История конька горбунка

Не припомнишь все сполна, 
Что сказала мне она". -- 
"А какая то царица?" -- 
"Это, знаешь, Царь-девица". -- 
"Царь-девица?.. Так она, 
Что ль, тобой увезена?" -- 
Вскрикнул Месяц Месяцович. 
А Иванушка Петрович 
Говорит: "Известно, мной! 
Вишь, я царский стремянной; 
Ну, так царь меня отправил, 
Чтобы я ее доставил 
В три недели во дворец; 
А не то меня, отец, 
Посадить грозился на кол". 
Месяц с радости заплакал, 
Ну Ивана обнимать, 
Целовать и миловать. 
"Ах, Иванушка Петрович! -- 
Молвил Месяц Месяцович. -- 
Ты принес такую весть, 
Что не знаю, чем и счесть! 
А уж мы как горевали, 
Что царевну потеряли!.. 
Оттого-то, видишь, я 
По три ночи, по три дня 
В темном облаке ходила, 
Все грустила да грустила, 
Трое суток не спала. 
Крошки хлеба не брала, 
Оттого-то сын мой красный 
Завернулся в мрак ненастный, 
Луч свой жаркий погасил, 
Миру божью не светил:

Все грустил, вишь, по сестрице, 
Той ли красной Царь-девице. 
Что, здорова ли она? 
Не грустна ли, не больна?" -- 
"Всем бы, кажется, красотка, 
Да у ней, кажись, сухотка: 
Ну, как спичка, слышь, тонка, 
Чай, в обхват-то три вершка; 
Вот как замуж-то поспеет, 
Так небось и потолстеет: 
Царь, слышь, женится на ней". 
Месяц вскрикнул: "Ах, злодей!

Вздумал в  семьдесят жениться 
На молоденькой девице! 
Да стою я крепко в том -- 
Просидит он женихом! 
Вишь, что старый хрен затеял: 
Хочет жать там, где не сеял! 
Полно, лаком больно стал!" 
Тут Иван опять сказал: 
"Есть еще к тебе прошенье, 
То о китовом прощенье... 
Есть, вишь, море; чудо-кит 
Поперек его лежит: 
Все бока его изрыты, 
Частоколы в ребра вбиты... 
Он, бедняк, меня прошал, 
Чтобы я тебя спрошал: 
Скоро ль кончится мученье? 
Чем сыскать ему прощенье? 
И на что он тут лежит?" 
Месяц ясный говорит: 
"Он за то несет мученье, 
Что без божия веленья 
Проглотил среди морей 
Три десятка кораблей. 
Если даст он им свободу, 
Снимет бог с него невзгоду, 
Вмиг все раны заживит, 
Долгим веком наградит".

Тут Иванушка поднялся, 
С светлым месяцем прощался, 
Крепко шею обнимал, 
Трижды в щеки целовал. 
"Ну, Иванушка Петрович! -- 
Молвил Месяц Месяцович. -- 
Благодарствую тебя 
За сынка и за себя. 
Отнеси благословенье 
Нашей дочке в утешенье 
И скажи моей родной: 
"Мать твоя всегда с тобой; 
Полно плакать и крушиться: 
Скоро грусть твоя решится, -- 
И не старый, с бородой, 
А красавец молодой 
Поведет тебя к налою". 
Ну, прощай же! Бог с тобою!" 
Поклонившись, как умел, 
На конька Иван тут сел, 
Свистнул, будто витязь знатный, 
И пустился в путь обратный.

На другой день наш Иван 
Вновь пришел на окиян. 
Вот конек бежит по киту, 
По костям стучит копытом. 
Чудо-юдо рыба-кит 
Так, вздохнувши, говорит:

"Что,  отцы, мое прошенье? 
Получу ль когда прощенье?" -- 
"Погоди ты, рыба-кит!" -- 
Тут конек ему кричит.

