Самое раннее из таких объединений –  «Дружеское литературное общество», возникшее  в январе 1801 г., незадолго до известных  событий 11 марта (убийства Павла I группой  заговорщиков из числа его ближайшего окружения). В условиях деспотического режима организация подобного кружка выявила тягу молодого поколения к общественно полезной деятельности.

      Как дружеский кружок молодых литераторов-единомышленников начинало свою деятельность и «Вольное общество любителей словесности, наук и художеств», возникшее в Петербурге 15 июля 1801 г. и просуществовавшее значительно дольше «Дружеского общества». Оно было вызвано к жизни той же общественной атмосферой, питалось тем же энтузиазмом и преследовало близкие, хотя и не тождественные цели. Названное сначала «Дружеским обществом любителей изящного» и вскоре переименованное, оно объединяло лиц разночинного происхождения, интересовавшихся не только литературой, но и другими видами искусства: живописью, скульптурой.

      Политический  радикализм, повышенная общественная активность, демократизм социальных симпатий определяют «особое лицо» «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» в 1800-е гг. В отличие от «Дружеского литературного общества» его участники стремятся во всеуслышание заявить о своем существовании, добиваются официального признания и знаков внимания со стороны властей. Так, оба известные трактата И. Пнина («Вопль невинности» и «Опыт о просвещении относительно к России») были представлены Александру I и заслужили «высочайшее одобрение». Автор, разумеется, добивался не наград, а практических, реальных результатов, надеясь с помощью властей осуществить широкую программу развития просвещения и общественных реформ в России.

      Дальнейшая  кристаллизация идейно-эстетических принципов, происходившая в условиях размежевания различных общественных лагерей и социальных групп, становится основой ряда литературных обществ, возникших в 1810-х гг., которые по праву могут быть названы временем наивысшего расцвета этой организационной формы литературной жизни преддекабристской эпохи.

      Наиболее  традиционным по своей структуре  было одно из самых долголетних литературных объединений – «Московское общество любителей русской словесности». Оно просуществовало более 100 лет. Созданное при Московском университете, это общество включало в свои ряды его преподавателей, московских литераторов и просто любителей словесности.

      Более последовательной общественно-эстетической платформой отличалась «Беседа любителей  русского слова» (1811–1816) – объединение  консервативно настроенных петербургских литераторов. Организатором и главою «Беседы…» был А. С. Шишков, ревностный защитник классицизма, автор известного «Рассуждения о старом и новом слоге российского языка» (1803), вызвавшего ожесточенную полемику. Борьба с карамзинизмом, защита патриархальных устоев русской жизни (понимаемых в реакционно-охранительном плане), стремление вернуть русскую литературу к стилистическим и этическим нормам допетровской культуры, к узко понимаемому ломоносовскому началу в русской поэзии – становятся той почвой, на которой возникает это весьма пестрое, неоднородное в литературно-эстетическом и общественно-политическом отношении объединение. Деятельность «Беседы…» нередко получала в научных работах односторонне негативную оценку. За «Беседой…» закрепилась репутация оплота литературного староверства и последнего прибежища отмирающего классицизма.

      Именно  в этой среде в конце 1815 года возник «Арзамас» – литературное общество, объявившее себя «обществом безвестных людей», – имея в виду свою непричастность именно как дружеской компании ни к императорскому двору, ни к уже сложившимся салонам и кружкам типа шишковской «Беседы любителей русского слова» или известного салона Оленина.

      Создание  «Беседы…» провело резкую границу  между «шишковистами» и их литературными  противниками – карамзинистами, активизировало литературную борьбу 1810-х гг., в ходе которой оказались мобилизованными не только прежние литературно-полемические жанры (такие как «ирои-комическая поэма», пародия), не только «легальные» возможности русской печати (журналы, книги), но и рукописная литература, имевшая своего прилежного и внимательного читателя. Ожесточенные споры, выходя за пределы узких дружеских кружков и литературных объединений, становились достоянием более широких слоев общества. В них активно вовлекался и зритель, наполнявший театральные залы. Русская сцена также становится местом ожесточенных литературных схваток. С нею, в частности, оказалась связанной история возникновения самого значительного литературного общества этой поры – «Арзамаса», давшего в своей деятельности образцы новой организационной структуры и более разнообразных форм литературной полемики (памфлет, эпиграмма, шуточная кантата и т. п.).

