Терроризм

   Вторым  квалифицирующим обстоятельством, предусмотренным ч. З ст.205 УК, является наступление по неосторожности смерти человека или иных тяжких последствий. Под тяжкими последствиями имеются в виду причинение тяжкого вреда здоровья, экологическая катастрофа, разрушение памятников истории, культуры или религии, религиозных сооружений, хозяйственных объектов, промышленных и торговых предприятий и т.д., длительная приостановка либо дезорганизация работы предприятия, оставление без жилья значительного количества людей и т.д., ущерб, нанесенный в результате неосторожных действий. Думается, что, как и в случае ущерба в результате умышленных действий, здесь потребуется назначение экспертиз. Конечно, несколько удивительно, что под одной «крышей», т.е. в одной и той же части ст.205, законодатель объединил терроризм, совершенный весьма опасной организованной группой, и ряд последствий террористических актов в результате неосторожных преступных террористических действий.

Субъективная  сторона терроризма, повлекшего по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, характеризуется двойной формой вины: прямым умыслом по отношению к террористическим действиям и неосторожностью (как легкомыслием, так и небрежностью) по отношению к указанным в п.3 ст. 205 последствиям. Естественно, что неосторожно может быть нанесен и нетяжкий ущерб — в этом случае ответственность должна наступать по ч.1 или по ч.2 ст.205.

   Ст.205 УК РФ содержит примечание, согласно которому лицо, «принимавшее участие в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом содействовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления». Данная норма в определенной мере дублирует норму о добровольном отказе от преступления (ст.31), но в то же время и расходится с ней. Если действия лица подпадают под добровольный отказ, то должна применяться ст.31 как норма общей части УК, согласно которой лицо не подлежит уголовной ответственности (а в соответствии с примечанием к ст.205 — освобождается). Высказывается мнение (А.Е. Беляев), что примечание к ст.205 распространяется не на единоличную, а лишь на совместную подготовку акта терроризма независимо от формы соучастия и вида соучастника. Я не думаю, что это вытекает из примечания к ст.205 УК РФ. Здесь имеются в виду и те случаи, когда человек единолично желал осуществить террористическую акцию.

   В примечании к ст.205 УК РФ есть указание на прямые активные позитивные действия человека, который готовил террористический акт или участвовал в его подготовке, но затем решил не допустить его путем своевременного предупреждения органов власти или иным способом. Такие действия могут быть добровольными даже в том случае, если он действовал в страхе перед разоблачением, в силу религиозных мотивов, прямого указания священника в ходе исповеди и т.д. Но они могут быть неокончательными в том смысле, что, даже совершив их, лицо может самостоятельно или в группе продолжать подготовку к террористическому акту. В этом случае индивид не в праве рассчитывать на освобождение от уголовной ответственности, потому что положительный ответ может быть дан лишь при окончательном решении не доводить задуманное до конца, одному или в группе, и, конечно, до наступления общественно опасных последствий.

   Важно отметить, что примечание к ст.205 может действовать лишь в том случае, если лицо своевременно предупредило органы власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма. Попытки предотвратить акт терроризма могут быть неудачными как по вине самого человека, пытающегося это сделать, так и других лиц, либо случайного стечения обстоятельств. Главное — человек добросовестно пытался его не допустить, делал все, что в его силах. В этом случае он, по моему мнению, должен быть освобожден от уголовной ответственности, поскольку, выражаясь языком закона, активно способствовал предотвращению осуществления акта терроризма.

   Указание  в законе на своевременность предупреждения органа власти о готовящемся террористическом акте — открытое или тайное, инициативное или по заданию специальных служб — должно давать власти временную или иную физическую возможность предупредить общественно опасные последствия. Естественно, что и у подающего такой сигнал должна быть объективная возможность сделать это. Если власти не приняли сигнал, игнорировали его или неправильно поняли — это нельзя ставить в вину сигнализирующему. Он может (если у него есть такая возможность) и сам принять надлежащие меры, не только содействующие, способствующие, но и непосредственно предотвращающие террористическое действо: изъять или временно вывести из строя орудия и средства террористического нападения, употребить насилие против террористов, дезинформировать их, задержать их или повести по ложному пути, способствовать их захвату и т.д.

2. Посягательство на  жизнь государственное  или общественного  деятеля (террористический акт)

   Это одно из наиболее опасных преступлений, поскольку оно способно дестабилизировать  политическую обстановку в стране, обострить социальные, политические, государственные и экономические противоречия. Не случайно, такие террористические акты активно использовались и в прошлом, и в настоящем.

