Шпаргалка по "Истории"

В период похода 1867 г. активное участие  в патриотическом движении в Риме принимала русская писательница А. Н. Толиверова. Она всячески помогала римским гарибальдийцам, а после окончания похода посвятила себя уходу за ранеными. Позже Толиверова стала близким другом Гарибальди.

Несмотря на поражение демократических сил в 1867 г. и разгром гарибальдийцев при Ментане, патриотическое движение за освобождение Рима не прекратилось. Оставление Наполеоном III после Ментаны французского гарнизона в Риме, а затем созыв папой Вселенского собора в 1869—1870 гг. под охраной французских войск явились вызовом католической реакции итальянским патриотам и привели к обострению освободительной борьбы. Летом 1870 г. в Риме происходили народные волнения, переходившие в открытые революционные выступления. Во многих городах Италии народные массы все решительнее требовали освободить древнюю столицу от тирании папства и объявить Рим столицей Итальянского государства. То же самое требовала группа депутатов «левой», отдавая дань общественному мнению. Правительство Италии вело бесконечные переговоры с ПиемIX и Наполеоном III об «уступке» Рима. В это время (19 июля 1870 г.) началась франко-прусская война. Наполеону III пришлось отозвать французский гарнизон из Папского государства. Уход французских войск облегчил продвижение к Риму повстанческого отряда волонтеров. Поражение французской армии при Седане 2 сентября 1870 г. окончательно лишило папу поддержки Франции. Теперь и Виктор Эммануил послал свою армию в Рим. 20 сентября итальянские добровольцы и войска Виктора Эммануила вступили в Рим, не встретив почти никакого сопротивления. Светская власть папы была свергнута, а территория Папского государства, после плебисцита 2 октября, присоединена к Итальянскому королевству.

В 1871 г. столица Италии была перенесена в Рим. Создание итальянского национального  государства завершилось.

Но это не была та Италия, за которую много десятилетий боролись Мадзини и Гарибальди, все итальянские патриоты. Итальянская буржуазная революция осталась незавершенной. Италия стала конституционной монархией, закрепившей блок обуржуазившихся помещиков с крупной буржуазией. После объединения в стране сохранились феодальные пережитки, крупные помещичьи латифундии и бесправие народа. В объединенной Италии из 27-миллионно¬го населения правом голоса пользовались немногим более полумил¬лиона человек. Реакционные черты итальянского государства явились тормозом в экономическом развитии страны, они препят¬ствовали и политическому прогрессу и переходу к демократии.

Однако создание единого итальянского государства имело боль¬шое значение для продвижения итальянского народа по пути про¬гресса. Был создан национальный рынок, что стимулировало раз¬витие капитализма. Утверждение капиталистических отношений и более быстрое экономическое развитие привели также к оформле¬нию пролетариата в «класс для себя» и способствовали возникно¬вению самостоятельного рабочего движения.

23. Политико-правовые идеи и теории коллективистов и коммунистов первой половины XIX в.

Начало развитию социалистической мысли этого периода положили Шарль Фурье (1772–1837 гг.), Клод Анри де Сен-Симон (1760–1825 гг.) и Роберт Оуэн (1771–1858 гг.), основные труды которых были изданы в 20–30-е гг. XIX в. Тогда же (1828 г.) Буонаротти опубликовал книгу “Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабёфа”. В 1841 г. был переиздан “Кодекс природы” Морелли. Исторически сложившимся центром разработки и обсуждения коллективистских (социалистических) и коммунистических теорий в 20–40-е гг. стал Париж. Здесь создавались полулегальные или тайные общества, издавались газеты, журналы и книги коммунистического направления, проводились собрания сторонников социализма и коммунизма. Республиканское движение, сильное во Франции со времен Великой революции, все более приобретало социальную окраску, усваивая ряд коллективистских идей. Идея политической революции все чаще соединялась с идеей революции социальной, политико-правовые проблемы все теснее увязывались с проблемами собственности, имущественных гарантий прав и свобод, с обостряющимся вопросом о противоречиях труда и капитала. В начале 40-х гг. в журнале республиканского направления “Братство” утверждалось, что народный суверенитет должен найти свое выражение не только в конституции, но и в экономических отношениях.

Все социалисты порицали развивающийся  капитализм и резко критиковали  свойственные ему пороки. Капитализму  противопоставлялись проекты идеального строя. Разное представление об идеалах  и способах их достижения породило ряд школ и кружков. Кроме фурьеристов, сен-симонистов, оуэнистов, бабувистов существовало множество других направлений, сочетавших идеи разных школ либо разрабатывавших оригинальные доктрины.

Социалистические теории XIX в. содержали  новые идеи, отличавшие их от предшествующих доктрин.

