Влияние английской просветительской журналистики на российскую сатирическую печать 18в

   Пожалуй, наибольшим успехом в «Зрителе»  пользовались очерки, посвященные сэру Роджеру де Коверли и его друзьям, при этом оба автора затрагивали самые разные темы: литературную критику, общественные нравы, религию, мораль и даже моду.

   Как и в «Болтуне», стержнем номеров  являлись проблемные эссе, посвященные  нравам в свете и за его пределами, торговле и бирже, образованию и досугу, женскому и церковному вопросам…. Авторы представили здесь целую галерею образов-масок: помещик, торговец, судейский, военный, священник, светский щёголь и т.д.

   От  лица любой из масок они могли  высказываться о волновавших  их вопросах общественной жизни, заявляя при этом о своём политическом нейтралитете. Принципиальным было не высказывать "пристрастия ни к одной из партий", находясь в "равном удалении" от соперничающих станов.

   Примечательна поставленная журналистами цель: "бороться со злом, а не отдельными лицами и бичевать порок, не задевая людей". Этой гуманной установке подчинена и сатирическая типизация: Зритель, персонаж-медиатор, обещал никогда не описывать "дурного человека, который не был бы похож по меньшей мере на тысячу ему подобных".

   Интересен и сам способ ведения критики, избранный журналом. Критика должна была увещевать мягко и ненавязчиво, убеждать, а не карать. "Разумными  и достойными занятиями" Зритель  желал "усмирять враждующие партии, смягчать завистливого, охладить гневного, избавить кого-либо от закоренелого предрассудка", заботясь одновременно о том, чтобы "назидание было приятным, а развлечение – полезным". Поэтому-то журнал предлагал себя шутливо как уместную добавку к "утреннему чаю", как "неотъемлемую часть чаепития".

   Другой  чертой идеологии журнала как  издания именно новой эпохи, эпохи  Просвещения, стало обращение к  тому аспекту человеческой жизни, который  доселе к области высокой словесности  никак не мог быть приближен. Это  – торгово-коммерческие отношения. Обретение благосостояния, личное обогащение особенно приветствовалось, даже поэтизировалось, если было связано с принесением пользы другим.

   В частности, подчёркивалось, что торговля интенсифицирует процессы коммуникации в обществе. Здесь в ход шёл  традиционный для просветителя "естественный" аргумент, что "сама природа положила законом жизни зависеть друг от друга", когда "уроженцы разных мест связаны общими интересами". Поэтому, "нет в обществе более полезных людей, чем торговцы", полагал Зритель, поскольку они "связывают человечество взаимным обменом благ, распределяют дары природы, дают работу бедным, силу – богатым".

   Поэтизация  буржуазных торгово-коммерческих отношений  станет более привычной именно с  подачи Аддисона и Стила, и даже за пределами Англии. Это видно, например, в журналистике Бенджамина Франклина, находившегося под их непосредственным влиянием. Другой же английский писатель, современник Аддисона и Стила, Даниель Дефо, несколько позже в своих романах выведет целую плеяду героев, для которых обретение денег и прочих материальных благ станет постоянным источником удовольствия. Однако искренние восторги Молль Фленферс, благодарившей Бога за увеличивающийся стараниями любовников капитал, а также дебетно-кредитные расчёты достижений и грехов Робинзона с Всевышним, несомненно, предвосхищены аддисоновским бизнесменом Эндрю Фрипортом, сводившим баланс "в виде счёта между небесами и душою".

   Несомненно, эссеистика Аддисона и Стила, полюбившаяся отечественному читателю уже в XVIII веке, будучи воспринята сегодня, даёт возможность по-иному взглянуть на некоторые явления современного капиталистического общества. Не заслоняя серьёзности последних, она позволит оценить их не только в строго социально-критическом аспекте, но и с долей юмора, идущей от "естественного" здравого смысла.

   Аддисон сочинил для «Зрителя» 274 очерка, которые подписывал одной из четырех  букв C.L.I.O., составлявших имя музы истории. 18 июня 1714 он возобновил выпуск «Зрителя»  уже без участия Стила, журнал выходил дважды в неделю до 20 декабря, однако прежним успехом не пользовался «Зритель» существовал 2 года, за которые вышло 555 номеров. Решают основать третье издание – «Опекун». Существовал около года, но потом авторы разошлись. Пишут памфлеты друг против друга: «Старый виг» и «Плебеи».