   Уголовный закон содержит прямое указание на цели подобного террористического акта: прекращение государственной или иной политической деятельности государственного или общественного деятеля либо месть за такую деятельность. Для сравнения можно отметить, что в ст.66 УК РСФСР (I960 г.) целью террористического акта называлась несколько иная, но весьма сходная цель — подрыв или ослабление Советской власти, а в ст. б 7 («Террористический акт против представителя иностранного государства») — провокация войны или международных отношений. В действующем уголовном законе говорится о мести лишь за соответствующую государственную или общественную деятельность. Я полагаю, что помимо целей чрезвычайно важно обратить внимание на мотив (или мотивы) террористического акта против государственного или общественного деятеля. Я имею в виду мотив на уровне смысла, что не всегда охватывается сознанием.

   Если  жертва представляет собой более  или менее крупную и известную  политическую, государственную, религиозную  или общественную фигуру, она неизбежно  и с определенной полнотой олицетворяет эту страну, этот строй, эту социальную группу, эту культуру, ее нравы, ценности, символы, эту нацию или эту религию. Поэтому удар по такому деятелю приобретает особое, иногда даже символическое или ритуальное значение, в силу чего он становится вожделенной мишенью для террористов. Они, посягая на него, сразу же желают добиться большого психологического выигрыша, духовной победы, и, следовательно, тех преимуществ, которые в ряде случаев позволят им диктовать свои требования или, во всяком случае, твердо заявить о себе, тем более что с помощью своего посягательства они рассчитывают расшатать ситуацию и деморализовать противника. Но нередко происходит обратное: такой индивидуальный терроризм способен мгновенно объединить сторонников и даже противников пострадавшего, поскольку нападение на него это насилие против «нашего» государства, «нашей» нации, «нашей» религии и т.д., что нуждается в безусловной и коллективной защите. Здесь очень весом эмоциональный фактор — сочувствие к жертве, негодование, осуждение самого факта насилия, требование мести.

   Круг  потерпевших от террористических актов ограничен государственными и общественными деятелями; государственными деятелями могут быть признаны лишь те лица, которые занимают достаточно высокий пост в государстве. Это — представители высшего руководства России и всех ее регионов, в том числе руководителя ведомств и члены парламента. Надо иметь в виду, что государственные деятели не просто государственные служащие, а служащие более высокого ранга. Поэтому трудно согласиться с Н.А. Нырковой, что государственные деятели — это государственные служащие любого уровня, проводящие в жизнь политику государства. По-видимому, государственными деятелями можно назвать лишь тех, кто по своему должностному положению вправе принимать самостоятельные и ответственные решения, даже политические, пусть и местного уровня, а не просто служащие, проводящие в жизнь политику государства. Думаю также, что в число государственных деятелей не входят деятели правоохранительной системы: суда, прокуратуры, милиции, разведки и т.д., а также армии и флота. Труд государственных деятелей оплачивает государство. Самое главное — деятель означает особый уровень и значимость производимой им работы.

   Ст.66 УК РСФСР предусматривала уголовную  ответственность за убийство или нанесение тяжкого телесного повреждения не только государственному или общественному деятелю, но и представителю власти. На мой взгляд, это было достаточно обоснованно, поскольку не только представители власти ранга государственного деятеля могут подвергаться террору, но и иные служащие государственных учреждений. Иными словами, технического секретаря какой-нибудь областной администрации или сотрудника отдела писем центрального министерства могут лишить жизни только потому, что они олицетворяют ненавистное учреждение. Сейчас посягательство на жизнь таких лиц (при условии установления соответствующего мотива) может быть квалифицировано как терроризм.

   С такой  же меркой надо подходить и к понятию  общественного деятеля — это именно деятель, т.е. лицо соответствующего размаха и уровня, не рядовой член, а тем более просто сторонник или сочувствующий какой-нибудь партии или движению. Это — руководитель или видный член общественного объединения, организации, партии, движения. Им может быть крупный

писатель, художник, иерарх церкви, например, одним словом, человек, пользующийся известностью, иногда даже в общенациональном масштабе, к мнению которого прислушиваются, в некоторых случаях почитают. Такими людьми в России был А.Мень, в США — М.Л. Кинг. Конечно, нельзя забывать о деятелях местного уровня, решающих важные, хотя и локальные дела. Посягательство на жизнь рядовых государственных служащих или рядовых представителей общественных организаций должно квалифицироваться как убийство, на жизнь сотрудников системы правоприменительных органов — как посягательство на жизнь лица, осуществляющее правосудие или производство предварительного расследования, или посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа.

