Политическая борьба в Англии в эпоху протектората (1653 – 1658)

     Взамен  отказа Кромвеля от порядка чрезвычайного  управления ему предлагался королевский  титул⁷⁶. Предлагалось также восстановить палату лордов в составе от 40 до 70 членов, назначить которых должен был бы Кромвель с одобрения палаты общин. Это был открытый призыв к восстановлению старой формы государства: король, лорды и общины. Характерно также,   что    «покорнейшая    петиция»     предлагала    заменить    Государственный совет Тайным советом, по аналогии с Тайным советом короля.

По целому ряду признаков можно прийти к заключению, что лорд-протектор весьма склонен был принять корону, а возможно, что и сам тайно содействовал появлению этого предложения. Но открыто Кромвель занял пассивную позицию, не выражая ни согласия, ни отказа. Но такая позиция вызвала недовольство в среде офицеров. Не заставили себя ждать и заявления: «…что в случае принятия Кромвелем королевского титула они подадут в отставку…»⁷⁷.

     Прайд в случае принятия Кромвелем королевского титула грозился его убить при первой возможности. В самом парламенте этим предложением возмущались республиканцы: «Неужели вы хотите сделать Лорда-Протектора величайшим в мире  лицемером,  посадив его  на  трон,  отвергнутый господом?»⁷⁸ Кромвель был страшно раздражен этим выступлением офицеров, однако в решительный момент отказался от титула короля, счел за лучшее выждать более благоприятных обстоятельств.

Но новая  конституция —«Покорнейшая петиция  и совет» — все же   была   принята 25 мая 1657 г., хотя и без утверждения королевского сана. Протектор получил право назначить себе преемника, т. е. власть его стала фактически наследственной. Учреждалась верхняя палата,  палата лордов. Вторичное провозглашение Кромвеля протектором было произведено с такой торжественностью, что очень походило на церемонию коронации, хотя корона и отсутствовала. Спикер палаты, действуя от имени последней, облек лорда-протектора в пурпурную мантию, опоясал государственным мечом, дал в руки массивный золотой скипетр и библию и принял от него присягу на верность новой конституции. При звуках труб и приветственных криках присутствующих Кромвель сел на трон; с одной стороны трона стоял посланник Людовика XIV, с другой - голландский посланник.

     В соответствии с новой конституцией предстояло создать верхнюю палату. Был составлен список новых «лордов», насчитывавший 63 лица. Но лишь 42 из них приступили к выполнению своих обязанностей; многие даже не отозвались на вызов. Из новых лордов семеро были членами семьи самого Кромвеля, в том числе двое из его сыновей - Ричард и Генри. Семнадцать лордов были командирами полков. Был назначен в верхнюю палату ряд бывших офицеров, деревенских сквайров или джентльменов средней руки. Из числа старых лордов лишь пятеро явилось по вызову протектора, остальные уклонились от участия в деятельности верхней палаты. В палату общин, согласно новой конституции, должны были вернуться и те члены ее, которые ранее не были допущены протектором к участию в первой сессии парламента в 1656 г. Условием их возвращения было принесение присяги в верности протектору и признание законности его власти. Так в палате появилась большая часть ранее недопущенных депутатов - оппозиционеров-республиканцев. Их появление сильно изменило сложившееся большинство, в особенности ввиду того, что около тридцати прежних членов палаты общин, поддерживавших протектора, были теперь назначены членами верхней   палаты.

     В палате общин начались длительные споры о правах и компетенции, даже о самом названии верхней палаты: является ли она «палатой лордов» - или просто «другой палатой». Начались споры и о форме правления. Сити подало в парламент ряд петиций с требованием укрепить государственный строй, сделать его надежным оплотом собственности. Демократически настроенные члены палаты предлагали возврат к республиканскому строю. С другой стороны, среди членов палаты были и скрытые роялисты — сторонники Карла II,  сторонники абсолютизма. И все же, стоит отметить, что эта конституция нравилась Кромвелю.

      Возвращение к старине видно и  в религиозной области⁷⁹. Границы терпимости суживаются. Парламенту предлагается выработать «исповедание веры», осуждение которого подлежит каре. Папизм, англиканство и ереси, не признающие троицы и боговдохновенности святого писания, не допускаются вовсе. Мужья католичек, осквернители праздников, пьяницы лишаются избирательных прав.

     Стоит отметить, что главные осложнения начинаются с открытием новой сессии парламента - 20 января. Состав палаты общин несколько изменился. Часть мест пустовала - выбыли те, кто сидел теперь в палате лордов, но зато на заседания явились исключенные на прошлой сессии. Им никто не препятствовал, и палата пополнилась неистовыми и искушенными в политической борьбе республиканцами: на своих местах сидели Гезльриг, Скотт, Робинзон. Они приготовились к оппозиции.