   Журналы неоднократно переиздавались в виде книг. Переведены на многие языки, а модель, предложенная авторами, была использована многими издателями.

   С 18 века начинается развитие российской печати – факт огромного общенационального значения. Возникает устойчивая традиция, когда передовые писатели выступают одновременно в качестве литераторов и журналистов (начиная с Сумарокова и Ломоносова).

   В России внезапным ростом числа журналов с ярко выраженной сатирической направленностью  отмечен конец 1760-х годов. Сатирические журналы явились итогом целого десятилетия интенсивного развития русской сатиры, особенно басни. Обращены к задачам практической морали. Воспитание – это познание жизни, умение понимать людей.⁸

   Примечательной  особенностью возникновения этой массовой сатирической журналистики явилось то, что инициатива в пробуждении интереса к периодическим изданиям подобного типа исходила от высшей власти в лице императрицы Екатерины II. В январе 1769 г. она организует выпуск еженедельных листов под названием «Всякая всячина», разрешив одновременно издавать подобные журналы всем желающим.

   Это был один из типичных политических жестов Екатерины II, к каким она не раз прибегала на протяжении своего царствования. Благодаря исторической ситуации, сложившейся в России во 2-й половине XVIII в., она стала той страной, где одна из излюбленных политических доктрин раннего европейского Просвещения — доктрина просвещенной монархии — подверглась своеобразной жизненной проверке. Для оказавшейся в результате дворцового переворота 28 июня 1762 г. на русском престоле Екатерины важно было утвердить в глазах общественного мнения неоспоримость своих моральных прав руководить страной. Тонко уловив складывавшуюся в Европе политическую конъюнктуру, Екатерина II сделала ставку на либерализацию монархической системы власти. Одна за другой ею предпринимаются акции, долженствующие убедить окружающих в просвещенном характере ее правления. На какой-то момент она даже пытается представить себя ученицей французских просветителей, с некоторыми из которых (в частности, с Вольтером) она вела многолетнюю переписку. К числу просветительских проектов императрицы следует отнести широко разрекламированный созыв ею законодательной Комиссии по составлению нового Уложения в 1767 г. Для работы Комиссии ею был написан знаменитый «Наказ», составленный на основе идей Ш.Монтескье и Ч.Беккариа. Этот документ, рассчитанный прежде всего на европейское общественное мнение, произвел сильное впечатление на умы. Однако в условиях самой России идеи «Наказа» практически применены не были. В ходе рабочих заседаний Комиссии обнаружились неразрешимые противоречия, разделявшие интересы разных сословий, чьи депутаты были представлены в ее комитетах. Споры возникали по всем принципиальным вопросам тогдашней внутренней политики страны, упорядочению которой и была призвана служить законодательная инициатива императрицы. Ей очень скоро пришлось убедиться в невозможности гармонизировать свои прекраснодушные планы с реальными интересами различных слоев населения России, и под предлогом начавшейся осенью 1768 г. войны с Турцией работа Комиссии была свернута и больше не возобновлялась.

   Изданием  журнала «Всякая всячина» Екатерина  попыталась сгладить неудачу своей  политики.

   Прежде  всего ей было важно сохранить  идеологический контроль над умами  подданных. При помощи журнала, в котором легкая, ни к чему не обязывающая сатира перемежалась с назидательными поучениями, манипулируя мнениями многочисленных корреспондентов журнала, зачастую мнимых, Екатерина II рассчитывала руководить общественным мнением страны, предлагая читателям свое видение общеполитической обстановки в государстве, навязывая выгодное ей понимание стоявших перед правительством проблем и путей их решения. При этом соотечественники приглашались к сотрудничеству в деле исправления общих недостатков. Так, уже во втором листке «Всякой всячины» всем желающим предлагалось присылать свои материалы — «как стихи, так и прозу» — для публикации в журнале. «Мы же обещаем вносить в наши листы все то, что нас не введет в тяжбу со благочинием, лишь бы оно чуть сносно написано было», — заверяли издатели журнала. А еще раньше, в первом листке, разрешалось издавать журналы частным порядком. Этот первый листок «Всякой всячины» рассылался в Петербурге 2 января 1769 г. бесплатно и анонимно.

