Саксонское зерцало

На территории каждой отдельной земли (Land) действовали  земские суды (Landgerichte), которые судили «приказом [банном] короля», но фактически были самостоятельны, так как обладали графской судебной властью. На первом месте здесь стояли князья: они  владели судебными ленами и могли  наделять таковыми своих вассалов, однако не ниже четвертой руки, начиная  с короля (примеч. к ЗП III 52 § 3). 

В суде графа председательствовал  сам граф. Он имел заместителя (Schultheiss, praefectus), который был непременным  членом судебной коллегии и одновременно судьей над графом, так же как  заместитель короля — пфальцграф был судьей над королем, а бургграф — над маркграфом (ЗП III 52 § 3). Заседателями в суде графа были шеффены, и, согласно сословному принципу суда, этому суду были подсудны все свободные шеффенского  сословия. При графском суде состоял  судебный исполнитель, обязательный участник всех судебных заседаний. Судебный исполнитель  избирался судьей и шеффенами  из числа чиншевиков, имевших как  минимум от половины до трех гуф  земли (ЗП III 61 § 3; 45 § 5). Он был единственным лицом низшего сословия в графском суде. Он вызывал стороны, взимал залог, подвергал аресту, приводил в исполнение решения вплоть до смертной казни. 

Во втором ранге  находился суд заместителя графа. Заместитель графа в графском суде (шультгейс) был одновременно и  самостоятельным судьей. Его суду были подсудны чиншевики, из числа которых  избирались и заседатели (ЗП III 45 § 4). 

Для низших слоев  свободных (ландзассов) существовал  суд гографа (Gaugrafengericht). Это был  сельский суд определенного [213] округа. Избранным на должность гографа  мог быть только обладавший военным  щитом, следовательно принадлежавший к привилегированным сословиям, так как он наделялся графом после  своего избрания судебным леном (ЗП I 56; 58 § 1). Заседателями в суде гографа  были ландзассы — вся община, весь местный «народ» (landvolk), что  являлось отдаленным отголоском некогда  народного суда — суда общины 37. Гограф избирался как постоянный судья, но мог быть избран в качестве чрезвычайного судьи для разбора  дела в течение первых суток о  преступнике, пойманном с поличным на месте преступления (ЗП I 57). Хотя гограф имел право присуждать к тяжким уголовным наказаниям (смертной казни  и изувечивающим наказаниям), но его суд не считался судом приказом (банном) короля. Обвинителем в суде гографа выступал сельский староста, который действовал как бы по поручению  общины (ЗП I 2 § 4 и др.). 

Сельский староста, в свою очередь, был судьей по мелким делам, по которым полагались только телесные наказания (кража до трех шиллингов, обман в торговле, применение неверных весов, споры о границах земельных  участков). От телесных наказаний, назначавшихся  сельским старостой, можно было откупиться тремя шиллингами, которые «предназначались односельчанам совместно на выпивку» (ЗП III 64 § 11). 

Вся структура светских судов свидетельствует о тех  изменениях, которые произошли со времен Франкского периода. Вместе с  падением старого административно-территориального деления на графства суд превратился  из королевского суда, из-под власти которого раньше исключались только землевладения тех, кто обладал  правом иммунитета, в суд владетельного  князя, феодального сеньора. Остатки  прежних судебных порядков видны  были еще в признании короля всеобщим судьею, в наделении высших судов  правом судить «приказом короля», в  сохранении королевского суда, нередко  оказывавшегося уже символическим. То же значение пережитков имел суд  фогта, который ранее существовал  на территориях, изъятых на праве  иммунитета из ведения королевского суда, а теперь сохранился только в  маркграфствах и в городах, причем в последних до тех пор, пока город  не получил право на самостоятельный  городской суд. В маркграфствах, где не было свободных шеффенского  сословия, а были только зависимые  крестьяне, не было и судов, которые  судили приказом короля, и маркграфы  осуществляли судебные функции на основании  собственной, а не делегированной власти (ЗП III 65 § 1; II 12 § 6). Поэтому здесь  сохранились фогты с правами [214] низшей и высшей юстиции 38. Точно  так же в городах, в зависимости  от их категорий, сохранялся еще суд  епископского, королевского или бургграфского  фогта, пока судебная власть и вместе с тем назначение судей в отдельных  городах не перешло к городским  самоуправлениям 39. 

