Внешнеполитические отношения СССР и Китая в 20-30 гг. XX в.

1. СССР должен заявить об аннулировании не только царских договоров, упоминавшихся в проекте, но и договоров, заключенных после Октябрьской революции Советской Россией с другими странами, касающихся Китая (подразумевался договор РСФСР с Монголией 1921 г.);
2. уточнить в соглашении формулировку о выводе советских войск из Монголии;
3. отложить рассмотрение вопроса об имуществе русской духовной миссии в Китае до советско-китайской конференции.

     Соглашаясь дополнительно уточнить формулировки по вопросам, затронутым во втором и третьем пунктах, советская делегация решительно отклонила китайские требования об аннулировании послеоктябрьских договоров Советской России, поскольку они, в том числе и советско-монгольский договор 1921 г., не касались Китая [6, с. 58].

     Однако западные державы не оставляли намерения любыми средствами воспрепятствовать нормализации советско-китайских отношений. 3 мая Дж. Г. Шурмэн направил Гу Вэй-цзюню посвященную проблеме КВЖД ноту, в которой со ссылкой на решения Вашингтонской конференции говорилось, что правительство США «не может одобрить какое-либо изменение status quo, по чьей бы инициативе оно не предпринималось, до тех пор, пока права всех кредиторов и остальных сторон не будут соответствующим образом защищены» [6, с. 58-59]. Американцы предъявили КВЖД свои финансовые претензии на сумму от 6 до 8 млн. долл. Эта задолженность возникла якобы в результате их участия в реорганизации КВЖД во время американской интервенции в Сибири в 1918 г. [1, с. 268].

     Советское правительство оценило данную ноту как вмешательство США в русско-китайские переговоры. Л. М. Карахан 15 мая в заявлении для печати разъяснил беспочвенность американских, так же как и французских, претензий к КВЖД. «Вопрос о Восточно-Китайской железной дороге исключительно касается только СССР и Китая, — пояснил он, — и если другие державы вмешиваются в это дело, то лишь с единственной целью помешать нашему сближению с Китаем» [6, с. 59].

     Новое выступление США вызвало дополнительную заминку в переговорах. Однако 21 мая они были продолжены и проводились в закрытом порядке. На этот раз дело продвигалось успешно, и 29 мая проекты советско-китайских соглашений и других документов были окончательно согласованы и подготовлены для подписания.

     31 мая 1924 г. Л. М. Караханом и Гу Вэй-цзюнем было подписано «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой», состоявшее из 15 статей [6, с. 59]. В этом документе определялось общее направление советско-китайских отношений, основывающихся на принципах полного равенства и уважения государственного суверенитета, была зафиксирована договоренность по ряду важнейших вопросов и установлен круг проблем, подлежащих рассмотрению на советско-китайской конференции, которая должна была состояться в течение одного месяца после подписания соглашения.

     Одновременно в развитие ст. IX указанного документа было подписано соглашение о временном управлении КВЖД, а также 9 деклараций, уточнявших или пояснявших отдельные моменты.

     Подписание этого комплекса документов (что подтверждалось из ст. I основного соглашения [6, с. 59]) знаменовало немедленное восстановление нормальных дипломатических отношений между СССР и Китаем.

     Оба правительства договорились о немедленном  восстановлении нормальных дипломатических  и консульских отношений. Статья III Соглашения содержала согласие обоих правительств аннулировать на предстоящей конференции «все конвенции, договоры, соглашения, протоколы, контракты и т. д., заключенные между правительством Китая и царским правительством». Статьей IV Советский Союз подтверждал прежние заявления: «в соответствии с его политикой и с декларациями 1919 и 1920 гг. объявляет не имеющим силы все договоры, затрагивающие права и интересы Китая, заключенные царским правительством с третьей стороной» [17]. Китайское правительство в специальной декларации по этому вопросу аннулировало все договоры и соглашения с царским правительством или с третьей стороной [17].

     Советское правительство отказалось от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции (ст. XII), специальных прав и привилегий концессий, приобретенных царским правительством в Китае (ст. X). Китайская сторона, в свою очередь, обязалась не передавать этих специальных прав и привилегий третьей державе или какой-либо иной организации [6, с. 60]. Специальной декларацией было установлено, что граждане СССР будут всецело подчиняться китайской юрисдикции, а правовые аспекты положения советских граждан должны были быть урегулированы на предстоящей конференции [17]. В Соглашении был официально закреплен отказ СССР от русской доли боксерской контрибуции (ст. XI) и объявлено о направлении этих денег «исключительно и полностью на создание фонда улучшения просвещения китайского народа» [6, с. 60].

