, 189]. Начиная с «Бедных людей», и особенно с «Униженных и оскорблённых», герои Достоевского – это обедневшие и разорённые дворяне, это студенты из дворянской среды, готовящиеся к карьере, но вдруг, непонятно почему, оказавшиеся на дне. Таков Родион Раскольников, главный герой романа «Преступление и наказание». Раскольников принадлежал к жертвам Петербурга. Он не мог и не хотел утешаться ролью камня, положенного в фундамент величественного здания. Он роптал, он не мог забыть о себе и о своих близких, скорбь и сострадание перерастали в гнев, он сжимал кулаки, он грозил, он жаждал перемен. Кирпотин считает, что автор хочет показать нам «моральную тяжесть», естественный образ Петербурга над всем ему подвластным.

О. Ю. Юрьева в труде ««Петербург Достоевского» в русской литературе начала XX века» размышляет над вопросом, почему феномен «петербургского образа» во всех его проявлениях играет столь значительную роль в российском художественном сознании и постоянно привлекает к себе внимание. О. Ю. Юрьева считает, что разгадка феномена петербургского образа - в уникальности Петербурга, состоящей в том, что это единственный в мире город-идея. Идея, воплощенная в градообразующей архитектонике, идея, воплощенная в камне. Образ Петербурга каким-то странным, почти мистическим образом заявлен в одних и тех же или схожих образах: будь то Пушкин или Гоголь, Достоевский или Белый, Мережковский или Ремизов. Примечательно, что истинные петербуржцы начала XX столетия интуитивно почувствовали, что переименование города в Петроград станет для него и для всей страны истинной трагедией.

Кроме того, О.Ю. Юрьева пытается ответить на вопросы, волнующие не одно поколение читателей произведений Достоевского. Почему писатель, при всей своей страстной любви к родине – Москве, выражающей, как он неоднократно повторял, истинную национальную идею, при всём своём стремлении к национальным истокам, жил и творил в Петербурге, этом странном европейском городе в азиатской, по сути, стране? Почему только «грустный, гадкий и зловонный Петербург» идёт к его настроению?

Ф.М. Достоевский, будучи «художником идеи», жил и творил в городе,

этой идеей созданном.

Образ Петербурга как самого «отвлечённого и умышленного» города на всём земном шаре, как города - идеи возникает в «Записках из подполья», в «Белых ночах» и в «Преступлении и наказании». Не одно поколение исследователей приходит к мысли, что Петербург Достоевского – это, прежде всего, город, связанный с трагическими судьбами его героев.

Петербург присутствует в 20-и произведениях Фёдора Михайловича иногда как фон, но чаще как действующее лицо. Его город живёт человеческой жизнью: просыпается, жмурится, улыбается, мёрзнет, болеет... «Было сырое туманное утро». Петербург встал злой и сердитый. Как раздражённая светская дева, пожелтевшая от злости на вечерний бал. Он был сердит с ног до головы (...). Весь горизонт Петербурга смотрел так кисло... Петербург дулся. Видно было, что ему страх как хотелось (...) куда-нибудь убежать с места...» [3,230] Достоевский одухотворяет Петербург до значения живого героя развернувшейся драмы. Как отмечает Анциферов, «это первый подстрекатель Раскольникова и невидимый соучастник преступления» [7,78]. Петербург со своей ирреальностью, миражностью может стать последней точкой в безумии человека.

Ф.М. Достоевский считал, что большой город - дьявольское создание цивилизации – оказывает на человеческую душу пагубное влияние. Настойчиво и подробно писатель исследует в романе «Преступление и наказание» закоулки и грязные улицы, их мерзость и смрад, запыленный городской камень, от которого нигде нет спасения. Это неживая материя, которая подавляет, порабощает человека, задыхающегося в этих каменных бесчувственных громадах.

Как отмечал Н. Бердяев, в атмосфере туманов этого призрачного города зарождаются безумные мысли. Созревают замыслы преступлений, в которых преступаются границы человеческой природы. Всё сконцентрировано и сгущено вокруг человека, «оторвавшегося от божественных первооснов». Н.Г. Долинина отмечает, что попадая в Петербург Достоевского, читатель оказывается в очень необычном духовном пространстве, несколько напоминающем гоголевский и некрасовский город, но ещё более жестокий, фантастический и реальный одновременно [17,6].

Таким образом, мы видим, что тема Петербурга получила широкое распространение в творчестве русских писателей XIX века и у каждого автора имеет свои особенности. Рисуя облик столицы, Пушкин и Некрасов обращались к одним и тем же реалиям. Но в противовес высокому, величественному образу Петербурга Пушкина Некрасов создаёт трагическую хронику жизни большого города. Для Некрасова Петербург - социальное пространство, наполненное самыми прозаическими реалиями «Строгий и стройный вид» Петербурга Пушкина - «грязные улицы, лавки, мосты» Некрасова. Пушкинская поэтизация Петербурга уступает место подчёркнуто прозаическому его изображению у Некрасова. Но образ Петербурга у Пушкина сложнее, порою он противоречив, как, например, в «Медном всаднике».

Гоголевский Петербург дышит обманом. Автор «Невского проспекта» и «Шинели» блестяще показал оппозицию внешнего блеска и внутреннего разложения. В произведениях Гоголя образ Петербурга раздваивается: его великолепие отходит на второй план, отступая перед проблемами обезличивания человека.

Петербург Достоевского – это, прежде всего город, связанный с трагическими судьбами его героев.

Как мы видим, образ Петербурга эволюционирует в произведениях классиков. От яркого и пышного у Пушкина, до мерзкого и зловонного у Достоевского. Но в одном присутствует согласие – Петербург город контрастов и противоречий.

Глава 2. ЭВОЛЮЦИЯ ТЕМЫ ПЕТЕРБУРГА В ТВОРЧЕСТВЕ КЛАССИКОВ XIXв.

2.1. Образ Петербурга в творчестве Пушкина

А.С. Пушкин является в той же мере творцом образа Петербурга, как и Пётр Велики – строителем самого города. В отличие от «заглавной и белокаменной» Москвы, облик и история которой неотделимы от многовековой истории русского государства, Петербург Пушкина скорее город «мифологический». Построенный по дерзкому плану «укоренённом» в русской истории, Петербург живёт мифом о Петербурге, в создании которого немалую роль сыграло творчество великого русского поэт.

Впервые как цельный образ выступает Петербург в «Оде на вольность» (1819). Из тумана вырисовывается романтический замок мальтийского рыцаря - «уверенного злодея»:

Когда на мрачную Неву

Звезда в полуночи сверкает

И беззаботную главу

Спокойный сон отягощает,

Глядит задумчивый певец

На грозно спящий меж тумана

Пустынный памятник тирана

Забвенью брошенный дворец [5,76].

Этим зловещим образом начинает свою речь о Петербурге Пушкин. Позднее, в полушутливой форме вспоминая маленькую ножку и локон золотой, поэт вновь создаёт безотрадный образ: