Интеллигенция как субъект духовного  производства служит правде, истине, идеалу. Именно на этой стезе  она вместе с народом сознательно  выражает общечеловеческие ценности. Заглавная роль интеллигенции  в обществе - нести нравственную миссию, являться при любых обстоятельствах жизни носителем такой социальной ценности, как интеллигентность - способность воспринимать, сохранять, распространять и создавать духовные ценности. Эта роль интеллигенции настолько велика, что самый авторитарный режим вынужден вводить интеллигенцию в свой состав в качестве специалистов по различным сферам жизни общества, допускать определенное распределение функций, подчиняя и приспосабливая духовную сферу к своим задачам, хотя бы ценой резкого ограничения этой сферы и деформации ее подлинных общественных функций.

            Функция 2. Хранение и трансляция, упорядочивание и распространение  культурных ресурсов, удержание  норм и ценностей, исторической  памяти.

            Без обеспечения такой функции  невозможно ни сохранение общества, ни его адаптация к изменяющимся  условиям. Именно она ложится  на плечи самой многочисленной  группы интеллигенции - учителей, библиотечных и музейных работников, редакторов, реставраторов, работников системы просвещения, программистов и т.д. Их роль в общем процессе культурной жизни может быть обыденной и почти безымянной, но именно благодаря их постоянной работе общество обеспечивается культурой.

            Функция 3. Творческий процесс  выработки новых идей, образов, моделей действий, политических и социальных программ.

            Отличительная особенность носителей  этого типа функций - высокая  степень индивидуализации, так как  инновации (нововведения) большей  частью являются результатом  творческих усилий отдельных личностей или малых групп коллективов. Поэтому за инновацией обычно закрепляется собственно имя автора или группы. Такое творчество неизбежно протекает через разрыв с безусловными запретами и представлениями, нарушение принятых представлений, норм и правил. Но такой процесс нередко сопровождается не только мысленным экспериментированием над общественными конструкциями и доктринами, но и экспериментом над собой и своей судьбой. Поэтому судьба изобретателей и новаторов далеко не всегда благополучна, в отличие от хранителей, которые могут рассчитывать на более спокойную, хотя часто малозаметную жизнь. Однако именно по степени способности общества к принятию нового следует оценивать его развитость.

            Новаторская духовная деятельность - процесс мало управляемый, во многом зависящий от субъективных личностных факторов и от духовной атмосферы в обществе, от степени динамичности его культуры и от восприимчивости общества к инновациям. Поэтому всякое развитое общество поддерживает те специфические институты - фонды, центры, академии, в которых создается благоприятная среда для появления творческих открытий и изобретений. Важной функцией этих центров является не только материальная поддержка творчества, но и признание со стороны коллег (соратников и соперников), распределение авторитета. Произвольное вмешательство и подавление таких внутренних механизмов самооценки может привести к ослаблению творческой атмосферы, снижению духовного потенциала.

            Функция 4. Анализ и отбор посредством  критики наиболее важных и достойных достижений духовной жизни.

        Между творческой элитой и  обществом существует неизбежный  разрыв, дистанция, преодоление которой  необходимо для признания нового  открытия, акта духовного творчества. Для того чтобы результаты  инновации были переданы для общего пользования, они должны быть санкционированы, одобрены и интерпретированы другой группой, осуществляющей критику, то есть необходим тщательный анализ и отбор наиболее важного и достойного. Эту функцию выполняет интеллигенция посредством критики.[6, c.78]

      Критика должна соотнести новое с имеющимся  духовным наследием, согласовать со сложившейся духовной жизнью. Кроме  того, критика должна соотнести новое  с признанными ценностями и представлениями, с музеем, университетом и школой, с существующими взглядами и представлениями. Критика по самой сути апеллирует к авторитетам, образцам, именам, вкусам, признаваемым в данной профессиональной среде и различных сферах общественной жизни. Именно критика "возводит пантеон" классиков прошлого и настоящего, без которых невозможно отделить высокое от заурядного, оригинальное произведение от заимствованных или тривиальных работ. Вместе с тем популяризаторская работа призвана растолковать сложные произведения и открытия, донести их до массового читателя, публики, до широких слоев населения.

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

2. 1917 год в судьбе  русской интеллигенции

2.1 Участие русской интеллигенции в Революции 1917 года

 

     К началу XX века Россия не была страной классического капитализма. Запоздавшая реформа 1861 года, хотя и дала значительный толчок развитию России по буржуазному пути, не позволила ей решить многие задачи общественного развития. "Здесь в силу запоздалого вторичного и догоняющего развития капитализма, - пишет академик П. Волобуев, - как бы наложились друг на друга разные исторические эпохи, спрессованные во времени и пространстве. Ввиду этого одновременно надо было решать и аграрный вопрос - основной для страны, где крестьянство составляло большинство населения, и задачи капиталистической индустриализации, подъема культурно-образовательного уровня народа, и национальную проблему, и проблему демократизации общественно-политической жизни - замены абсолютистско-бюрократических порядков буржуазно-демократическими и т.п." [2, c.10]

     При всех издержках прогресса страна отличалась высокой концентрацией промышленного производства, значительным уровнем организованности и сознательности рабочего класса, сложной многопартийностью и острой идейно-политической борьбой. Отличительной чертой было также то, что российская буржуазия не была революционной и боялась радикальных перемен. Еще одна особенность состояла в том, что обе российские революции протекали в ходе мировой империалистической войны — главного дирижера многих событий. Без разрыва с войной никакие радикальные перемены в стране были невозможны, а необходимость такого разрыва резко сближала назревшие общедемократические перемены с социалистическими, с радикальными мерами борьбы против империалистических основ войны.