     Кромвель  прибыл на открытие сессии в раззолоченной карете. Лошадей покрыли драгоценными бархатными помпонами.⁸⁰ Протектор чувствовал себя неважно, и речь его к парламенту не отличалась длительностью. Он призывал внимавших депутатов к миру, но едва начались дебаты, тут же пошли разногласия. Гезльриг и Скотт яростно повели республиканскую оппозицию в наступление. В Долгом парламенте они положили столько сил па отмену палаты лордов — и вот теперь лорды опять появились в Вестминстере. «Давайте, но крайней мере, не называть их лордами — пусть это будет просто «другая палата». Если мы будем звать их лордами, они потребуют всей полноты власти, которой пользовалась верхняя палата при короле»⁸¹ Выдвигались и более хитрые аргументы: новые лорды не представляют земельных собственников. Они бедны, они владеют одной двенадцатой всех земель нации, тогда как прежде владели двумя третями.

Пять  дней спустя Кромвель опять выступил перед ними. Конфликта нельзя было допустить. Он напомнил безрассудным депутатам о внешней опасности. Роялисты планируют вторжение с помощью испанцев, заговоры внутри страны множатся. Каждая из сект норовит захватить власть в свои руки. Только единство, сплоченность и бдительность могут спасти Англию. Ссорясь друг с другом, сказал он, члены парламента играют па руку шотландскому королю. Но остановить их было уже невозможно. Споры и на-падки продолжались, усиливались, брожение росло. Снова его постигла неудача. Парламент оказался таким же пустым и самонадеянным сборищем, как и «охвостье».  

3.2 Роспуск парламента.

     4 февраля 1658 г. Кромвель распустил свой второй и последний парламент. Это повело к очень серьезному обострению положения в стране⁸². Образовалась весьма широкая оппозиция, направленная против режима протектората и   лично   против Кромвеля.

     В различных пунктах страны объединялись, составляли заговоры, выпускали манифесты, поднимали восстания кавалеры, левеллеры, республиканцы, анабаптисты, «люди пятой монархии». Правительство прибегало к многочисленным арестам и казням. Карл II Стюарт, находясь в эмиграции, побуждал своих сторонников в Англии к восстаниям, он искал помощи для вооруженной интервенции против Англии в Голландии, Испании, Франции, всюду, где только можно было рассчитывать на поддержку престижа «законной» монархии, против республиканцев, против «узурпаторов», «цареубийц». Карл Стюарт заключил договор с испанским королем, в котором за военную помощь в восстановлении его на английском троне обещал вернуть Испании все завоевания, сделанные Кромвелем у испанцев. Борьба Кромвеля со сторонниками Карла затруднялась тем, что в его собственной семье оказались лица, замешанные в монархических заговорах. Кромвель выдал своих дочере замуж за представителей старой знати. Среди казненных в мае — нюне 1658 г. кавалеров-заговорщиков оказался сэр Генри Слингсби; племянник его, лорд Фолконбридж, был мужем одной из дочерей Кромвеля, В заговорах деятельное участие принимали и сторонники англиканской епископальной церкви, поставленной при протекторате, как и католическая церковь, вне закона: в ноябре - 1655 г. было запрещено епископальное богослужение даже в частных домах⁸³. Те представители высшей знати, которые отказались заседать в кромвелевской палате лордов, твердо держались в политике монархических взглядов и были  сторонниками англиканской епископальной церкви.

          Буржуазные историки, в своем стремлении затушевать,   скрыть   классовую   борьбу,   изображают английскую революцию как религиозную борьбу, как столкновение идеи и вероучений⁸⁴. В английской буржуазной резолюции XVII в. борющиеся силы действительно пользовались в своей борьбе религиозной фразеологией, библейскими образами и терминами. Но это лишь внешняя оболочка, за которой скрывались реальные интересы различных социальных слоев. Кромвель с особым искусством умел в политических целях пользоваться религиозной фразеологией⁸⁵. Он всегда выступал ярым противником католичества и англиканской церкви. Насколько это было вызнано политическими мотивами, видно хотя бы из его отношения к двойным обрядам бракосочетания дочерей.

