Переосмысление античных мифов в романе Джона Апдайка «Кентавр»

Сам писатель не отрицал этой своеобразной двуплановости своих произведений, но вместе с тем он не раз подчеркивал, что все его произведения прочно связаны с реальной исторической действительностью, с определенным социальным контекстом. «В моих книгах о повседневных занятиях самых обычных людей гораздо больше соотнесенности с современной историей, чем в учебниках и специальных исследованиях по данному предмету»[27, 256], — говорил он в интервью по поводу актуальности своего творчества. Бегство в его чистом виде, считает писатель, ныне невозможно, бежать непростительно, да и некуда, когда земной шар внезапно словно уменьшился в своих размерах[27, 257].

По словам самого писателя, реальная историческая ситуация лежит в основе большинства его книг: «атмосфера страха, пронизывающая «Кентавр», прямо указывает на нервозность первых лет «холодной войны». Реальный исторический момент присутствует в романе «Кролик, беги!» — это томительная и бескрылая «эпоха Эйзенхауэра», в романе «Давай поженимся» нашло свое отражение время правления президента Кеннеди, оставившее у многих американцев привкус горького разочарования.

С другой стороны, не следует рассматривать  книги Апдайка как некую беллетризацию  американской истории. Один из американских журналов писал, что «во всех своих книгах он выдвигает одну и ту же тему — неспособность социальной и религиозной философии и общественной практики утолить духовную жажду нашего современника». Причем героем всех произведений Апдайка является не интеллигент с повышенными интеллектуальными запросами, напротив, это, как правило, ничем не примечательный средний американец и его частная жизнь[22, 14].

Определяя основную проблематику своего творчества сам Апдайк говорит: «Мне казалось, что я должен рассказать о многом: что такое Шиллингтон штата Пенсильвания, вся эта масса народа, которая потеряла ориентиры, не способна выразить себя,  от чего-то страдает и мается, - все это и есть Америка» [11, 340].

2.2.  Принцип  двойного измерения в воссоздании  образов романа «Кентавр»

Летописец будней Америки, Апдайк вместе с тем является автором одного из наиболее ярких философских произведений XX в. Необходимость отстранения, отчуждения от материала, зачастую автобиографического, Апдайк начинает ощущать еще в ранний период своего творчества. Он ищет различные пути для достижения большей обобщенности, глубины, философичности[11, 343]. В определенной мере такую функцию выполняет мифология в исследуемом нами одном из самых известных романов Апдайка - «Кентавр» («The Centaur», 1963), где в качестве «канвы» использован греческий миф о кентавре Хироне.

Предметом изображения в «Кентавре» становится «трагедия американского духа». Это роман из жизни американской интеллигенции.

Роман «Кентавр» - роман-притча и в этом отношении он стоит в ряду многих произведений современной американской и мировой литературы: Э. Хемингуэя, Д. Стейнбека, Т. Уайлдера, У. Фолкнера, М. Фриша, Ф. Дюрренматта, Кобо Абэ и других[6, 228]. Он глубоко философичен по содержанию и немалую роль в этом играет мифологический подтекст и параллели. «Мифы участвуют в романе, - говорил сам писатель, - в разных функциях: подчеркивают ощущение контраста, сатирически заостряют мысль либо отделяют мир идеальный от реального, оттеняют отчужденность главного героя от материального мира. Они - миф и реальность - взаимно дополняют друг друга».  И далее автор подчеркивал: «Мифология - самое ядро книги, а не внешний прием»[13, 60].

Действие в романе идет как будто  одновременно и в Соединенных Штатах в середине XX века, и в Греции времен античных богов и героев. Повествование охватывает несколько дней из жизни провинциального учителя естествознания Джорджа Колдуэлла и его семьи.

Не очень процветающий художник-абстракционист вспоминает свое детство, три зимних дня 1947 г. Автобиографичность книги не подлежит сомнению: происхождение героев совпадает с «исходными данными» автора, детали их жизни имеют аналоги в его прошлом, скажем, любовь к Вермееру или путешествия Питера с отцом в Нью-Йорк, куда Апдайк-старший ездил вместе с сыном проведывать брата. Автобиографичность сообщает особую достоверность, убедительность «местному колориту», мировосприятию подростка. Перед нами разворачивается реальная Америка середины XX в. со всеми приметами ее будничной жизни — маленькие городки, школа, кафе. Послевоенная атмосфера наивности,  когда меняются ориентиры,  а политический вектор показывает на «холодную войну»[10, 312]. А еще над всем нависает призрак Депрессии, когда главный герой Джордж Колдуэлл, обремененный заботами о жене и маленьком сыне, долгое время не мог найти работу, и это воспоминание живет в нем даже в описанные зимние дни 1947г., которые вспоминает его сын Питер, когда ухудшается здоровье, все больше о себе напоминает приближающаяся старость, да и обстоятельства складываются неблагоприятно. В этой будничной жизни страдает, любит, старается творить добро очень хороший человек, странный и не приспособленный к окружающему, Джордж Колдуэлл.