     Москва  и Пекин договорились о взаимной передаче друг другу всего движимого  и недвижимого имущества, принадлежавшего царскому правительству и Китаю [17], об урегулировании на предстоящей конференции вопросов национальных границ (ст. VII), судоходства (ст. VIII), торгового договора и таможенного тарифа (ст. XIII). Китайское правительство признало право собственности СССР в отношении сооружений и земельных участков Русской православной миссии, находящихся в Пекине и Поташу, и обязалось принять меры к передаче их советской стороне [17].

     Советская сторона на переговорах и при  подписании соглашений пошла на ряд явных уступок Пекину: признание суверенитета Китая во Внешней Монголии и вывод советских войск с ее территории (несмотря на соседство враждебных вооруженных белых формирований); отказ от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции (в какой-то степени поощрив этим произвол китайских властей в отношении советских граждан во второй половине 1920-х гг.); отказ от всех договоров и соглашений царского правительства, не дожидаясь намеченной статьей II Соглашения конференции и т. д. Недаром после подписания этих документов одна из газет Северного Китая отмечала, что «китайско-советское соглашение превосходит по своим выгодам самые смелые мечты Китая» [17]. Во многом эти уступки объяснялись провозглашенными сразу после Октябрьской революции общими принципами внешней политики СССР и заинтересованностью в дружественных отношениях с Китайской Республикой. Однако не менее важной причиной явилось желание советского руководства максимально выгодным образом решить вопрос о КВЖД, который занимал на переговорах и в принятых документах центральное место.

     Несмотря  на провозглашенный принцип отказа от царских договоров и концессий, советское правительство не собиралось терять КВЖД. Вопросу КВЖД были посвящены статья IX Соглашения и специальное советско-китайское «Соглашение о временном управлении Китайско-Восточной железной дорогой» (31 мая 1924 г.) [8, с. 303-304].

     Прежде  всего, обе стороны заявили, что КВЖД является чисто коммерческим предприятием. Все вопросы, за исключением деловых операций, затрагивающие права центрального правительства и местных властей Китайской республики (гражданское управление, полиция, военная администрация, суд и т. д.), находятся в ведении местной администрации. В этом - коренное различие с принципами 1896 г.

     Далее советская сторона обязалась  взять на себя ответственность за все претензии держателей акций  и облигаций и кредиторов КВЖД, возникшие до февральской революции 1917 г. (ст. IX, п.4). Правительство СССР согласилось на выкуп китайской  стороной КВЖД и всего принадлежащего дороге имущества, с тем, чтобы условия выкупа и порядок передачи были обговорены на предстоящей конференции (ст. IX, п.2.3). Показателен пункт 5-й статьи IX: об определении будущего КВЖД только Советским Союзом и Китайской Республикой - без участия третьей стороны или сторон [6, с. 60-61]. Таким образом, была поставлена правовая преграда всем могущим возникнуть попыткам очередной "интернационализации" дороги.

     Стороны договорились подписать Соглашение по КВЖД - до решения вопроса о  выкупе дороги китайской стороной (ст. IX, п.6), которое состояло из 11 статей и регламентировало административную сторону деятельности дороги: функции  Правления и Управления КВЖД, назначение служащих и   т. д.

     Согласно  статье I Соглашения по КВЖД председателем  Правления мог быть только китайский  подданный, а управляющим (на самом  деле концентрирующим всю власть на дороге) - гражданин СССР. Назначение служащих должно было производиться на основе равного представительства граждан СССР и Китая. Статья IX Соглашения по КВЖД объявляла действующим устав Общества КВЖД от 4 декабря 1896 г., но не более, чем на 6 месяцев - пока Правление не пересмотрит данный устав в соответствии с настоящим Соглашением [17].

     На  переговорах и в документах не могли быть обойдены такие острые вопросы, как правовое положение  многочисленных бывших российских граждан  в Маньчжурии. Статья VI Соглашения гласила, что «правительства обеих Договаривающихся сторон взаимно ручаются не допускать в пределах своих территорий... существования или деятельности каких-либо организаций или групп, задачей которых является борьба при посредстве насильственных действий против правительств какой-либо из Договаривающихся сторон» [17]. Эта статья была направлена исключительно против белоэмигрантов, поскольку трудно представить себе существование в 1924 г. в Советском Союзе какой-либо китайской организации, ведшей борьбу против пекинского или советского правительства. Таким образом советская сторона рассчитывала иметь правовые основания для требований к китайской стороне о прекращении деятельности белоэмигрантских политических и военных организаций в Маньчжурии.

