Горький Максим Достигаев и другие

В а р в  а р а. Нет? Ну, это, конечно, штучки Шуры и Тятина. Конечно, присутствие  Тятина в доме - гарантия от разных неожиданностей со стороны его товарищей, но... Вообще, в доме чёрт знает что делается! Александра страшно компрометирует меня и Андрея... Я не знаю, что делать с ней... (Глухо звучит выстрел, второй.) Боже мой... Андрей... (Бежит.)

М е л а  н и я (крестясь). Кого это?

Д о с т  и г а е в (держится за спинку стула). Ну, опять, как в феврале... защёлкали!

(Варвара и  Алексей Достигаев ведут Звонцова, он - в изнеможении, задыхается. В  руке Алексея - револьвер.)

3 в о н ц  о в. Я был вынужден... на меня бросились.

В а р в  а р а. Ранен?

З в о н  ц о в. Нет... Стрелял - я... Состояние  самообороны... понимаешь?

М е л а  н и я. В кого стрелял-то?

Д о с т  и г а е в (сыну). Ты положи пистолет в воду.

З в о н  ц о в. Я был вынужден... Это естественно...

В а р в  а р а. Дайте воды!

М е л а  н и я. Да - кто бросился-то на тебя?

Д о с т  и г а е в (сыну). Я тебе говорю - положи пистолет! Вон - в полоскательную чашку положи!

З в о н  ц о в. Оставь меня, Варя... Подожди!

М е л а  н и я. Ничего не понимаю...

В а р в  а р а. Это был - Рябинин, да?

З в о н  ц о в. Ах, я не знаю... темно.

(Рябинин ведёт  Тятина, за ними Таисья, схватив  руками свою голову. Глафира принесла  воды.)

Р я б и  н и н. Вы, гражданин Звонцов, что  же это?..

3 в о н ц  о в (вскочил, в руке - стакан с водой). Я имел право... был вынужден. Вы сами схватили его, когда он бросился на меня.

Т я т и  н. Чепуха, Андрей...

Р я б и  н и н. Врёте вы! Никто на вас  не бросался. Впереди шёл - я, а Тятин - сзади, сбоку. Сморкались вы из револьвера - в меня...

А л е к  с е й. Это - верно, вы - поторопились.

(Достигаев дёргает  сына за рукав.)

Т я т и  н. Глаша, дайте что-нибудь перевязать руку.

(Глафира рвёт  рубаху, которую шила. Рябинин снимает  с него пиджак. Достигаев сердито  шепчет сыну, Мелания - Варваре.)

Р я б и  н и н. Эх вы... стрелок!

А л е к  с е й. Это можно понять: темнота, неожиданность.

Р я б и  н и н. Трусость тоже...

Ш у р а (в  пальто, в шапочке). Что случилось? Тятин, что это?

В а р в  а р а. Ничего опасного!

Д о с т  и г а е в. Пустяки, Шурок! Видишь, он - на ногах.

Р я б и  н и н. А вам, пожалуй, веселее  было бы, если б он протянул ноги-то, а?

Т я т и  н. В общем - чепуха! Даже не больно...

Г л а ф  и р а. Идёмте отсюда. Ко мне идёмте. Доктора надо. Таисья, беги наискосок, дом девятнадцать, доктор Агапов.

(Таисья отрицательно  мотает головой.)

В а р в  а р а (Глафире). Прошу... не распоряжаться. Как вы смеете!

Г л а ф  и р а. Ну, ну-у! Не ори... барыня!

Ш у р а. Это - мой дом! Идите вон отсюда!

Т я т и  н (через плечо). Не надо волноваться...

Р я б и  н и н (уходя). Простить всё надо? Простить... Эх, Тятин-мамин... кисель!

(Глафира увела  Тятина, Шура - бежит за доктором, Варвара за ней в прихожую.)

В а р в  а р а. Подожди! Нужно уговориться... Что ты скажешь доктору?..

Ш у р а. Иди  прочь...

Р я б и  н и н (воротился, подошёл к  столу, взял револьвер). Штучку эту я  возьму себе, вам, граждане, она не годится, не умеете обращаться с ней. (Идёт.)

Д о с т  и г а е в (сыну, вполголоса). Отними!.. дубина!..

(Алексей идёт  за Рябининым нерешительно.)

М е л а  н и я (Звонцову). Ну, что... раскис? Стыдился бы. Не убил ведь. А если б  и убил - господь простил бы. Нет, - Шурка-то какова, дрянь, а? Вон гонит. Кого? Тётку родную, а?