      Сама  же мысль организовать собственное литературное общество возникла у молодых сторонников Карамзина задолго до появления «Арзамаса». В начале 1815 году П.А. Вяземский в письме А.И. Тургеневу говорил: «Отчего дуракам можно быть вместе? Посмотри на членов «Беседы»: как лошади всегда в одной конюшне… По чести, мне завидно, на них глядя… Когда заживём по-братски: и душа в душу и рука в руку?»¹². Такой повод вскоре появился.

      Этим  поводом послужила премьера комедии  А. А. Шаховского (активного «беседчика») «Урок кокеткам, или Липецкие воды», состоявшаяся в петербургском Малом театре в сентябре 1815 г. Известный своими выпадами против Карамзина и его молодых сторонников (комедия «Новый Стерн», ирои-комическая поэма «Расхищенные шубы»), Шаховской на этот раз высмеял балладника Жуковского, приобретавшего широкую известность в литературно-читательских кругах.

      В окружении Жуковского появление  «Липецких вод» было воспринято как  объявление открытой войны карамзинистам  и вызвало мобилизацию всех «внутренних  резервов» этого лагеря. Для организации  отпора «Беседе…» было решено создать свое литературное общество, используя мотивы памфлета Д. Н. Блудова «Видение в какой-то ограде, изданное обществом ученых людей», адресованного Шаховскому и его приверженцам. Под видом тучного проезжего, заночевавшего на постоялом дворе в г. Арзамасе Нижегородской губ., Блудов изобразил автора «Липецких вод», ополчившегося «на кроткого юношу» (Жуковского), «блистающего талантами и успехами». На этом же постоялом дворе памфлетист оказался случайным свидетелем собрания никому не известных молодых людей – любителей словесности. Эти воображаемые арзамасские собрания подали друзьям Жуковского мысль о создании литературного общества «безвестных любителей словесности», названного «Арзамасом»¹³.

      2.2. Общество «Арзамас»:  программные установки,  учредители и активные участники

      14 октября 1815 г. в доме Уварова  состоялось первое (организационное)  собрание «Арзамаса», на котором  собрались его учредители: Жуковский,  А. Тургенев, Дашков, Жихарев, Блудов, Уваров. Уже на этом заседании  был выработан как ставший традиционным шутливый тон «Арзамаса», так и ритуал его заседаний. Присутствовавшие «торжественно отреклись от имен своих, дабы означить тем преобразование свое из ветхих арзамасцев, оскверненных сообществом с халдеями «Беседы…» и «Академии», в новых, очистившихся через потоп Липецкий. И все приняли на себя имена мученических баллад, означая тем свою готовность: во-первых, потерпеть всякое страдание за честь «Арзамаса», и, во-вторых, быть «пугалами для всех противников его по образу и подобию тех бесов и мертвецов, которые так ужасны в балладах» ¹⁴.

      Названо было общество по связи с сатирой-шуткой Д.Н. Блудова  «Видение в арзамасском трактире, изданное обществом ученых людей».

      На  этом же заседании была принята «формула торжественного обещания», а также постановлено, чтобы каждый из вновь вступающих читал ироническую «похвальную речь своему покойному предшественнику». Но за неимением собственных готовых покойников, «новоарзамасцы... положили брать напрокат покойников между халдеями «Беседы…» и «Академии», дабы им воздавать по делам их, не дожидаясь потомства».¹⁵

      «Арзамас»   возник изначально  как   литературное   объединение   в    противовес литературному обществу «Беседа любителей русского слова»,  основанному А.С. Шишковым  и  ставившему  главной  задачей  нападки  на  карамзинистов   и сторонников романтизма В.А.Жуковского.

      Арзамасцы  получали  прозвища,  заимствованные  из  баллад   Жуковского (Жуковский  – Светлана, АС. Пушкин – Сверчок, Батюшков -  Ахилл,  Вяземский –  Асмодей и т.д.). На  заседаниях Арзамаса  остроумно пародировали  устав и заседания «Беседы…».