Вот в село он прибегает, 
Мужиков к себе сзывает, 
Черной гривкою трясет 
И такую речь ведет: 
"Эй, послушайте, миряне, 
Православны христиане! 
Коль не хочет кто из вас 
К водяному сесть в приказ, 
Убирайся вмиг отсюда. 
Здесь тотчас случится чудо: 
Море сильно закипит, 
Повернется рыба-кит..." 
Тут крестьяне и миряне, 
Православны христиане, 
Закричали: "Быть бедам!" 
И пустились по домам. 
Все телеги собирали; 
В них, не мешкая, поклали 
Все, что было живота, 
И оставили кита. 
Утро с полднем повстречалось, 
А в селе уж не осталось 
Ни одной души живой, 
Словно шел Мамай войной!

Тут конек  на хвост вбегает, 
К перьям близко прилегает 
И что мочи есть кричит: 
"Чудо-юдо рыба-кит! 
Оттого твои мученья, 
Что без божия веленья 
Проглотил ты средь морей 
Три десятка кораблей. 
Если дашь ты им свободу, 
Снимет бог с тебя невзгоду, 
Вмиг все раны заживит, 
Долгим веком наградит". 
И, окончив речь такую, 
Закусил узду стальную, 
Понатужился -- и вмиг 
На далекий берег прыг.

Чудо-кит  зашевелился, 
Словно холм поворотился, 
Начал море волновать 
И из челюстей бросать 
Корабли за кораблями 
С парусами и гребцами.

Тут поднялся шум такой, 
Что проснулся царь морской: 
В пушки медные палили, 
В трубы кованы трубили; 
Белый парус поднялся, 
Флаг на мачте развился; 
Поп с причетом всем служебным 
Пел на палубе молебны;

А гребцов  веселый ряд 
Грянул песню наподхват: 
"Как по моречку, по морю, 
По широкому раздолью, 
Что по самый край земли, 
Выбегают корабли..."

Волны моря заклубились, 
Корабли из глаз сокрылись. 
Чудо-юдо рыба-кит 
Громким голосом кричит, 
Рот широкий отворяя, 
Плесом волны разбивая: 
"Чем вам, други, услужить? 
Чем за службу наградить? 
Надо ль раковин цветистых? 
Надо ль рыбок золотистых? 
Надо ль крупных жемчугов? 
Все достать для вас готов!" -- 
"Нет, кит-рыба, нам в награду 
Ничего того не надо, -- 
Говорит ему Иван, -- 
Лучше перстень нам достань -- 
Перстень, знаешь, Царь-девицы, 
Нашей будущей царицы". -- 
"Ладно, ладно! Для дружка 
И сережку из ушка! 
Отыщу я до зарницы 
Перстень красной Царь-девицы",-

Кит Ивану  отвечал 
И, как ключ, на дно упал.

Вот он плесом ударяет, 
Громким голосом сзывает 
Осетриный весь народ 
И такую речь ведет: 
"Вы достаньте до зарницы 
Перстень красной Царь-девицы, 
Скрытый в ящичке на дне. 
Кто его доставит мне, 
Награжу того я чином: 
Будет думным дворянином. 
Если ж умный мой приказ 
Не исполните... я вас!" 
Осетры тут поклонились 
И в порядке удалились.

Через несколько часов 
Двое белых осетров 
К киту медленно подплыли 
И смиренно говорили: 
"Царь великий! не гневись! 
Мы все море уж, кажись, 
Исходили и изрыли, 
Но и знаку не открыли.

Только ерш  один из нас 
Совершил бы твой приказ: 
Он по всем морям гуляет, 
Так уж, верно, перстень знает; 
Но его, как бы назло, 
Уж куда-то унесло".-- 
"Отыскать его в минуту 
И послать в мою каюту!" -- 
Кит сердито закричал 
И усами закачал.