     В своих официальных выступлениях в парламенте, перед солдатами, в манифестах и обращениях к народу, в переписке с государственными деятелями и даже со своими родственниками Кромвель любил изображать себя орудием божественного промысла, объяснять все свои успехи помощью бога. Однако в тесном кругу своих помощников, в деловой обстановке Кромвель часто отбрасывал библейскую фразеологию и обнаруживал чрезвычайно трезвое понимание реальных причин и следствий своих действий. Контраст между торжественными заявлениями протектора и действительными мотивами его действий с необычайной яркостью проявился в вопросе о войне с Испанией. В парламенте Кромвель говорил о богом предначертанной, «провиденциальной» вражде к Испании, о борьбе с папизмом, о защите интересов истинной реформированной религии и т. п. и ни словом не обмолвился о действительных причинах нападения на испанские колонии. В узком кругу членов Государственного совета Кромвель с цинизмом, достойным купца-авантюриста или даже пирата, рассчитывал, что выгоднее: демобилизовать военный флот после заключения мира с Голландией или использовать его для захвата и грабежа испанских колоний в Америке. Он утверждал, что добыча от грабежа испанских колоний покроет расходы разбойничьего предприятия. Он убеждал членов Совета, что Испания не решится на войну с Англией, так как занята войной с Францией. Но расчеты Кромвеля не оправдались. Испания не примирилась с нападением на ее владения и вступила в войну с   Англией.

     Актом, передававшим власть в руки лорда-протектора,—  «Орудием управления» был установлен принцип веротерпимости. Однако этот принцип не распространялся па папистов и сторонников епископата. Обе кон- ституции протектората - 1653 и 1657 гг. - запрещали католическое к англиканское богослужения. Отличаясь с детства приверженностью к пуританизму, Кромвель в годы гражданской войны обнаруживал религиозную терпимость; ему нужны были честные и преданные делу солдаты, хотя бы они были и анабаптистами, сектантами. Он резко возражал тогда против преследований анабаптистов в армии; и в годы протектората Кромвель относился довольно безразлично к догматическим и организационным различиям между пресвитерианами и индепендентами, сторонниками пресвитерианского строя или независимых религиозных организаций или анабаптистских общин.

     Выставляя себя борцом за свободу совести, Кромвель готов был иногда дать резкую отповедь сторонникам религиозной нетерпимости и религиозных преследований. Но идеалом Кромвеля была основанная на соглашении всех протестантских церквей, кроме епископальной, единая государственная церковь, поддерживаемая государством и поддерживающая государство,   охраняющая   существующий    строй⁸⁶.

     Из  принципа веротерпимости, принятого  согласно акту об установлении протектората, было сделано исключение для католиков и для сторонников епископальной церкви по чисто политическим мотивам: к римскому католицизму Кромвель относился очень враждебно. Выражая весьма распространенное мнение, Кромвель в 1656 г. заявил: «Паписты в Англии... всегда считались, с тех пор как я родился (надо прибавить — и даже много раньше), обиспанившимися... Так было и в Англии, и в Ирландии, и в Шотландии — никто в этом не может сомневаться... Этот испанский вопрос у нас в Англии усугубляет в значительной степени то опасное положение, в котором находится страна»⁸⁷.

     Ненависть к католицизму в значительной степени определялась тем, что католическая Испания и римский папа, оплот  феодальной реакции во всем мире, поддерживали врагов английской республики и протектората Кромвеля. Даже Джон Мильтон, противник  всяких религиозных преследований, признавал государственную целесообразность исключения римских католиков из принципа религиозной терпимости. И все же положение католиков в Англии значительно улучшилось с тех нор, как власть перешла от пресвитериан к индепендентам. Последних даже обвиняли иногда в склонности к папизму. Возможно, что и Кромвель был склонен к заключению какого-либо соглашения с английскими католиками. Однако в апреле 1655 г. преследования католиков вновь усилились в связи с обострением англо-испанских отношений, приведших вскоре к войне с Испанией⁸⁸.

     Так как католическое богослужение было запрещено, то католики могли собираться лишь тайком, но домам, или идти в одну из католических капелл при иностранных представительствах в Лондоне. В 1655 г. было восстановлено старое запрещение английским подданным посещать иностранные церкви. Ряд католиков в связи с этим был арестован. В защиту католиков пробовал выступить Мазарини. Кромвель ответил ему, что меры к ослаблению преследований католиков за их религиозные убеждения им предприняты и что он надеется достигнуть большего. В общем положение католиков в период протектората было все же значительна лучше, чем при прежнем правительстве, как это должен был признать и французский посол. Епископальная англиканская церковь выступала на стороне короля. Это была церковь кавалеров, старой знати, политических врагов протектората.   Сближение семьи Кромвеля со старой знатью содействовало смягчению его враждебности к англиканскому вероучению. Более благоприятное отношение к англиканской церкви было одним из проявлений внутреннего кризиса протектората, стремления Кромвеля к реставрации монархии.