     В развитие этого положения в ноте Веллингтона Ку Л.М. Карахану от 31мая 1924 г. пекинское правительство брало на себя инициативу «в видах интересов мирных отношений между Китайской Республикой и Союзом ССР, прекратить службу тех бывших подданных Российской империи, ныне состоящих в китайской армии и полиции, которые персонально и по своим действиям составляют угрозу безопасности СССР» [17].

     Советское правительство понимало, что КВЖД не сможет функционировать должным  образом, если безусловно будет выполняться  статья V о временном управлении КВЖД - о равном представительстве  граждан СССР и Китайской Республики на дороге, так как это будет означать изгнание большинства профессиональных кадров дороги, бывших российских граждан. Поэтому Карахан и Веллингтон Ку подписали еще одну декларацию, в которой заявлялось о том, что «настоящие служащие русской национальности» не должны увольняться в отставку только для соблюдения данного принципа (ст. V) [17].

     В развитие соглашений 31 мая советское  правительство выступило с инициативой  установить дипломатические отношения на уровне посольств , что способствовало повышению международного авторитета Китая. Полномочный представитель СССР Л.М. Карахан по протоколу становился в таком случае главой дипломатического корпуса в Пекине - дуайеном. Предложение было встречено в дипкорпусе в Пекине с явным неудовольствием, поскольку Советский Союз в случае согласия Пекина становился первым государством, признавшим Китай в качестве державы высокого ранга. Западные страны возражали и против старшинства советского посла в дипкорпусе. После ожесточенных столкновений по этому вопросу заинтересованных сторон китайское правительство известило Карахана 14 июля 1924 г. о согласии принять в Пекине на взаимной основе посла СССР [12, с. 132].

     Опубликование соглашений и деклараций 31 мая 1924 г. в печати вызвало большой международный  резонанс. Зарубежные представители в Пекине и Русско-Азиатский банк заявили протесты МИД Китая по поводу соглашения по КВЖД без предварительного обсуждения с ними вопроса о дороге. Более того, управляющий банком Рендр с представителем французского правительства собирался в Москву для урегулирования ситуации, так как в случае полного соблюдения соглашений 1924 г. Русско-Азиатский банк вынужден был бы ликвидироваться. Французский генеральный консул в Ханькоу заявил, что, несмотря на заключение соглашений, никаких изменений в судьбе бывших русских концессий в Ханькоу без согласия французского правительства быть не может [17].

     Для того, чтобы претворить в жизнь  решения 31 мая 1924 г., понадобилось заключить  еще одно советско-китайское соглашение.

     В июле 1924 г. Чжан Цзолинь заявил об отказе признать соглашение по КВЖД на том основании, что дорога находится на «автономной» территории, не контролируемой пекинским правительством. Л.М. Карахан предложил китайскому министру иностранных дел Веллингтону Ку два варианта выхода из ситуации: 1) заставить Чжан Цзолиня признать соглашение о КВЖД; 2) Советский Союз сам договорится с ним путем прямых переговоров. Китайский министр пошел по первому пути, даже отправил делегатов в Мукден. Но пекинское правительство, не располагавшее реальной властью во многих районах страны, не смогло изменить позицию Чжан Цзолиня [6,        с. 63].

     Одновременно  с этим США предприняли попытку  вмешаться в дела КВЖД. В начале сентября 1924 г. группа американских офицеров прибыла в Харбин и проехала по КВЖД, собирая данные о пропускной способности дороги в случае перевозки по ней войск. В поездке их сопровождали все высшие должностные лица Управления КВЖД (российские эмигранты). Л.М. Карахан, высказываясь по этому поводу в Пекине 5 октября 1924 г., заявил: «С международной точки зрения вопрос обстоит очень остро. Слабость китайского правительства не давала никакой гарантии предотвращения попыток иностранного вмешательства в этот вопрос» [17]. Советское правительство опасалось, как бы под предлогом охраны мира и порядка западные державы не попытались опять попробовать установить свой контроль над КВЖД. Более того, Карахан утверждал, что «белогвардейцы вели переговоры с некоторыми державами о восстановлении иностранного контроля, который существовал на этой дороге в 1919 г. во время интервенции» [17].