Самодержавие Николая I

Императора часто в  разное время суток можно было видеть прогуливающимся в простой  офицерской шинели не только по центральным  улицам Петербурга, но и по его окраинам. Делал он это, по его собственному признанию, «более для здоровья, чем для удовольствия».

Подведем итоги. Если исключить как очевидно хвалебные, так и предвзято негативные оценки Николая I и его царствования современниками, то одним из наиболее взвешенных и убедительных был отзыв военного историка и крупного государственного деятеля Д.А. Милютина, 20 лет занимавшего пост военного министра при Александре II и на протяжении года состоявшего в свите Николая Павловича:

"Говоря совершенно  откровенно, и я, как большая  часть современного молодого  поколения, не сочувствовал тогдашнему  режиму, в основании которого  лежали административный произвол, полицейский гнет, строгий формализм.  В большей части государственных  мер, принимавшихся в царствование  Николая, преобладала полицейская  точка зрения, то есть забота  о сохранении порядка и дисциплины. Отсюда проистекали и подавление  личности, и крайнее стеснение  свободы во всех проявлениях  жизни, в науке, искусстве, слове,  печати. Даже в деле военном, которым император занимался с таким страстным увлечением, преобладала та же забота о порядке и дисциплине: гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантическим соблюдением бесчисленных, мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух".

 Так, во время посещения  Николаем военного училища в  расчете на царскую похвалу  ему был представлен один воспитанник  с выдающимися способностями.  Но вместо ожидаемого поощрения  окружающие услышали от императора: "Мне таких не нужно, без него есть, кому думать и заниматься этим: мне нужны вот какие!", указав на "дюжего молодца, огромный кус мяса, без всякой жизни и мысли на лице и последнего по успехам". И в других сходных ситуациях император безапелляционно отрубал: "Мне не нужно ученых голов, мне нужно верноподданных!". Подобные заявления, недопустимые для интеллектуально развитой личности, дали историкам веское основание для следующей обобщенной характеристики Николая I: "Человек узких мыслей. Ум небольшого кругозора, всегда непреклонный, почти упрямый и никогда ни в чем не сомневающийся; монарх, смотревший на всю жизнь как на службу: человек, который знал, чего он хотел, хотя хотел иногда слишком многого; мощный властитель, часто с не русскими мыслями и вопросами, но с размахом всегда чисто русским; непреклонный, повелительный, непомерно честолюбивый, император во всем, что он делал: самодержец в семье, в политике, в военном деле и в искусстве. В последнем он мнил себя особым знатоком, но прежде всего и во всем император был военным; военный в муштровке, в манерах и вкусах, военный во всех помыслах и делах".

И еще раз вернемся к  воспоминаниям Милютина, хорошо дополняющим  только что приведенные оценки "князя-республиканца", как называла Долгорукова официальная  власть за его "неудобные" оценки самодержца:

"Во все 30-летнее  царствование императора Николая  никто вне правительственной  власти не смел поднять голос о делах государственных и распоряжениях правительства. Всякая частная инициатива была подавлена; существовавшие недостатки и болячки нашего государственного организма тщательно прикрывались ширмой официальной фальши и лицемерия".

 По точному определению  французского писателя и политика  Альфонса Ламартина, правление  Николая I имело целью достигнуть "неподвижности мира" как в России, так и в Европе. Еще более резка в своих оценках была графиня М.Д. Нессельроде: "Что за странный этот правитель, он вспахивает свое обширное государство и никакими плодоносными семенами его не засевает". "Не засевает" потому, что не принимает зарождавшийся в Европе новый мир, "мир индивидуальной свободы и свободного индивидуализма".

Беспощадный отзыв академика А.В. Никитенко, относящийся к октябрю 1855 г.: "Теперь только открывается, как ужасны были для России прошедшие 29 лет. Администрация в хаосе; нравственное чувство подавлено; умственное развитие остановлено; злоупотребления и воровство выросли до чудовищных размеров. Все это плод презрения к истине...".