     Конечно же, сама российская буржуазия очень  хотела быстрого развития в стране капитализма, а вместе с ним и своего процветания, но она не желала необходимых для этого радикально-революционных мер, боялась подобных мер, не шла на них. Это стало ясно уже после прихода к власти первого буржуазно-помещичьего Временного правительства, возглавляемого князем Львовым. С каждым месяцем от Февраля до Октября становилось все яснее, что буржуазия, придя к власти не хочет и не может выполнить свое историческое предназначение: дать мир народу, землю крестьянам, права и свободы всем гражданам. А значит ждать народу облегчения от этой власти нечего, значит правы были Ленин и большевики, давно заявлявшие, что российская буржуазия не хотела и не могла вести Россию по капиталистическому пути, что сама надежда с ее помощью осуществить возрождение страны — ни на чем не основанная утопия, нереальная мечта вчерашнего и сегодняшнего обывателя, филистера, наслышавшегося басен о том, что если есть буржуазия, то возможен и капиталистический путь развития, строящего свое понимание истории не на реальных фактах, а на пожеланиях вроде "вот если бы, да кабы!".

     25 октября (7 ноября) 1917 года в результате острейших противоречий как унаследованных от Февраля, так и новых, наслоившихся за время восьмимесячного развития страны в условиях продолжавшейся империалистической войны, в истерзанной России произошел революционный переворот. В отличие от Февраля это был отнюдь не стихийный взрыв недовольства масс, а достаточно продуманное и организованное выступление вооруженных отрядов рабочих, солдат и матросов, завершившееся взятием Зимнего и арестом членов Временного правительства.

      В результате успеха вооруженного восстания  Октябрьской революцией была одержана политическая победа - буржуазное Временное правительство, возглавлявшееся эсером А. Керенским, было свергнуто, а государственная власть была передана Второму Всероссийскому съезду Советов, создавшему и утвердившему рабоче-крестьянское правительство, возглавленное лидером большевиков - В. Лениным.

      Не интеллигенция устроила революцию. Общество передержали в состоянии стазиса, и оно отреагировало революцией. Детонатором послужило поражение России в войне с Японией, и вплоть до осени 1905 года происходила борьба народной стихии и государственного порядка, в которой интеллигенция практически не участвовала.

      Лишь  после Манифеста 17 октября, когда  самодержавная власть, стремясь успокоить  стихию, пошла на либерализацию политического  строя, интеллигенция вышла на историческую сцену.

      Обратим внимание на этот факт: пока государство  было по-настоящему деспотическим, интеллигенция, при всем своем резко критическом  отношении к самодержавию, в массе  своей сидела тихо. Как только пахнуло  свободой, у нее прорезался голос, и это был призыв к борьбе с государством. То есть, случилось то же, что и в период "великих реформ" Александра II, только в более крупных масштабах.

      "Бездонное  легкомыслие" образованной элиты  дорого обошлось России уже  в 1907 году - царское правительство ответило на растущую анархию "третьеиюньским переворотом", в значительной степени ревизовавшим конституционные преобразования 1905-1906 гг. Но и этот урок ничему не научил интеллигенцию, впавшую в революционное исступление. Она и после 1907 сохранила черты, сложившиеся в XIX веке - те самые "легковерие без веры, борьба без творчества, фанатизм без энтузиазма, нетерпимость без благоговения".

      После поражения революции "прогрессивная  общественность" немного умерила  пыл, хотя и сохранила дух. А массы к революции, казалось, совсем охладели. Возможно, нового приступа "пугачевщины" и удалось бы избежать, у страны вообще и у интеллигенции в частности еще был шанс. Все же, революционная буря не опрокинула государство; "третьеиюньская реакция" не уничтожила основные политические новшества 1905-1907 гг.; новый премьер П.А. Столыпин, решительно подавивший революционно-террористическое движение, начал многообещающие социально-экономические реформы. Чтобы не допустить нового срыва в развитии страны, требовалась консолидация элиты.

      На  этом историческом фоне появились "Вехи" с призывом к интеллигенции "пересмотреть все свое миросозерцание", "отрешившись от безрелигиозного государственного отщепенства", перестать "существовать как некая особая культурная категория" и тем самым "совершить огромный подвиг… преодоления своей нездоровой сущности".

      Призыв  услышан не был. "Вехи" наделали много шума, они, как позднее писал  С.Л. Франк, "имели шумный, сенсационный успех - они были главной литературно-общественной сенсацией 1909 года". Но прислушаться к предостережениям и призывам семерых мыслителей интеллигентская общественность не захотела. А ее вожди обрушились на веховцев с уничтожающей критикой.

      Лидер кадетов П.Н. Милюков в противовес "Вехам" организовал апологетический  сборник "Интеллигенция в России", провозгласивший интеллигенцию солью земли, двигателем прогресса, высшей ценностью российской истории - и лично отправился в большое лекционное турне по России, чтобы громить "Вехи".