Как отмечалось, существовал  еще ленный суд. Ленное право посвящает  главу II порядку судопроизводства в  ленных судах. Ленный суд был судом  сеньоральной курии, судом равных. Заседателями в ленном суде были вассалы соответствующего сеньора (ЛП I 16; II 7). Ленному суду были подсудны только благородные, обладавшие военным щитом вассалы данного  сеньора и все дела, связанные  с владением леном и ленными  правами. 

Основные принципы феодальной юстиции нашли свое выражение  не только в структуре суда, но и  в порядке судопроизводства. Судебный процесс, как он отражен во всех своих  деталях в «Саксонском зерцале», и связанные с ним вопросы  подсудности, система доказательств, порядок вынесения решений и  обжалования их были всецело проникнуты сословностью, формальным неравенством, казуистичностью, строгим формализмом, партикуляризмом и территориальной  замкнутостью. 

Уже из сословной  обособленности судов вытекал сословный  характер подсудности. Подсудность  в первую очередь определялась сословной  принадлежностью сторон, занимаемой ими ступенью феодальной иерархии. Над жизнью и здоровьем князей никто не мог быть судьей, кроме  короля (ЗП III 55 § 1). Принадлежавшего  к шеффенскому сословию мог судить только суд графа, вассала — только курия его сеньора и т. д. 

В пределах одной  и той же системы действовал территориальный  принцип подсудности; здесь принцип  личной подсудности был уже преодолен. Каждый отвечал по своему праву, а  не по праву жалобщика (ЗП III 33 § 2). В  королевском суде, при привлечении  к которому каждый должен был отвечать независимо от местопребывания королевского суда, можно было отказаться от поединка, если суд происходил не в той местности, откуда родом обвиняемый (ЗП III 33 § 3). В городах и судах другого  округа никто не должен был давать ответ, если он там не имел местожительства, имущества или не совершил там  преступления (ЗП III 25 § 2). Иски о земельной  собственности должны были предъявляться  по месту ее нахождения (ЗП III 33 § 4). Иски о наследстве рассматривались в  месте открытия наследства и по праву  страны, а не по личному праву  истца, «будь то баварец, шваб или  франк» (ЗП I 30). В ленном суде подсудность  определилась, [215] как правило, вассальной зависимостью, причем господин мог  разрешать жалобы одного вассала  против другого в том случае, если хотя бы один из них состоял на его  службе (ЛП II 35). Жалоба ленника на своего господина должна была подаваться в  курию господина и могла быть обращена к вышестоявшему сеньору  только в том случае, если ленник доказал, что его господин отказался  принять и разобрать жалобу (ЛП II 51). 

Средневековый суд  не знал деления на гражданский и  уголовный процессы. Оба они проводились  в одних и тех же судах и  по одним и тем же правилам судопроизводства. 

В средневековом  праве не было выработано той стройной системы классификации деликтов, которая была известна римскому праву. Весьма интересно, что слово «преступление» (Verbrechen) в немецком средневековом праве встречается только начиная с XV столетия 40. 
 

