Особенности изображения духовно-эмоционального мира человека в повестях А.И.Куприна – «Молох», «Олеся», «Поединок»

       И личный офицерский опыт, и общение с Назанским приводят героя к решимости начать новую жизнь, преодолеть укорененные в сознании большинства сослуживцев кастовые предубеждения. Героя манит идеал личностной свободы, право ощутить Я не только в себе, но и другим позволить иметь свое Я, отмежеваться от тех, кто подобно полковнику Шульговичу нивелирует всех, для кого и Ромашов, «и Веткин, и Лбов, и все поручики, и капитаны так же сливаются в одно лицо». Но прежние ценности еще гипнотизируют Ромашова, подобно той нитке, которой мать в детстве привязывала его к кровати. Последняя гипнотизирующая нить, связывающая Ромашова с армией, - эстетика, красота строевого марша, бравурной музыки, вдохновляющей людей на парадах. Эта нить резко оборвалась именно в тот момент, когда Ромашов экстатически отдался маршевой музыке и сбил со строевого ритма полуроту, внес разлад в движение полковой колонны. Здесь зафиксировано, как персонаж спонтанно, непроизвольно выломился из всеобщего строя, пошел не в ногу со всеми. Прежде в сюжете о такой возможности сигнализировали сны, в которых Ромашов видел себя чистым, непорочным мальчиком, освобождался от скверны быта, грязной интрижки с Петерсон. Об этом же и распахнутое резким движением закрепленное по-зимнему окно, после чего герою открылся яркий весенний горизонт, в тесную комнату ворвался свежий, холодный, благоуханный весенний воздух.

       Новым нравственным и мировоззренческим ориентациям персонажа все сильнее противодействует военщина. Поэтому после эпизода торжественного марша полка нарастает разрыв, разделяющий героя с сослуживцами. Он не только отделился от офицеров, « толпою возвращавшихся в город», но и отказался от посещения офицерского собрания, дурных привычек. Очутился в местах сборища офицеров только раз, и то по инициативе и под напором сослуживца, пьяницы Веткина. Этот последний случай сыграл роковую роль в судьбе Ромашова.

       Потенциально к преображению герой был предрасположен еще в экспозиции сюжета. По ходу действия он заявлял протест насилия над нижними чинами, их избиения своему ротному, капитану Сливе. Самым благородным жестом Ромашова, своеобразной реализацией философии духовного Ренессанса, стало спасение от самоубийства до полусмерти замордованного командирами рядового Хлебникова. То человеческое внимание, которое проявил прозревший офицер к нижнему чину, вылилось в новую норму человеческого общения - братание: «тихо склоняясь к стриженной колючей, грязной голове…прошептал чуть слышно: - Брат мой!» и второй случай: Ромашов спас от смертельного удара шашкой женщину в буфете Шлейферши. Пытался прекратить он и кощунственную имитацию отпевания покончившего самоубийством солдата ротным Осадчим, бросил дерзкий вызов супругу Шурочки.

       У Ромашова созрело твердое решение уйти из армии, в целесообразности которой он, как и автор, сторонник персоналистической философии Н.Бердяева, твердо разуверился. Основными приоритетами для героя стали свобода, личностная самостоянье в мире. Крепнущий аналитический ум героя определил «только три гордых призванья человека», которые могут обеспечить независимость в обществе: «наука, искусство и свободный физический труд». Самый последовательный и действенный в реализации идей новой философии, Ромашов, как другие идееносительные герои Куприна, был обречен на крестный путь, на смерть. Потому что военщине, офицерской среде свободные независимые люди, личности не нужны. И самое страшное - Ромашова предала, обрекла на верную смерть женщина, которую он самозабвенно любил. Об этом герой догадался сразу же в сцене последнего свидания с Шурочкой, «обещавшей» ему бескровный исход дуэли. Разве мог простить «дубинноголовый», ревнивый супруг Ромашову часы страстного свидания, проведенные с Шурочкой.

       Таким образом, бросив вызов Николаеву, а с ним косной духовно и нравственно среде, последовательный сторонник новых идей встал на путь смертельного поединка со всем враждебным этим идея социумом. В тяжбе с ним он раскрыл богатые возможности своей одаренной натуры, духовное превосходство, которые художник раскрыл и в портрете, и в поступках, особенно же во внутренних монологах, собственно - прямой персонажа. Ведь Ромашов воспринимающий и оценивающий персонаж. Он заинтересованный свидетель и судья почти всех событий, произошедших в полку, участник всех основных сюжетных перипетий[30,с.106].