Т а и с  ь я (вдруг подскочила к ней). Ты... Ты - стерва! И-их, ты... падаль!

М е л а  н и я. Таиска... Да что ты?..

Т а и с  ь я. Ну, бей! Не боюсь! Бей...

(Из прихожей  на крик теснятся в столовую  Варвара, Алексей, сзади всех - Рябинин.)

В а р в  а р а (изумлена). Ах ты, дрянь!..

М е л а  н и я (орёт, топая ногами). Диаво-ол! Цыц... Я тебя...

З в о н  ц о в. Алёша, да выгони же девчонку!

Т а и с  ь я. Старая собака! Волчиха! (Нашла  слово удовлетворяющее.) Волчиха...

М е л а  н и я (в полуобмороке). Прокляну...

Р я б и  н и н. Браво, девушка! Так её... Браво, умница!

Т а и с  ь я. Волчиха-а...

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

У Достигаева. Вечер. Большая, неуютная комната в задней половине дома, окна её выходят на двор или в сад. Камин, на нём горит  спиртовая лампа, освещая мрачную  репродукцию с Беклина: пузатые  морские жители ловят морских  девиц. Перед камином - карточный стол, А л е к с е й, посвистывая, раскладывает пасьянс. По обе стороны камина двери в тяжёлых драпировках; комната за левой дверью освещена слабо, за правой - совсем не освещена. Мягкая старинная мебель, на полу - ковёр, в одном углу - рояль, в другом полукруглый диван, за ним - фикус, перед ним - круглый стол, на столе незажжённая лампа. Рядом с диваном - маленькая дверь, оклеена обоями, теми же, как и стена, эту дверь почти не заметно. Из неё выходит А н т о н и н а с книгой в руке.

А н т о  н и н а. Какой холодище... До чего всё бездарно! Начали революцию  в феврале и всё ещё не могут  кончить. А уже наступает ноябрь... Что?

А л е к  с е й. Я ничего не сказал.

А н т о  н и н а. В штатском ты - жалкий. Похож на полицейского чиновника, выгнанного со службы за взятки и кутежи... (Зажигает лампу.) Ты не помнишь - сколько времени французы делали революцию?

А л е к  с е й. Не помню.

А н т о  н и н а. Всё надо делать быстро и красиво или - ничего не надо делать. (Смешала карты.)

А л е к  с е й (не сердясь). Свинья.

А н т о  н и н а. Знаешь, я, кажется, застрелюсь.

А л е к  с е й. Это не ты взяла у меня револьвер?

А н т о  н и н а. До чего противно пьян явился ты ночью... ф-фа!..

А л е к  с е й. Д-да... Выпили. Офицерство жутко  пьёт. Знаешь, почему не выходит газета? Нестрашный перехватил вагон с бумагой и где-то спрятал его. Говорят, что, как только откроется Учредительное собрание, он устроит погром большевикам, совету рабочих. У него будто бы есть люди, и это они укокали блаженного Пропотея.

А н т о  н и н а (закурив папиросу). Всё  это интересно... Шуре...

Д о с т  и г а е в (из комнаты слева). А где Лизавета?

А л е к  с е й. Пошла с Виктором наверх смотреть пожар...

Д о с т  и г а е в. Иди, спроси её... позови! Да принеси ко мне в кабинет  словарь на букву "Д". (Оглядывается.) На кой пёс рояль, если на ней никто не играет? Тут биллиард должен быть, - самая холодная комната! Зря послушал я Лизавету, купил этот дурацкий барский дом...

А н т о  н и н а. Ты, папон, напрасно обижаешь Лизу...

Д о с т и г а е в (собирая карты). Играли?

А н т о  н и н а. Это Алексей, пасьянс. Лиза Виктору не интересна, Виктор женщинами  сыт.

Д о с т  и г а е в. Удивительно, - в  кого ты родилась такой бесстыдницей?

А н т о  н и н а. Лиза понимает, что Виктор охотится за моим приданым, и дразнит его, а он боится, что она его скомпрометирует в твоих и моих глазах...

Д о с т  и г а е в (тасуя карты). Нет, ей-богу - замечательно! Никаких взглядов у тебя нет, а людей ты видишь голыми...

А н т о  н и н а. У меня, папон, есть взгляд:

Прозябает человек,

Заедает чужой  век,

А зачем он прозябает 

Он и сам  того не знает...

