Михаил Васильевич Ломоносов, создание первого университета в России

    Впрочем, постепенно, по мере выпуска специалистов из стен самого университета, профессорско-преподавательский  состав претерпевал заметные улучшения. Правительство всячески заботилось об этом — время от времени повышало чины выпускников, учителей и профессуры, что заметно поднимало их престиж  в обществе; отправляло их для повышения  уровня преподавания на стажировки за границу, в отдельные периоды  они даже были обязательными; поддерживало и увеличивало их привилегии.

    В XIX веке уже складывается настоящая плеяда университетских профессоров, общение которых со студентами не ограничивается только лекциями. Б.Н. Чичерин вспоминал, как в 1840-е годы студенты часто собирались у профессоров дома, разговаривали, спорили, пользовались их библиотеками, обсуждали прочитанное, а иногда оставались и пообедать. Много позже и в совершенно иную эпоху, в 1905 году, известный историк В.О. Ключевский отмечал: «Студенты ценили профессоров, профессора понимали студентов: те и другие гордились своим университетом, тех и других уважало общество».

    Не  менее важными были и складывавшиеся в стенах университета отношения  между студентами, особое студенческое братство, которое стало важной составляющей университетской жизни. Воспоминания бывших студентов Московского университета, независимо от политических, общественных и гражданских позиций авторов, едины в одном — пребывание в университете стало временем удивительных человеческих отношений, в нем царил  особый, ни с чем несравнимый дух  единения, сохранявшийся в его  выпускниках до конца жизни. Свидетельств того более чем достаточно. Историк  и юрист Б. Н. Чичерин считал, что  товарищеские отношения между студентами «составляют одну из главных прелестей  университетской жизни, и которые  сохраняются навсегда, как одна из самых крепких связей между людьми». Поэт М. Дмитриев также отдавал должное  этим особым чувствам, охватывающим каждого, кто приобщался к студенческой жизни: «Здесь вступил я, так сказать, в  новое семейство студентов университета; здесь сделал новые, самые приятные знакомства; здесь узнал дружбу, продолжавшуюся до старости. Студенты университета и в мое время, и  ныне сохраняют к Московскому  университету какое-то родственное  чувство, сладостное и в самой  старости. Московский университет —  это наша вторая родина!» Подобных цитат можно привести великое  множество.

    Студенческая  жизнь всегда строилась по единым законам — лекции, занятия, домашние задания, экзамены, с одной стороны, и общение, дружеские встречи, прогулки и вечеринки — с другой. Хорошо известно также, что в студенческие годы время движется медленно и не спеша, так что потом кажется невероятным, что эти годы смогли вместить в себя столько событий, чувств и переживаний. Студенты Московского университета всегда жили по общим правилам.

    Вот учеба, начало XIX века: «Все жило в тесноте, теперешнему уму непостижимой, и все жило ладно. Лекции начинались зимой при свечах желтых, сальных, вонючих; утренние кончались в 12 часов, возобновлялись тотчас после обеда казенных студентов в 2 ч. и продолжались до 6 ч., и это всякий день, к неописанному нашему удовольствию». Лекции посещались исправно. Еще в елизаветинском уставе отмечалось, что студент, пропустивший месяц занятий, будет отчислен.

    Свободное время проводили всегда оживленнее, в этом все студенты похожи друг на друга. Так, известный хирург Н.И. Пирогов вспоминал свои студенческие годы: «Вот и настало первое число  месяца. Получено жалованье. Нумер накопляется. Дверь то и дело хлопает…. Яков является со штофом под черной печатью за пазухой, в руках несет колбасу  и паюсную икру. Печать со штофа  срывается.… Начинается попойка».

    Студенческие  годы заканчивались, и наступал выпуск. Большая часть бывших студентов  отправлялась на государственную службу. Звание выпускника Московского университета само по себе являлось хорошей рекомендацией  в жизни. Крайне скептически оценивавший  российскую действительность Н. Тургенев писал, что «Даже теперь редко  встретишь человека, правильно пишущего на своем языке и при этом не вышедшего из стен Московского университета. Все воспитанники этого особенного учебного заведения счастливо отличаются от выпускников иных учреждений; на государственной службе они проявляют  благородство характера, честность  и человеколюбие — качества, весьма редкие в сей сфере деятельности».

    Накануне

    XX век изменил весь ход русской истории. Но какой-то особый университетский мир в совершенно новое время и в новых исторических условиях остался, как это ни странно, прежним и невредимым, сохранив себя для новых поколений.