 Доминирующий над всеми  остальными порок николаевского  царствования Никитенко видел  в том, что люди стремились "казаться, а не быть" на самом  деле и повсюду и во всем  процветали ложь и лицемерие. Другой высокопоставленный современник, генерал П.А. Крыжановский очень образно называл Николая I самодержцем чистой воды, не признававшим ничего выше своей воли и державшим

"Всю Россию в кулаке так крепко, что она только попискивала. Суровое это было время, мрачное, тяжелое, подчас беспощадное. В частных собраниях опасались говорить друг с другом не только о государственных делах и мероприятиях, но даже о личных недостатках того или иного сановника, о достоинствах книги, навлекшей на себя гнев цензуры, о политических волнениях в иностранных государствах и т.п. Каким-то непонятным образом эти «либеральные» беседы доходили до сведения властей, и виновные привлекались для расправы в III Отделение".

Итогом правления Николая I стал позор Крымской кампании и общеевропейская изоляция России. Сбылись пророческие слова генерал-фельдмаршала Ф.В. Остен-Сакена, сказанные им сразу же после отнюдь не продиктованного собственными интересами России усмирения Венгрии в 1849 г.: «Государь  сильно возгордился. "То, что сделал я с Венгрией, ожидает всю Европу", - сказал он мне. Я уверен, что эта кампания его погубит. Увидите, что это даром не пройдет. Бог наказывает гордых».

В свете всего изложенного  нельзя не согласиться с мнением  тех современников, которые считали, что Николая I «сразила не столько немощь телесная, сколько потрясение нравственное. Мощная натура его не выдержала удара, нанесенного душевным его силам. Увидев Россию в отчаянном положении, император Николай не мог перенести горести такого печального исхода всех его многочисленных державных трудов. Это было слишком тяжкое разочарование, которое и свело его в могилу».

 Целиком на совести  императора была и судьба ополчения  в 1855 г., когда вчерашние крестьяне  «с пиками и топорами в руках и с крестами на шапках почти все, не видав врага, легли костьми от голода, холода и болезней, от неразумия и злоупотреблений. Бог карал Россию за гордыню покойного венценосца. Он убежден был в своей силе и могуществе и не предпринимал никаких мер к лучшему устройству и снабжению военной части, и потому-то бедственная война нашла нас без усовершенствованного оружия и без достаточного количества пороха, артиллерийских снарядов. Мы мнили себя непобедимыми и горько в том разочаровались: врага мы не закидали шапками».

 Как заметил другой современник, «он бы и прожил еще много лет, да Пальмерстон и Наполеон III его сгубили».

Разительные изменения во внешнем облике Николая лица из его  ближайшего окружения стали отмечать уже с осени 1854 г., когда он «так похудел, как после болезни», ибо «ни одной ночи покойно не почивает, а иные напролет просиживает» в тревожном ожидании вестей с полей сражений . По рассказу его камердинера, однажды Николай во время утренней молитвы уснул на коленях перед образами и, очнувшись, с горечью сказал: «Как я устал!» Это было так не характерно для императора Николая I, никогда ранее не позволявшего себе любое проявление слабости. Теперь же, с получением «вестей о неудачах или поражениях, особенно в Крыму, где зараз погибали по 3 и 5 тысяч наших, - пишет один из современников, - он совершенно упадал духом. Часто видали, что он по вечерам, уединяясь в своем кабинете, плакал как ребенок. Скорбь грызла его сердце». А вести из Крыма становились все более и более удручающие, надежд на изменение ситуации в лучшую сторону при трезвом взгляде на вещи уже не было.

В итоге еще недавно  несгибаемый самодержец не стал сопротивляться поначалу легкому гриппу, переросшему  затем в серьезную болезнь  легких, сознательно отдав тем  самым себя на волю Провидения.

Особенно точно и ярко звучат слова  Ф.И.Тютчева: « Не  Богу ты служил и не России, служил лишь суете своей, и все дела твои и добрые и злые, - все ложь в тебе, все призраки пустые: ты был не царь, а лицедей.

3. Царствование Николая I (1825-1855)

3.1. Внутренняя политика

Николай I вступил на престол  в условиях политического и социально-экономического кризиса. Восстание декабристов, которое  было жестоко подавлено, и сложная  ситуация в государстве требовали  от Николая I проведения жесткого курса  внутренней политики, направленного  на укрепление самодержавной власти. Вместе с тем он прекрасно понимал, что реформы в России необходимы, но старался осуществить неторопливое и консервативное их проведение. В  этом заключалась сущность политики царя.