Осетры тут  поклонились, 
В земский суд бежать пустились 
И велели в тот же час 
От кита писать указ, 
Чтоб гонцов скорей послали 
И ерша того поймали. 
Лещ, услыша сей приказ, 
Именной писал указ; 
Сом (советником он звался) 
Под указом подписался; 
Черный рак указ сложил 
И печати приложил. 
Двух дельфинов тут призвали 
И, отдав указ, сказали, 
Чтоб, от имени царя, 
Обежали все моря 
И того ерша-гуляку, 
Крикуна и забияку, 
Где бы ни было нашли, 
К государю привели.

Тут дельфины поклонились 
И ерша искать пустились.

Ищут час  они в морях, 
Ищут час они в реках, 
Все озера исходили, 
Все проливы переплыли,

Не могли  ерша сыскать 
И вернулися назад, 
Чуть не плача от печали...

Вдруг дельфины услыхали 
Где-то в маленьком пруде 
Крик неслыханный в воде. 
В пруд дельфины завернули 
И на дно его нырнули, -- 
Глядь: в пруде, под камышом, 
Ерш дерется с карасем. 
"Смирно! черти б вас побрали! 
Вишь, содом какой подняли, 
Словно важные бойцы!" -- 
Закричали им гонцы. 
"Ну, а вам какое дело? -- 
Ёрш кричит дельфинам смело. -- 
Я шутить ведь не люблю, 
Разом всех переколю!" -- 
"Ох ты, вечная гуляка 
И крикун и забияка! 
Все бы, дрянь, тебе гулять, 
Все бы драться да кричать. 
Дома -- нет ведь, не сидится!.. 
Ну да что с тобой рядиться, -- 
Вот тебе царев указ, 
Чтоб ты плыл к нему тотчас".

Тут проказника дельфины 
Подхватили за щетины 
И отправились назад. 
Ерш ну рваться и кричать: 
"Будьте милостивы, братцы! 
Дайте чуточку подраться. 
Распроклятый тот карась 
Поносил меня вчерась 
При честном при всем собранье 
Неподобной разной бранью..." 
Долго ерш еще кричал, 
Наконец и замолчал; 
А проказника дельфины 
Все тащили за щетины, 
Ничего не говоря, 
И явились пред царя.

"Что ты  долго не являлся? 
Где ты, вражий сын, шатался?" 
Кит со гневом закричал. 
На колени ерш упал, 
И, признавшись в преступленье, 
Он молился о прощенье. 
"Ну, уж бог тебя простит! -- 
Кит державный говорит. -- 
Но за то твое прощенье 
Ты исполни повеленье". --

"Рад стараться, чудо-кит!" -- 
На коленях ерш пищит. 
"Ты по всем морям гуляешь, 
Так уж, верно, перстень знаешь 
Царь-девицы?" -- "Как не знать! 
Можем разом отыскать". -- 
"Так ступай же поскорее 
Да сыщи его живее!"

Тут, отдав  царю поклон, 
Ерш пошел, согнувшись, вон. 
С царской дворней побранился, 
За плотвой поволочился

И салакушкам шести 
Нос разбил он на пути. 
Совершив такое дело, 
В омут кинулся он смело 
И в подводной глубине 
Вырыл ящичек на дне -- 
Пуд по крайней мере во сто. 
"О, здесь дело-то не просто!" 
И давай из всех морей 
Ерш скликать к себе сельдей.

Сельди духом  собралися, 
Сундучок тащить взялися, 
Только слышно и всего -- 
"У-у-у!" да "о-о-о!" 
Но сколь сильно ни кричали, 
Животы лишь надорвали, 
А проклятый сундучок 
Не дался и на вершок. 
"Настоящие селедки! 
Вам кнута бы вместо водки!" -- 
Крикнул ерш со всех сердцов 
И нырнул по осетров.

Осетры тут  приплывают 
И без крика подымают 
Крепко ввязнувший в песок 
С перстнем красный сундучок.