    Университет по-прежнему оставался центром московской и российской жизни. Революция 1905 года привела к закрытию университета и фактической отмене празднования 150-летнего юбилея. Во всех дальнейших революционных событиях Московский университет с молодежным задором  принимал самое активное участие. Интересно, что чаще всего пишут о революционной  активности университета, и это справедливо. Вместе с тем сохранялась группа студентов-академистов, ставящих образование  выше политики, о них, как правило, умалчивают. В 1911 году, в разгар очередного кризиса, они обратились с воззванием ко всем университетским сотрудникам: «Русские университеты переживают тяжелое  время, они перестали быть храмом науки, аудитории обращены в центры незаконных сборищ, наши университеты погибают. Студенчество катится по наклонной плоскости, подталкиваемое всевозможными подпольными коалиционными  комитетами, устрашающими студентов  и питающими их едкой политикой… мы поднимаем свой голос, призывая студенчество присоединиться к девизу: «Родина, честь, наука. Долой забастовку!» И все  же у большинства тех, кто учился в университете, настроения были прямо  противоположные. Грядущий 1917-й год  готовился принести университету, быть может, самые серьезные испытания, в череде которых сгинули сотни  его выпускников, преподавателей и  студентов…

    Архитектура образования

    Поскольку университет изначально находился  под «высочайшею протекциею»  и управлялся куратором из «знатнейших  особ государства», то и его местопребывание  должно было соответствовать статусу  главного учебного заведения страны, благополучие которого прирастало монаршей милостью. Поэтому университет предпочли  разместить в самом средоточии исторической, государственной и торговой жизни  старой столицы — у Воскресенских  ворот, недалеко от Монетного двора  и собора Казанской Божией Матери, на пересечении Красной площади  и Никольской — улицы просвещения  и книжности со времен Средневековья.

    Указом  императрицы от 8 августа 1754 года создаваемому университету был передан «Аптекарский дом» — здание Главной аптеки, созданное  в лучших традициях нарышкинского  барокко. Состоявшие из множества клетей 2-этажные корпуса замыкали двор, центральная башня завершалась  шпилем с двуглавым орлом наверху, а в верхнем ярусе был звон, и в 12 часов играла музыка. Это  здание, выстроенное по указу Петра  I, успело сменить нескольких хозяев и изрядно обветшало. Пожар 1737 года уничтожил помещения Главной аптеки, которая была переведена на Моховую. Некоторое время здание пустовало, а к моменту передачи университету в нем размещались Ревизион-коллегия, Главный комиссариат и Провиантская контора, которые пришлось срочно переселять. Кроме того, в «Аптекарском доме» хранилось на 3 млн. рублей медных денег, весом более 100 тысяч пудов. Задача спешной реконструкции здания под нужды учебного заведения легла на плечи талантливого московского зодчего князя Д.В. Ухтомского. Несмотря на то, что ремонтные работы шли исключительно быстро, окончание реконструкции затягивалось — здание, как выяснилось, требовало капитального ремонта, который был завершен лишь в конце декабря 1754 года, а 26 апреля следующего года состоялась инаугурация — торжественное открытие университета. Университетское здание осветилось причудливой иллюминацией: она изображала гору Парнас, на которой Минерва водружала обелиск во славу императрицы. «Вокруг Университетского дому народа было несчетное число чрез весь день даже до четвертого часа до полуночи» — писали «Санкт-Петербургские ведомости».

    «Аптекарский  дом» вместил лекционные аудитории, общежитие для казеннокоштных (находящихся  на содержании казны студентов), помещения  администрации, «физическую камеру», анатомический театр, минералогический кабинет, химическую лабораторию, обсерваторию, типографию. С 1756 года начала действовать  книжная лавка. Находившаяся в этом же здании университетская библиотека была открыта «для любителей науки  и охотников чтения каждую среду  и субботу с двух до пяти часов». Однако, пожалуй, самым популярным новшеством оказался общедоступный университетский  театр, где играли профессионалы  и любители.

    Первое  университетское здание было тесно  изначально, с увеличением числа  студентов и преумножением коллекций  неудобство становилось невыносимым. Уже в 1756 году для университета наняли, а затем купили трехэтажный дом  князя Репнина на углу Моховой  и Никитской улиц. Строительство  новых помещений было неизбежным. Профессора ратовали за расположение построек поблизости, но вне стен Москвы. Однако выбор места и архитектора  строительства университетских  зданий принадлежал императрице. В  «архитектурном театре» Москвы, запечатленном  в «Прожектированном плане» 1775 года, Моховая и проектируемая площадь  перед Кремлем — важнейшая  сцена, а здание университета — один из ведущих актеров. Сегодня редко  кто вспоминает, что проект нового университета сначала представил В.И. Баженов. Однако его предложение  было отвергнуто, а разработку проекта  университетских зданий поручили знаменитому  М.Ф. Казакову. Подготовительные работы начались в 1770-е годы, а поиск окончательного архитектурного решения продолжался  до 1786 года. Зодчим было создано 3 проекта  — они отразили общую эволюцию классицизма к предельной строгости  и обобщенности форм. В 1782—1784 годах  возвели боковые крылья. С 1786 года велось строительство центральной  части комплекса. Необходимый кирпич доставлялся с принадлежащего куратору университета М.М. Хераскову завода у Воробьевых гор, белый камень —  из села Мячкова, а щебенку — из района современного Гоголевского бульвара, где разбирали стену Белого города. Торжественное открытие университетского дома состоялось 12 августа 1793 года.