   Террористический  акт считается оконченным в момент начала посягательства, а не в момент причинения смерти потерпевшему. Причинение тяжкого вреда здоровью не может быть квалифицировано по ст.277 УК РФ, в которой говорится о посягательстве на жизнь. Посягать же на жизнь можно лишь путем убийства. Даже тяжкий вред здоровью, опасный для жизни, не есть посягательство на саму жизнь. Это именно вред здоровью, пусть и очень тяжкий, а не уничтожение жизни. Как справедливо отмечают некоторые авторы (например, С.В. Дьяков), посягательство на жизнь означает совершение деяний, непосредственно направленных на убийство государственного или общественного деятеля, независимо от того, увенчались они успехом или нет. Здесь законодатель, с учетом исключительной опасности действий террориста, момент окончания преступления как бы перенес на стадию покушения. Фактическое наступление смерти или покушение на жизнь указанных лиц охватываются признаками данного состава преступления и не требуют дополнительной квалификации по статьям за убийство (ст. 105). Объективно фактическими последствиями посягательства могут быть: наступление смерти, причинение вреда здоровью различной тяжести, но должно быть посягательство на жизнь. Если целью было лишь причинение вреда здоровью, преступление не может квалифицироваться по ст.277. Другое дело, если виновный намеревался убить, но смог нанести лишь увечье.

   Само  слово «посягательство» имеет различный, в том числе и нейтральный  смысл; в контексте же уголовного закона оно почти всегда имеет  определенную смысловую направленность и нравственную нагрузку — как правило, отрицательные. В уголовно-правовом значении посягательство — это действие или бездействие против законных прав и интересов либо создание опасности для них. В.И. Даль поясняет, что «посягать» это значит «покушаться, дерзать, замышлять, умышлять, намеревать или притязать, изъявлять требования». В то же время он обращает внимание и на негативную смысловую нагрузку этого слова. Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля охватывает его убийство. Причинение вреда здоровью не включается в понятие данного преступления, поскольку оно представляет собой посягательство на здоровье. Если будет причинен вред здоровью, связанный или не связанный с опасностью для жизни лиц, указанных в ст.277 УК РФ, но будет установлено, что умысел был направлен на их убийство, такие деяния следует квалифицировать как покушение.

   Ст. 66 УК РСФСР раздельно предусматривала  ответственность за убийство и за тяжкое телесное повреждение государственного или общественного деятеля или представителя власти. Думается, что так было правильно, поскольку разница между убийством и тяжким вредом здоровью огромна, даже притом, что иногда причинение подобного вреда полностью исключает какую-либо работу государственного или общественного деятеля. Учитывая указанную разницу, ее и отразили в санкциях за соответствующие деяния. Причинение тяжкого вреда здоровью государственного или общественного деятеля, особенно такого, который полностью лишает его работоспособности, способности решать привычные государственные и общественные задачи, тоже представляет большую опасность для общества. Поэтому представляется целесообразным установить уголовную ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью государственного или общественного деятеля в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности или мести за такую деятельность.

   В диспозиции ст.277 УК РФ указаны цели такого преступления — прекращение государственной или иной политической деятельности потерпевшего либо месть за такую деятельность. Этот признак носит обязательный характер. Следовательно, если происходит посягательство на жизнь видного общественного деятеля не за его политическую деятельность или не из мести, данное посягательство нельзя будет квалифицировать в качестве

террористического акта. Указание в законе на «иную  политическую деятельность» всякий раз потребует точного установления того, была ли она политической или нет.

   Это преступление может быть совершено только с прямым умыслом — либо осознает, что его деяние направлено на лишение жизни государственного или общественного деятеля, предвидит наступление таких последствий и желает их.

   Как государственную, так и общественную деятельность преступник желает прекратить в силу ее политической направленности, содержания, общественно-политической значимости. В иных случаях он стремится пресечь ее, чтобы самому получить какие-то выгоды, в первую очередь политические. В других случаях ему удается отомстить такому деятелю, а чаще они совмещаются — осуществляется месть и в то же время пресекается общественно-политическая или государственная деятельность. Если расправа с потерпевшим осуществляется из-за национальной, расовой или религиозной вражды или ненависти, либо кровной мести, из-за корысти, ревности, бытовой мести и т.д., ответственность наступает по соответствующим статьям, регламентирующим ответственность за преступления против личности. Посягательство на членов семьи или близких государственных и общественных деятелей, уничтожение или повреждение их имущества не образуют состава преступления, предусмотренного ст.277 УК РФ. Такие деяния должны квалифицироваться самостоятельно.