Можно установить следующую  классификацию правонарушений (деликтов) по «Саксонскому зерцалу», хотя она  и недостаточно четко выражена. Из всей массы правонарушений выделена прежде всего определенная группа деликтов, объединяемых понятием «злодеяние» (Misselat, malumfectum). В правовых памятниках раннего  средневековья, а также в «Саксонском  зерцале» этот термин относился только к определенным правонарушениям  и действиям, которые состояли в  причинении вреда или нанесении  обиды другому лицу, а также  в нарушении «общего мира» (Friedensbruch). Установление «божьего мира» (pax dei), а  затем его закрепление в светском законодательстве в виде «земского  мира» имело своей основной задачей  ограничение феодальных войн. Но, кроме  того, земский мир включал в  себя целый ряд отдельных провонарушений, борьба с которыми выдвигалась на первый план в тот или иной период. Имперский земский мир 1152 г. впервые  включил в число нарушений  общего мира убийство и телесные повреждения. Саксонский земский мир 1223 г. включил  изнасилование и тайное убийство. Имперский земский мир 1224 г.—  разбой, ересь и колдовство. Майнцкий земский мир 1235 г. прибавил взимание незаконных пошлин, чеканку чужой  монеты 41. 

В качестве санкций  за правонарушения «Саксонское зерцало» устанавливало: прямое возмещение имущественного ущерба, вергельд, смертную казнь, изувечивающие  наказания, наружные телесные наказания, лишение и ограничение прав, штраф  и пеню. 

Основной принцип  указанных санкций, перешедший еще  от [216] предшествующей эпохи, — это  эквивалентность в возмещении причиненного вреда. Он отражен в обобщающем и  часто применяемом в «Саксонском  зерцале» понятии «возмещение ущерба» (wandel), охватывающем все существовавшие виды санкций. 

Однако принцип  возмещения вреда претерпел в  средние века значительные изменения; наказание от лица публичной власти, которое во Франкском государстве  применялось еще сравнительно редко, к XIII в. получило широкое распространение. Поэтому в «Саксонском зерцале» оно уже имело большой удельный вес среди различного рода санкций. И все же в «Саксонском зерцале» сохранялся и частноправовой принцип  преследования за правонарушения; обвинение  носило почти исключительно частный  характер, действовало старое правило: «где нет жалобщика [истца] — там  нет судьи», а наказание в ряде случаев можно было заменить выкупом (ЗП I 38 § 1; 65 § 2). Только в одном случае установлено участие официального обвинения: в суде гографа сельский староста обязан был обвинять человека, пойманного (с призывом на помощь) на месте преступления или нанесшего  кому-либо телесное повреждение, также  если жалоба в суде потерпевшим еще  не была заявлена (ЗП I 2 § 4). 

Кража зерна каралась смертной казнью. Если же проезжий накормит свою лошадь чужим зерном на поле, то он был обязан только возместить ущерб (ЗП II 39) 42. Здесь уже намечалось различие между уголовно-правовой и гражданско-правовой ответственностью. В соответствии с  этим неявка в суд по жалобе, которая  не содержала в себе обвинения  в «злодеянии», влекла за собой лишь проигрыш дела, в то время как  неявка в суд по делу, по которому выдвинуто было обвинение в «злодеянии», имела своим последствием объявление ответчика состоящим под подозрением, что влекло за собой очень серьезные  ограничения в правах, в первую очередь — процессуальных. 

Возмещение вреда  занимало в «Саксонском зерцале» первое место среди санкций за правонарушения; возмещение причиненного правонарушением имущественного ущерба было обязательным. Однако только некоторые  правонарушения влекли за собой исключительно  обязанность возмещения вреда; большинство  же из них было связано с применением  и других санкций, налагавшихся от лица государственной власти. Именно со времен «Саксонского зерцала» удельный вес наказаний среди санкций  за правонарушения значительно повысился  по сравнению с предшествующей эпохой. [217] 

Вергельд выступает  в «Саксонском зерцале» уже как  исторический пережиток. Его применение ограничивалось случаями неумышленного  убийства и убийства в условиях необходимой  обороны, но даже и здесь дело могло  ограничиться добровольными соглашениями о возмещении ущерба, чем вергельд устранялся 43. Уплата вергельда предусматривается  «Саксонским зерцалом» также  за повреждение скота, но в этом случае вергельд был только возмещением  ущерба по установленной таксе. 