      Пародирование обычаев чиновно-бюрократических  учреждений типа «Беседы…» или «Российской  Академии» и отталкивание от этих обычаев проводились на заседаниях «Арзамаса» даже в мелочах. В отличие от сановных «беседчиков», установивших целую серию подразделений в «Беседе» (попечители, почетные члены, сотрудники), арзамасцы установили только один титул «его превосходительство гений «Арзамаса», а друг друга именовали «гражданин» и «согражданин». Местом собраний «Арзамаса» постановлено было «признавать всякое место, на коем будет находиться несколько членов налицо, какое бы оно ни было, — чертог, хижина, колесница, салазки – должно именоваться во все продолжение заседания «Новым Арзамасом».

      Торжественности заседаний «Беседы…» противопоставлялся интимный, домашний характер собраний друзей за куском жареного гуся. Идеологическое размежевание с «халдеями» было отмечено также введением в церемонию «Арзамаса» красного колпака, который надевался на голову очередного председателя собрания.

      Все эти «правила» неукоснительно выполнялись  арзамасцами. Вступавшие в «Арзамас»  произносили речи, в которых, пародируя  слог «духовных книг», подвергали осмеянию членов «Беседы…» и «Академии»¹⁶. Однако все эти речи мало отличаются одна от другой, ибо авторы их старались подделываться под принятую в «Арзамасе» манеру. Все эти забавы имели под собой серьезное основание — действительную ненависть к литературным реакционерам, защиту просвещения, отталкивание от национализма шишковского типа. 

      После  распада  «Беседы…»   литературная   полемика   с шишковистами потеряла свой смысл.

      Однако  в отличие от таких литературных организаций, как, например, «Вольное общество любителей российской словесности», носивших характер широкой организации и включавших в себя членов различных литературных направлений, «Арзамас» объединил людей, связанных между собой не только литературными вкусами, но прежде всего дружескими отношениями.

      Основную  группу членов составили сторонники Карамзина, активно выступавшие в литературной полемике против А. С. Шишкова и «Беседы любителей русского слова», — В. Пушкин, Дашков, Вяземский, Батюшков, Жуковский; к ним примкнуло несколько любителей, интересовавшихся литературой (Д. Н. Блудов, А. И. Тургенев, С. С. Уваров, Ф. Ф. Вигель, А. А. Плещеев и др.); наконец, встречались лица, совершенно чуждые литературе (Полетика). Если соединение участников полемики «о старом и новом слоге» мотивируется их литературными интересами, то появление лиц, чуждых профессиональным литературным интересам, обусловлено причинами иного характера. П. П. Полетика, Д. П. Северин являлись сослуживцами Блудова и Дашкова по Министерству иностранных дел; близким к этой группе чиновников-сослуживцев являлся и Уваров — деятельный сотрудник руководившейся этим же министерством газеты «Conservateur impartial».¹⁷

      Д. А. Кавелин — приятель Тургеневых и Жуковского — был введен в  «Арзамас» Жуковским. Товарищескими  отношениями были связаны между  собой также А. И. Тургенев, С. П. Жихарев  и А. Ф. Воейков. Таким образом, полностью подтверждается позднейшее воспоминание П. А. Вяземского об «Арзамасе»: «Это было новое скрепление дружеских и литературных связей, уже существовавших прежде между приятелями».¹⁸

      Но  такой принцип организации литературных объединений, весьма характерный для этой эры литературных салонов, быстро обнаружил свою порочность. Соединение в одну группу таких различных по своим идейным воззрениям людей, как заведомые консерваторы Северин, Кавелин, Блудов, Уваров, с одной стороны, и левый (в эти годы) «либералист» Вяземский — с другой, не могло принести положительных результатов. Последующий приход в «Арзамас» будущих декабристов М. Ф. Орлова, Н. И. Тургенева, Н. М. Муравьева, предъявлявших к деятельности арзамасцев требования идейной принципиальности, окончательно показал, насколько непрочным было данное объединение.

      2.3. Деятельность общества: историко-политический  аспект

        «Арзамасское общество безвестных людей» — уникальное для русской культуры явление. Никогда прежде и никогда после «Арзамаса» комически-игровое начало не приобретало столь изощренных форм и не выполняло столь значимых (во многих отношениях «жизнестроительных») функций.

      Однако, как ни странно, арзамасская игра — именно как игра — почти  не становилась предметом исследования. В отечественной традиции, в силу ряда причин, возобладал иной подход, при котором пародийно-игровой компонент арзамасской культуры рассматривался как внешняя оболочка, мешающая проникнуть в подлинную — разумеется, серьезную — сущность арзамасской деятельности.