Большинство социалистов придавало  большое значение промышленному  перевороту. Оуэн подчеркивал, что внедрение  машин в производство создало  в Англии (и во всем мире) совершенно новое общество и подготовило  условия перехода к строю коммун (ассоциаций). С помощью крупного производства, писал Фурье, человечество могло бы миновать самые злосчастные  периоды своей истории, скоро  перейдя к высшим этапам развития. Вся теория Сен-Симона и сен-симонистов основана на идее развития экономики, становления нового “промышленного общества”. Паровые машины, утверждал Пеккёр (сен-симонист, потом фурьерист), создают условия для перехода к новой индустриальной организации, открывают “эру ассоциации”. Поскольку машины обеспечивают изобилие, “рост промышленности, – писал Кабе, – делает возможным коммунизм теперь более, чем когда-либо...”

Признание влияния машинного производства на общество и его благосостояние не избавило ряд коммунистических концепций  от уравнительных тенденций (например, одинаковые дома, мебель, форма одежды в Икарии Кабе), но практически исключило воспроизведение идей патриархального аскетического коммунизма XVIII в. (Дешан, Марешаль, Мелье).

Стремление создать социальную науку, подобную физике, было свойственно  Сен-Симону и его ученикам; изучению закономерности истории большое  значение придавал Фурье, разработавший  оригинальную концепцию общественного  развития; свою систему Оуэн оценивал как важное научное открытие, основанное на изучении современного общества и  его предыстории. Поиск научной теории социализма и коммунизма резко повысил интерес социалистов 20–40-х гг. к истории, к определению этапов развития общества и закономерностей перехода от одного этапа к другому, к политической экономии (изменение форм собственности, технико-экономических условий производства и т.п.). Прудон утверждал, что социализм становится научным только тогда, когда опирается на выводы политэкономии (все остальные виды социализма он считал утопическими). Стремление научно осмыслить промышленный переворот, разработать “новую теорию социальной и политической экономии”, основанную на понятии причинно обусловленной закономерности (Пеккёр), в каждой из влиятельных школ вело к неодинаковым теоретическим результатам (по-разному определялись факторы прогресса или регресса, а также содержание самой истории и ее этапов и др.), но общим выводом оставалось признание неизбежности общества, свободного от эксплуатации человека человеком, основанного на всеобщем труде, гарантированных правах и свободах, материальном достатке и высокой духовной культуре.

В то же время было немало сторонников  социализма, видевших в нем осуществление  не “науки”, а заповедей Христа или предписаний общечеловеческой морали либо здравого смысла. Высказывались  также опасения в отношении доктринерского подхода к социализму.

Все социалисты XIX в. подчеркивали деление  общества на классы, их противоречия и  борьбу. Содержание предыдущей истории  человечества обычно определялось ими  как история эксплуатации человека человеком, угнетения и сопротивления, борьбы между антагонизмом и ассоциацией. Уже для республиканской прессы 30– 40-х гг. были характерны противопоставления: “аристократия богатства – народ”, “буржуазия – трудящиеся”. В “Журнале.народа” в 1841 г. говорилось: “Общество разделено на два лагеря: на одной стороне хозяева, на другой – рабочие”.

Социалисты отчетливо видели экономические  основы классового деления общества и эксплуатации пролетариата буржуазией. “Именно захват орудий труда, –  писал в 1834 г. бабувист О. Бланки, – а не тот или иной политический строй, превращает массы в рабов”. В том же духе высказывался бывший сен-симонист Леру (1833 г.): “В настоящее время борьба пролетариев против буржуазии есть борьба тех, кто не обладает орудиями труда, против тех, кто ими обладает”. Борьбу классов одобряли далеко не все социалисты, но всем были ясны ее причины. “Капитал и труд, – писал фурьерист Консидеран, – находятся в состоянии явной войны”.

Поскольку общество без классов, эксплуатации и угнетения, отмечали социалисты, отвечает прежде всего интересам пролетариата, некоторые из них призывали обращаться с пропагандой коммунизма только к рабочему классу (Дезами), утверждали: “Все рабочие должны стать коммунистами” (Кабе). Не редки были призывы к соединению пролетариев для борьбы за свое освобождение: “Объединяйтесь, в единении сила!” (Тристан).

В то же время многие социалисты обращались к имущим и правящим классам, убеждая  их в преимуществах бесклассового  общества. Борьба классов нередко  порицалась; особенно осуждались насильственные действия, не способные создать идеальный  общественный строй.

Представления социалистов первой половины XIX в. о современном и  будущем государстве, а также  о его роли в переходе к идеальному обществу были очень разнообразны.