История героя воссоздается с соблюдением точных реальных примет места и времени действия: штат Пенсильвания в начале 1947г., городок Олинджер. Но в мифологическом плане Олинджер оказывается Олимпом. Директор школы, где работает Колдуэлл, карьерист и деспот, сластолюбец Зиммерман — Зевсом-громовержцем; его любовница миссис Герцог (с которой он занимается любовью в своем служебном кабинете) — волоокой Герой. Мифологичны и другие образы. Хозяин авторемонтной мастерской Хаммел — это Гефест, его жена, преподавательница гимнастики Вера, естественно, Афродита. Сын Колдуэлла, Питер — Прометей, а сам он — кентавр Хирон, который, по античному преданию, был воспитателем Ахилла и Язона.                                                      

По греческой легенде, Хирон был бессмертен, но, терзаемый  невыносимой болью от раны, нанесенной отравленной стрелой, отдал свое бессмертие Прометею (кто-то, должен был искупить прометеев грех), а сам был превращен Зевсом в созвездие и вознесен на небо[21, 482]. Это один из самых человечных героев античной мифологии.

 Писателя поразил  образ Хирона и его судьба. Этот образ слился у него с родным штатом, с воспоминаниями об отце, о детстве. В учителе Колдуэлле Апдайк воплотил черты своего отца, учителя математики.

Его герои, как и мифологический Хирон, странствуют три дня. Именно Хирон избран писателем в качестве аналогии к главному герою, потому что, очевидно, его привлекла двуединая сущность этого мифологического персонажа, сочетание в нем животного и человеческого, высокого и приземленного. Человек мыслящий, задумывающийся над духовной сущностью жизни в этом грубо материалистическом существовании уже не «от мира сего». Образ кентавра помог писателю противопоставить миру корысти и обывательской ограниченности и грязи некий высший мир вдохновения, добра и человеколюбия. Джордж Колдуэлл, в мифологическом плане представленный кентавром Хироном, очень удачное воплощение раздвоенности человеческой личности, образ, символизирующий вечные муки противоречивой, двуединой сущности человека, открытой еще древними греками[13, 63].

Кентавр появляется в  романе тогда, когда Колдуэлл остается наедине с собой. Но это не привычная маска, которую накидывает герой, чтобы помечтать, пофантазировать. Нет, такого рода выдуманные маски будут изобретать персонажи романов М. Фриша, Ф. Дюрренматта, Кобо Абэ, чтобы, скрывая от других свою сущность, играть некую роль, для них это нечто вроде скорлупки, отгораживающей их от окружающего мира[23, 198]. Для Колдуэлла кентавр не выдумка, не маска, это его сущность, разумеется, в мифологизированном, символическом смысле. Кентавр - это не меняющаяся поза, а нечто определенное и цельное в герое.

Разновременные действия сопоставлены и переплетены в  романе самым сложным способом. Вот злые мальчики бросают в своего учителя копьем: оно вонзается в его голень. Он идет, цокая тремя здоровыми копытами. «Стрела, задевая об пол, всякий раз бередила рану. Он старался не наступать на больную ногу, но неровное цоканье остальных трех его копыт было таким громким, что он боялся, вдруг какая-нибудь из дверей распахнется, выйдет учитель и остановит его. В эту отчаянную минуту другие учителя казались ему пастырями ужаса, они грозили снова загнать его в класс, к ученикам»[1, 9]. Или еще: приехав в Олинджер, Питер и его отец расстаются у дверей школы, и перед читателем вновь появляется Хирон — он, «уже запаздывая, быстро шел зелеными коридорами, меж тамарисками, тисами, лаврами и кермесовыми дубами»[1, 167] — растениями, которые никогда не росли в реальной Америке.

Герой не просто уподобляется античному Хирону, он становится им, наполовину человеком, наполовину конем: «высокое, красивое, двуединое тело Колдуэлла» »[1, 10]. Образ кентавра Хирона вводится автором в текст стремительно, без всяких переходов. Вот он доковылял до мастерской своего друга Хаммела, который когда-то «замолвил за Колдуэлла словечко в школьном совете и устроил его на работу в разгар депрессии, когда все оливковые деревья засохли и Деметра бродила по земле, оплакивая свою похищенную дочь» », «поставил раненую ногу на валявшееся рядом колесо и поднял штанину» »[1, 12], Хирон вновь становится учителем Колдуэллом и обратный переход столь же незаметен.

Мир в «Кентавре» —  это мир, в котором причудливо перемешаны вчера и сегодня, реальный быт и буйная фантазия. В романе не сразу определишь, кто рассказчик, чей голос слышен: Колдуэлла или его сына Питера. Первое впечатление от чтения — хаотическое нагромождение имен, лиц, времени...

При желании можно выстроить сюжетную линию в настоящем времени в том порядке, в котором происходят события, и тогда получится следующее. Учитель естествознания Дж.Колдуэлл на своей старой машине вместе с сыном Питером едет от фермы, где они живут, в школу в г. Олинджер. Долгие сборы, долгая дорога, попутные встречи. После уроков Колдуэлл едет к врачу, он подозревает, что болен раком. Машина по пути ломается, и отцу с сыном приходится заночевать в гостинице. На второй день после уроков и соревнований они вновь отправляются было домой, но их приглашает переночевать жена механика Хаммела Вера. И лишь на третий день они попадают домой. Питер в дороге простудился. Колдуэлл по возвращении узнает, что опухоли у него не обнаружено. Все это вспоминает Питер пятнадцать лет спустя.