Николай I был твердо убежден  во всесилии государства как единственного  выразителя интересов общества. Для  этого ему необходим был мощный централизованный аппарат управления. Отсюда  исключительное положение  в системе органов власти, которое  занимала личная канцелярия монарха  с пятью ее отделениями, «подмявшими  под себя и подменившими собой  всю исполнительную структуру власти в стране». Суть отношений общества и отдельных его членов с верховной  властью была четко определена самим  самодержцем:

«Сомневаюсь, чтобы кто-либо из моих подданных осмелился действовать  не в указанном мною направлении, коль скоро ему предписана моя  точная воля».

«Обладая огромной и несомненной  энергией, - подчеркивает баварский  посланник в России, - император  Николай до такой степени преисполнен  сознанием своей власти, что ему  трудно представить себе, чтобы какие  бы то ни было люди или события могли  оказать ему сопротивление».

Помимо всего прочего, приведенные слова царя четко  выражали и общую тенденцию к  военизации государственного аппарата, начиная с самого верха - Комитета министров. В нем в 1840-е гг. лишь трое из 13-членов имели гражданские  чины, да и то только потому, что по чисто профессиональным соображениям их некем было заменить из числа военных. К концу царствования 41 губернию из 53 тоже возглавляли военные. Императору по душе были люди, привычные к жесткой субординации, которых страшит одна только мысль о нарушении армейской дисциплины.

Император был абсолютно  убежден в том, что образцом идеально устроенного общества является дисциплинированная армия.

«Здесь порядок, строгая  безусловная законность, никакого всезнайства  и противоречия, все вытекает одно из другого", - с восторгом говорил  Николай. И добавлял самое сокровенное: «Я смотрю на человеческую жизнь только как на службу, так как каждый служит».

Одной из главных целей  политики Николая I было усиление самодержавия, распространение власти императора на максимально широкую сферу  деятельности государственного управления. Для реализации этой цели, прежде всего, была проведена реорганизация высших государственных учреждений. В соответствии с указами 1826 г. повышалась роль Собственной Его Императорского Величества канцелярии в деле государственного управления, его правового обеспечения и ужесточения политического сыска. Канцелярия была разделена на отделения по направлениям деятельности.

В функции I отделения канцелярии входила ежедневная подготовка бумаг для докладов императору. Обязанности II отделения канцелярии заключались в законотворческой деятельности. Его главной задачей стала систематизация и кодификация законов.

Особая роль в структуре  канцелярии отводилась III отделению, которое возглавило политическую полицию страны. Одним из инициаторов его создания и ответственным за его деятельность был А.Х. Бенкендорф. События 14 декабря 1825 г. оказали огромное влияние на организацию политической полиции. Самое невинное проявление общественной инициативы казалось Николаю I опасным, ему чудился призрак революционного выступления. Вследствие этого в стране установился усиленный полицейский контроль. Идеалом государственного управления стали военные порядки со строгой дисциплиной и ответственностью, так же как в свое время для Петра I. Николай I стремился распространить эти принципы на все сферы общества. Отсюда - военизация управления государством. Военные стали управлять сугубо гражданскими ведомствами (лесными, горными), 41 из 53 российских губерний возглавляли военные губернаторы.

Николай I, понимая несомненную  ценность просвещения для развития страны, жестко поставил его под  свой контроль, имея вполне конкретную цель - создание такой системы образования  и воспитания, которая исключала  бы возможность развития революционных  настроений и обязательно была направлена на формирование верноподданнических  и охранительных взглядов. Исполнителем этого курса стал министр народного  просвещения граф С.С. Уваров. В период правления Николая I увеличилось  число гимназий и уездных училищ, количество учащихся в них. Но наряду с этим в 1835 г. был принят новый  университетский устав, значительно  ограничивший их автономию. По уставу 1804 г. во главе управления образованием в провинции стояли университеты. По новому уставу они отстранялись от заведования учебными делами в  среднем и низшем звеньях, руководство  образованием возлагалось теперь на попечителей учебных округов, большинство  из которых были генералы, обладающие военно-консервативным мышлением. Министерство получило широкую возможность вмешиваться  в деятельность университетов, право  утверждать и назначать преподавателей, что означало утрату их автономного  устройства.

Реакционное направление  политики Николая I проявилось и в  других сферах культурной и духовной жизни. Так, в 1826 г. был принят новый цензурный устав, который прозвали «чугунным». Запрещалось порицать монархический строй, не допускалось религиозное вольномыслие и т. п. В 1848 г. для руководства цензурными органами был создан специальный Цензурный комитет, строго следивший за печатью и сурово каравший за малейшие, самые невинные, намеки на свободу и отступления от официального курса.