Уделяя главное внимание социальным проблемам, значительная часть теоретиков социализма относилась отрицательно или безразлично к политике, государству и праву.

Так, Оуэн был принципиальным противником  государственных реформ. Его обращения  к королеве и к парламенту Англии с проектами коммунистического  преобразования страны были продиктованы скорее стремлением сделать эти  проекты достоянием гласности, чем  надеждой на их осуществление государственной  властью Англии. Аналогичными мотивами предопределялись и многие обращения  Фурье и других социалистов к  видным государственным деятелям и  политикам.

Некоторые социалисты рассчитывали на помощь современного им государства  в проведении социальных реформ. При  этом, однако, предполагалось, что в  системе представительных учреждений, окружающих монарха, будут созданы  полновластные палаты промышленников и ученых. Такая “промышленная  монархия” способна обеспечить переход  к промышленной системе, в которой  место управления людьми займет система  управления вещами.

Более распространены были среди социалистов  надежды на помощь демократически преобразованного государства. Социалистическая мысль 30–40-х гг. испытала сильное влияние  чартизма – широкого движения рабочего-класса Англии за всеобщее избирательное право (для мужчин). Чартисты (до 1851 г., когда  движение пошло на убыль) не были сторонниками социализма, но были убеждены, что рабочий  класс Англии, завоевав всеобщее избирательное  право, станет хозяином в стране. “Политическая  власть – наше средство, социальное благоденствие – наша цель”, –  говорили чартисты. “Передайте политическую власть в руки народа – и зло, которое давит нас теперь, никогда  не смогло бы существовать”. Среди  чартис-тов была крылатой фраза одного из агитаторов: “Вопрос о всеобщем избирательном праве есть в конечном счете вопрос ножа и вилки, вопрос о хлебе и сыре”.

Идею всеобщего избирательного права поддерживал очень популярный до 1848 г. французский социалист Луи  Блан (1811–1882 гг.), книга которого “Организация труда” (1840 г.) Блан полагал, что демократическое (основанное на всеобщем избирательном  праве) государство станет “банкиром  бедных”. При помощи правительственного кредита рабочие организуют производственные ассоциации в промышленности и в  сельском хозяйстве, осуществив тем  самым право на труд и ликвидировав эксплуатацию пролетариата (“последнюю форму рабства”). На первое время  правительство поможет рабочим  мастерским и ассоциациям наладить организацию труда; затем они  будут действовать на началах  самоуправления. “Мы делаем государство  не директором мастерских, а их законодателем”. Грубая политическая оплошность, сотрудничество с буржуазным правительством в 1848 г. глубоко скомпрометировали Блана; однако его идеи долго воспроизводились в социалистической литературе.

Почти одновременно с книгой Блана  Этьен Кабе (1788–1856 гг.) издал знаменитый в свое время социально-философский роман “Путешествие в Икарию” (1840 г.).

Необходимым предварительным условием- осуществления коммунизма Кабе считал развитие демократии, расчищающей дорогу для равенства. Важное значение он придавал установлению всеобщего избирательного права как предпосылке всех других реформ, особенно социальной. Кабе считал возможной и необходимой диктатуру временного правительства, если оно одобрено народом и действительно опирается на народ. Среди мер, призванных подготовить переход к коммунизму, Кабе называл отмену наследования по боковой линии, отмену права завещания, выкуп государством частных имуществ, прогрессивный налог, организацию при поддержке правительства рабочих ассоциаций, коммун, больших национальных мастерских.

Значительное распространение  во Франции имело теоретическое  направление, считавшее насилие, принуждение, диктатуру средством перехода к  коммунизму. Первое открытое собрание коммунистов (“банкет коммунистов  в Бельвиле 1 июля 1840 г.” – около 1200 участников) поддержало идею насильственной социальной революции, ведущей к установлению народной диктатуры, цель которой – “реальное и совершенное равенство”. Для достижения этой цели временное революционное правительство должно сосредоточить руководство всем производством в руках государства, организовать национальные мастерские, законодательно ввести 8-часовой рабочий день и провести другие меры, облегчающие положение трудящихся, направленные на строительство коммунизма. Один из организаторов “банкета коммунистов” Теодор Дезами (1803–1850 гг.) в книге “Кодекс общности” (1842–1843 гг.) и в ряде статей в журналах выступал против всеобщего избирательного права и парламентской борьбы, называя их буржуазным обманом. Он обосновывал необходимость пролетарской революции и диктаторского правительства на период перехода к коммунизму. На время этого перехода должны быть созданы военные лагеря из вооруженных молодых людей, подавляющих сопротивление свергнутых классов; из таких лагерей впоследствии организуются промышленные армии. Вооруженные силы коммунистических государств ускорят всемирную победу коммунизма.