За правонарушения, отнесенные к категории «злодеяний», в «Саксонском зерцале» были установлены  наиболее суровые наказания: различные  виды смертной казни (повешение, четвертование, отсечение головы, сожжение на костре) и изувечивающие наказания (отсечение  руки). Особо повышенная ответственность  была предусмотрена в отношении  тех «злодеяний», которые были отнесены к числу «нарушений мира». Так, за квалифицированные виды убийства, поджога, кражи и т. п. установлены были квалифицированные виды смертной казни. За бандитское убийство, поджог, за кражу  лошади или вола, запряженных в  плуг, за ограбление церкви, мельницы или  кладбища, выполнение чужого поручения  в своих корыстных целях и  др. полагалось колесование, за ересь, колдовство, отравление — сожжение на костре, за кражу — повешение (ЗП II 13 § 4, 7, 1), за обыкновенное убийство или изувечение — смертная казнь  или отсечение руки и объявление находящимся под подозрением (ЗП I 68 § 4). 

За правонарушения, не отнесенные к категории «злодеяний», назначались телесные наказания (an Haut und Haar) или штраф и пеня. Так, за совершенную в деревне дневную  кражу до трех шиллингов сельским старостой налагалось телесное наказание, за побои без нанесения рваных ран был установлен штраф и  пеня (ЗП II 13 § 1), которая в ряде случаев (например, при телесных повреждениях) носила характер выкупа, вергельда (ЗП II 16 § 5—9). За обиду, нанесенную одним  ленником другому, предусмотрен штраф, который уплачивался господину (ЛП II 51). 

Особую категорию  правонарушений составляли процессуальные нарушения. За них обычно устанавливалась  пеня (Busse), которая уплачивалась противной  стороне. Во всех случаях, когда за процессуальные нарушения противнику платилась  пеня, судье уплачивался штраф (Gewette). Самым тяжким процессуальным нарушением считалось злостное уклонение от суда. Неявившийся в третий раз  по вызову в суд обвиняемый в злодеянии  объявлялся судом укрывшимся от суда, находящимся под подозрением; точно  так же поступали с тем, кто  сбежал, будучи застигнутым на месте  преступления. Объявленного под подозрением [218] можно было во всякое время немедленно насильственно привести в суд; он не мог быть ни присяжным, ни свидетелем, ни обвинителем. Каждый суд мог объявить уклонившегося от суда состоящим  «под подозрением» в пределах своего судебного округа. Однако нижестоящий  суд мог добиться распространения  действия своего постановления и  объявления кого-либо состоящим «под подозрением» и в пределах судебного  округа вышестоящего суда; суд гографа  мог путем особого представления  в графский суд распространить действие своего постановления на судебный округ  графского суда, а последний получить от короля соответствующую санкцию  на распространение этого постановления  в пределах всего государства. Тогда  уклонившийся от суда объявлялся находящимся  в королевской опале (Konigsaclit), лишенным мира. Королевской опале подвергались также застигнутые с оружием  в руках во время обещанного клятвою  мира (ЗП II 71 § 2). Если в каком-либо замке  бессудно держали людей под арестом  и уклонялись от их представления  в суд, то замок и люди, совершившие  такое преступление, подвергались королевской  опале (ЗП III 60 § 3). Кто в течение  года и дня оставался в королевской  опале и не очистил, себя в судебном порядке, тот объявлялся в состоянии  высшей опалы (Oberacht), т. е. вне защиты права. Он был лишен мира, любой  мог безнаказанно убить его, он лишался  права на аллодиальную земельную  собственность и на свой лен. Объявление в состоянии высшей королевской  опалы было равносильно гражданской  смерти, означало лишение семейных прав, прав на имущество и вообще правоспособности.