    Реалии  того времени требовали совмещения в одном комплексе учебных, жилых  и обслуживающих их хозяйственных  помещений. Этому лучше всего  соответствовала усадебная схема: здание «покоем», главный дом в  глубине парадного двора («курдонера»), симметричные флигели с двух сторон, практичный тыльный двор с входами  в главное здание и в крылья. Как «казенный дом ее императорского величества» университет должен был иметь все дворцовые атрибуты: монументальное здание, подчиняющее  себе окружающую среду, доведено почти  до идеальной симметрии планировки, центральные залы бельэтажа выстроены  парадной анфиладой и предназначены  для торжественных светских церемоний. Назначение же университета — быть хранилищем наук и просвещения —  делало постройку символичной, воплощающей  представление о получении образования  как о долге и служении. Центром  композиции, своего рода алтарем, стал Актовый зал (Большая аудитория). Он занимал два этажа (хоры выходили на 4-й) и был обрамлен ионической колоннадой. Две боковые двери  вели в большие двусветные залы с  галереями: библиотеку справа и кабинет  естественной истории слева. В Актовом  зале не устраивали ни спектаклей, ни маскарадов, ни танцев. Здесь произносили торжественные  речи на Татьянин день, раздавали шпаги  произведенным в студенты, награждали лучших медалями и книгами с приглашением всех «охотников до наук». Положение  зала Казаков выделил плоским  куполом, а на фасаде — 8-колонным ионическим портиком. Во внешних углах здания архитектор расположил малые круглые  залы. На втором этаже находились 16 маленьких «камер» и одна большая  «казарма», в каждой помещалось студентов  «числом по стольку, поскольку было окошек в покое». Здесь же были столовые, в них устраивались танцы по праздникам и маскарады. На втором этаже находился  и протяженный вестибюль парадной лестницы, именно он образовывал собой  сцену и партер для театральных  представлений.

    Классицизм  отводил функции подчиненное  место, к удобствам относилось лишь одно принципиальное новшество —  расположение комнат по обе стороны  коридора, что позволяло рациональнее использовать внутреннее пространство. Однако за день ученик должен был не менее 14 раз пройти двором и не менее 4 раз взбежать по лестнице. Сами аудитории  имели вид обычных классов  с грифельными досками, скамьи стояли по обе стороны от длинных столов, впереди стола ставились кресла для преподавателей. Только одна «физическая  зала» была устроена амфитеатром.

    Университетский дом стал частью жизни города и  вместе с городом пережил 1812 год. Почти все университетские постройки  сгорели во время пожара. И хотя в августе 1813 года было объявлено  о начале занятий, из-за масштабов  разрушения к восстановлению университетского дома приступили только через 5 лет. Работами руководил Д. Жилярди. 5 июля 1819 года состоялось торжественное открытие реконструированного здания.

    Жилярди сохранил композиционно-планировочное  решение М.Ф. Казакова. Парадные фасады получили формы московского ампира. Карнизы, тяги, стены стали гладкими, активно использовался декор (работы скульптора Г.Т. Замараева), варьирующий  тему военной победы и покровительства  императора. Главный портик получил  дорический ордер. Купол был повышен  на 6,5 м.

    Помещения в целом были сохранены, хотя и  с некоторыми изменениями. После  пожара не восстанавливалась в казаковском  здании церковь. Изменились пропорции  колонн Актового зала, выше стали арочные  окна. С той поры сохранились росписи  зала, сделанные по рисункам Жилярди, прославляющие науки и искусства, где аллегории соседствуют со знаковыми фигурами античности.

    С восстановлением дома на Моховой  получает новую жизнь университетский  квартал Москвы — постепенно возводятся новые корпуса. На Моховой (ныне дом  № 9) усадьба Пашковых в 1830-е годы перестраивается под руководством архитектора Е.Д. Тюрина под Аудиторный корпус, в 1904—1905 годах он был реконструирован  К.М. Быковским.

    Во  второй половине XIX — начале XX века продолжали возникать новые учебные, научные, жилые постройки. Всего до недавнего времени насчитывалось до 20 зданий. Самые яркие из них — Фундаментальная библиотека (Моховая, 8), построенная к 1905 году по проекту К.М. Быковского в «неоренессансном» стиле. По проекту того же архитектора в 1898—1902 годах были возведены здания ботанического факультета и Зоологического музея (Большая Никитская, 4—6), отличительной особенностью их стал «ботанический» и «зоологический» декор. Наиболее стройным и строгим стало здание Геологического музея (Моховая, 11) 1912—1918 годов. Научная сторона проекта разрабатывалась А.П. Павловым и В.И. Вернадским в 1905—1907 годах, а архитектурное решение принадлежит Р.И. Клейну.