   Желание Екатерины показать свою «прогрессивность» и этим снискать поддержку «либеральной» части дворянства было продиктовано не только соображениями личной заинтересованности как незаконной монархини,  узурпировавшей власть и стремящейся ее сохранить. Это были, прежде всего, поиски путей укрепления дворянского общества, испытывающего растущее недовольство крепостного крестьянства.⁹

   Поначалу  ничто не предвещало грозы. «Всякая  всячина» постепенно приучала читателей  к нравоучительно-развлекательному тону своих еженедельных листков. Стараясь быть ненавязчивой в намеках, Екатерина II в иносказательной форме предпринимает попытки разъяснить читателям журнала некоторые аспекты своей внутренней политики. Так, в №62 ею была помещена аллегорическая «Сказка о мужичке», в которой императрица искусно снимала с себя ответственность за провал работы Комиссии по составлению нового Уложения. В ней рассказывалось о мужичке, которому стал тесен старый кафтан, и о добром приказчике, решившем сшить мужичку новый. Созвав портных, приказчик велел дворецкому дать им новое сукно и даже сделал раскрой. Но нерадивые портные и капризные мальчики, пришедшие со стороны, помешали сшить кафтан, и мужичок остался мерзнуть на улице. Смысл этой «сказочки» раскрыл П. Н. Берков: «Мужичок — русский народ; кафтан — новое Уложение; дворецкий — приказчик Екатерины II; портные — Комиссия депутатов; четыре грамотных мальчика — представители Лифляндии, Эстляндии, Украины и Смоленской области, требовавшие сохранить им старинное местное самоуправление».

   Однако  основное место в екатерининском издании занимала отвлеченная бытовая сатира. В других номерах печатались статьи, косвенно направленные против распространения среди придворных таких страстей, как властолюбие и корысть, против досаждавших императрице многочисленных любителей всяких утопических проектов. Все это было облечено в форму дружеских наставлений, якобы предназначавшихся строптивым домашним или непослушным детям.

   Суеверие  и страсть к слухам, скупость, зависть и невоспитанность, самодурство  и бесполезное модничанье, склонность к дурным привычкам и нетерпимость к окружающим — таковы основные объекты сатиры на страницах «Всякой всячины». Нередко журнал откликался на материалы, появлявшиеся в других изданиях, «Всякая всячина» брала на себя роль «бабушки», видя в остальных периодических изданиях своих «внучат»: она журит одних, подбадривает других, советует третьим.

   Первые  номера «Всякой всячины» пользовались несомненной популярностью у  читателей ввиду новизны подобного  рода изданий. Их тираж составлял  около 1,5 тыс. экземпляров, и так продолжалось на протяжении трех месяцев. Позднее тираж несколько снизился, и выходивший уже в 1770 г. «Барышек всякой всячины» (как продолжение журнала) печатался в количестве 500 экземпляров. Екатерине II на первых порах удалось сплотить вокруг своего журнала довольно большую группу заинтересованных помощников. Функции редактора и соавтора императрицы выполнял Г.В. Козицкий, бывший до этого преподавателем Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. В числе писателей — добровольных корреспондентов «Всякой всячины» мы видим И.П. Елагина, В.И. Лукина, А.П. Сумарокова, А.О. Аблесимова, А.В. Храповицкого, графа А.П. Шувалова и др. Есть серьезные основания предполагать, что свои материалы в журнал посылали Д.И. Фонвизин, князь М.М. Щербатов и даже Н.И. Новиков. Правда, ввиду анонимности помещавшихся в журнале материалов установление всего круга лиц, принимавших участие во «Всякой всячине», затруднительно.

   Первые  несколько месяцев своего существования  «Всякая всячина» доминировала в  этом внезапно образовавшемся поле сатирической журналистики. Но скоро, особенно с момента появления таких журналов, как «Трутень» и «Адская почта», события начали выходить из-под контроля императрицы и гегемонии «Всякой всячины» наступил конец. Шутливой снисходительности домашней сатиры и насаждавшейся журналом императрицы развлекательной болтовне была противопоставлена по-настоящему боевая, талантливая и необычайно богатая по форме сатира, представленная в журналах Н.И. Новикова и Ф.А. Эмина. Влияние на формирование их просветительских взглядов оказала работа в комиссии по составлению уложения.