Но если таким образом  упорядочить повествование, то от романа, в сущности, ничего не останется. «Упорядочивать» роман Апдайка таким способом нельзя: в искусстве от перемены мест «слагаемых» «сумма» всегда меняется[12, 308]. Мир в романе «Кентавр» — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня, быт и буйная фантазия, в котором провинциальный учитель начинает цокать копытами кентавра, директор школы оборачивается Зевсом-громовержцем, а жена механика Вера Хаммел, объясняясь в любви застенчивому учителю Джорджу Колдуэллу, становится богиней Венерой, влекущей мудрого Хирона в свои объятия и упоенно сплетничающей про небожителей.

Контраст между благоухающей цветущей жизнью античного мифа и холодной равнодушной прозой Олинджера - не только временной, но и социальный. Социальная тема занимает в романе одно из ведущих мест. Призрак нищеты витает над домом Колдуэллов. Тема безденежья доминирует в разговорах, в мыслях старших Колдуэллов. Самой обыкновенной нехваткой денег объясняется нелепый, почти шутовской наряд отца Питера, и весь нескладный строй жизни этого интеллигентного поденщика, разменявшего свои немалые таланты на грошовую медь учительского жалованья.

«— А почему у нас  нет денег? — спросил я.

Этот вопрос я задаю себе вот уже пятьдесят лет»[1,68]— ответил сыну отец. Этот разговор точно передает отчужденность Колдуэлла от «американского образа жизни» с его критериями делового успеха и преуспеяния.

Роман «Кентавр» —  книга о тех, кто обречен на невзгоды, ибо не способен стать  хищником и прокладывать себе путь в жизни локтями.

2.3.  Образ Кентавра-Колдуэлла – воплощение нравственно-эстетического

идеала автора

Образ Кентавра-Колдуэлла в трактовке Апдайка трагически раздвоен, что подчеркивается постоянным уподоблением его мифологическому двойнику: «Ему казалось, что верхняя его половина уходит в звездную твердь и плывет среди вечных юных голосов, а нижняя все глубже увязает в трясине, которая в конце концов его поглотит»[1, 129]. «Говорят, выше пояса я целиком человек»[1, 32], — говорит о себе сам герой. Но этот факт не только не сближает его с остальным миром и людьми, а напротив, отдаляет от них. Даже его сыну были непонятны и чужды скрытые от глаз богатства духовной жизни отца: «Он и меня всегда озадачивал. Его верхняя половина была от меня скрыта, лучше всего я знал его ноги»[1, 114], — вспоминает Питер.

Герой живет своим  особым, известным только ему одному миром, ничего общего не имеющим с системой официальных общепринятых норм. Он чувствует ответственность за всех людей. Метель, мотор их старенькой машины заглох, а мощный додж не взял их на буксир. Даже кроткий Кентавр замечает, что «я бы так не поступил». «Но таких, как ты, больше нет, папа! Таких, как ты, на свете больше нет!»[1, 237] — с отчаянием кричит сын, ибо понимает, как трудно таким, как его отец, жить в мире волчьих законов. Питер ежеминутно досадует на отца — на его вечную пришибленность, неловкость, растерянность, неуклюжие манеры и шутки. Его раздражает в отце все — его потертое пальто, нелепая бесформенно связанная шапочка, робость перед начальством, его неумелое обращение с пришедшей в негодность машиной.

И вместе с тем Питер  любит своего отца такой любовью, всю глубину которой он осознает гораздо позже, когда станет взрослым и, оглядываясь назад, в прошлое, вспомнит свои школьные годы, свое детство[13, 67].

Духовное одиночество  Колдуэлла воочию раскрывается в  сцене его урока. «Тщетно старается  он увлечь воображение своих учеников грандиозными картинами мироздания, зарождения жизни на земле, появления человека. Его не слушают»[3, 125]. В классе царит то же сытое самодовольство и низменная похоть, что и за пределами школы, они не оставляют места ничему духовному. Но уродства жизни не выхолостили благороднейшую профессию учителя, всего себя без остатка посвящает ей учитель естествознания Джордж Колдуэлл. Он настоящий поэт своего дела, проповедник высокой философии жизни и мечтает о лучшем будущем человечества. Учитель ненавидит школу, но только в школе он  в своей стихии. По роману — то тут, то там — разбросаны фразы-реплики: «У тебя знаменитый отец, Питер» или: «Колдуэлл... вдруг совершит... что-то удивительное и необычайно важное»[13, 64]. Очевидно, только повзрослев, ученики его, подобно сыну, осознают великий дар своего учителя, частицу которого они, возможно, ощутят и в себе, и тогда самопожертвование Колдуэлла-Хирона окажется не напрасным.