Д о с т  и г а е в. Всё - стишки, шуточки, опереточки! А отец должен понимаешь: дол-жен! - сопоставлять, соображать, приспособлять, да! И вот ходишь ты перед отцом твоим с папиросой в зубах, и... ничего дочернего нет в тебе. Ничего нет! Поразительное дело! Тоже и Сашка Булычова... Не ночевала сегодня?

А н т о  н и н а. Не ночевала.

Д о с т  и г а е в. Жаль - помер Егор, пощипала бы дочка печёнку-то ему? Хотя... чёрт его знает, как бы он взглянул на этот фокус! Вон оказалось, что у него даже и не печёнка была, а... другое какое-то. Н-да, Шурочка!.. К большевикам приспособилась. Сестра из дома выгнала. Ну, хорошо, ты - на время - приютила её, а дальше что? Куда она?

А н т о  н и н а. Вероятно, дальше с большевиками.

Д о с т  и г а е в. До тюрьмы, до ссылки? Кстати, - не знаешь, почему её товарищи как будто притихли, а?

А н т о  н и н а. Не интересовалась.

Д о с т  и г а е в. Поинтересуйся, спроси её, узнай.

Е л и з  а в е т а (из левой двери). Ой, какую вы тоску зелёную развели!

В и к т  о р Н е с т р а ш  н ы й (весь новенький, в смокинге, говорит докторально). Разрешите  закончить...

Д о с т  и г а е в. Разрешаю, валяй!

В и к т  о р. Я развиваю простую мысль: нигде в мире не читают так охотно, как у нас, можно сказать, что книга водка - главное питание страны...

Д о с т  и г а е в (раскладывая пасьянс). Гм... Хотя врёшь, но продолжай.

В и к т  о р. У нас огромный книжный  рынок, но нет издательства, которое  широко понимало бы социально-воспитательную роль книги...

Д о с т  и г а е в. Социально? По-оехали с горы!

В и к т  о р. Которое догадалось бы монополизировать издательское дело и взяло бы на себя, - конечно, при финансовой помощи и указаниях правительства, - обязанность бороться против социалистической и вообще против антигосударственной литературы, всех этих Марксов и так далее. Очень странно, что перед войной, когда наша промышленность оживилась...

Д о с т  и г а е в. Так, так, так...

В и к т  о р. Вы - иронизируете?

Д о с т  и г а е в. Я? Не туда сунул  валета и - наказан за это. (Мешает карты.)

(Алексей - возвратился,  шепчется с мачехой, она отрицательно  качает головой.)

В и к т  о р (несколько обижен). Я совершенно убеждён, что право идеологического  питания страны должно принадлежать тому слою общества, в руках которого сосредоточена промышленность и торговля...

Д о с т  и г а е в. Право сажать на диэту, значит? Например: ешь одну телятину? Читай только жития святых? Эх, Виктор, Виктор, - твоими бы устами да бордо  пить, тёпленькое, сант-эстеп, ласковое такое винцо!

Е л и з  а в е т а. Принести?

Д о с т  и г а е в. Виктор - по-русски значит победитель? Просто всё у  тебя, ясно и - правильно: монополия - полезна, социализм - штучка вредная, сухая трава - сено. Однако надобно соображать не только о качестве, но и о количестве... Вот есть такие доктора, ядами лечат, - понимаешь? - ядами! Берут каплю наисильнейшего яду, распускают её в бочке чистейшей воды и дают больным воды этой по одной капле в сутки...

В и к т  о р (неохотно). Это вы... очень остроумно...

Д о с т  и г а е в. Ну, положим, не очень. И это - не я, а - доктора. А рассуждаешь  ты - без учёта большевичков...

В и к т  о р. Учредительное собрание раздавит их...

Д о с т  и г а е в. Ой-ли?

В и к т  о р. Неизбежно уничтожит.

Д о с т  и г а е в. Та-ак! Но - ежели  уничтожим всех мух - из чего слонов будем делать?

Е л и з  а в е т а. Ох, Вася, не люблю, когда ты говоришь, как сумасшедший. Вино - сюда или в столовую?

Д о с т  и г а е в. В столовую. (Смотрит  на Виктора, Алексея, дочь.) Ну, вы тут идеологически пожуйте чего-нибудь, а в столовой выпьем... Лизавета, погоди-ка... (Ушёл вслед за женой.)

В и к т  о р. До чего... живой человек Василий  Ефимович!