"Ну, ребятушки,  смотрите, 
Вы к царю теперь плывите, 
Я ж пойду теперь ко дну 
Да немножко отдохну: 
Что-то сон одолевает, 
Так глаза вот и смыкает..." 
Осетры к царю плывут, 
Ерш-гуляка прямо в пруд 
(Из которого дельфины 
Утащили за щетины), 
Чай, додраться с карасем, -- 
Я не ведаю о том. 
Но теперь мы с ним простимся 
И к Ивану возвратимся.

Тихо море-окиян. 
На песке сидит Иван, 
Ждет кита из синя моря 
И мурлыкает от горя; 
Повалившись на песок, 
Дремлет верный горбунок. 
Время к вечеру клонилось; 
Вот уж солнышко спустилось; 
Тихим пламенем горя, 
Развернулася заря. 
А кита не тут-то было. 
"Чтоб те, вора, задавило! 
Вишь, какой морской шайтан! -- 
Говорит себе Иван. -- 
Обещался до зарницы 
Вынесть перстень Царь-девицы, 
А доселе не сыскал, 
Окаянный зубоскал! 
А уж солнышко-то село, 
И..." Тут море закипело: 
Появился чудо-кит 
И к Ивану говорит: 
"За твое благодеянье 
Я исполнил обещанье". 
С этим словом сундучок 
Брякнул плотно на песок, 
Только берег закачался. 
"Ну, теперь я расквитался. 
Если ж вновь принужусь я, 
Позови опять меня; 
Твоего благодеянья 
Не забыть мне... До свиданья!" 
Тут кит-чудо замолчал 
И, всплеснув, на дно упал.

Горбунок-конек  проснулся, 
Встал на лапки, отряхнулся, 
На Иванушку взглянул 
И четырежды прыгнул. 
"Ай да Кит Китович! Славно! 
Долг свой выплатил исправно! 
Ну, спасибо, рыба-кит! -- 
Горбунок конек кричит. -- 
Что ж, хозяин, одевайся, 
В путь-дорожку отправляйся; 
Три денька ведь уж прошло: 
Завтра срочное число. 
Чай, старик уж умирает". 
Тут Ванюша отвечает: 
"Рад бы радостью поднять, 
Да ведь силы не занять! 
Сундучишко больно плотен, 
Чай, чертей в него пять сотен 
Кит проклятый насажал. 
Я уж трижды подымал; 
Тяжесть страшная такая!" 
Тут конек, не отвечая, 
Поднял ящичек ногой, 
Будто камушек какой, 
И взмахнул к себе на шею. 
"Ну, Иван, садись скорее! 
Помни, завтра минет срок, 
А обратный путь далек".

Стал четвертый  день зориться. 
Наш Иван уже в столице. 
Царь с крыльца к нему бежит. 
"Что кольцо мое?" -- кричит. 
Тут Иван с конька слезает 
И преважно отвечает: 
"Вот тебе и сундучок! 
Да вели-ка скликать полк: 
Сундучишко мал хоть на вид, 
Да и дьявола задавит". 
Царь тотчас стрельцов позвал 
И немедля приказал 
Сундучок отнесть в светлицу, 
Сам пошел по Царь-девицу. 
"Перстень твой, душа, найден, -- 
Сладкогласно молвил он, -- 
И теперь, примолвить снова, 
Нет препятства никакого 
Завтра утром, светик мой, 
Обвенчаться мне с тобой. 
Но не хочешь ли, дружочек, 
Свой увидеть перстенечек? 
Он в дворце моем лежит". 
Царь-девица говорит: 
"Знаю, знаю! Но, признаться, 
Нам нельзя еще венчаться". -- 
"Отчего же, светик мой? 
Я люблю тебя душой; 
Мне, прости ты мою смелость, 
Страх жениться захотелось. 
Если ж ты... то я умру 
Завтра ж с горя поутру. 
Сжалься, матушка царица!" 
Говорит ему девица: