Гештальт-Группы история и развитие

Работа по методике «двух стульев» позволяет выделить наиболее слабый компонент этого  конфликта и усилить его до такой степени, когда оба компонента могут вступить в диалог на равных. Например, участник группы, который  всегда опаздывает, начинает вести  диалог между «нападающим» и «защищающимся». Он садится на первый стул и разговаривает  с позиций «защищающегося» со своим же воображаемым «нападающим», который сидит на другом стуле. «Защищающийся» может плакать, оправдываться и  объяснять свои постоянные опоздания. Через минуту участник садится на второй стул и уже с позиций  «нападающего» начинает поучать  «защищающегося». «Нападающий» спорит, настаивает, требует. Затем участник опять меняет место на стульях, и  так продолжается до тех пор, пока противоположные точки конфликта  не будут прочувствованы до конца  и диалог не придет к своему завершению. Члену группы не предлагается выбрать  что-то одно между этими двумя  группами потребностей. Цель диалога  заключается в том, чтобы «закончить»  в настоящем ситуации, не законченные  в прошлом, то есть «оживить» процесс  формирования и завершения гештальта. Разрешение конфликта может потребовать  компромисса между двумя группами потребностей или одобрительного принятия отрицательного компонента своего «Я». Парадоксальная гештальттеория изменения  утверждает, что «изменение происходит тогда, когда кто-то становится самим  собой, а не тогда, когда он пытается быть тем, кем он не является» (Fagan & Shepherd, 1977, p. 77).

Следующий диалог по методике «двух стульев» проводит женщина, которая хотела интимных отношений  с мужчиной, но как только их отношения  стали многообещающими, она сразу  же их прекратила.

Защищающийся: Я очень одинока, мне так хочется, чтобы меня кто-нибудь ждал дома.  
Нападающий: У тебя есть дети, этого достаточно для тебя.  
Защищающийся: Мне хорошо днем, пока я занята делом, и хорошо ночью, когда я очень устаю, но…  
Нападающий: Не будь ребенком. Ты должна стать более независимой.  
Защищающийся: Но я не хочу быть независимой! Я хочу иметь рядом мужчину, который бы заботился обо мне и принимал решения за меня, и…  
Нападающий: Решение, ха! Где ты видела таких мужчин? Разве они могут принимать решения? Они все слабаки – ты кончишь свои дни, ухаживая за ними!  
Защищающийся: Но я хочу! Пауль был прекрасен, он брал ответственность на себя, и проблемы становились такими простыми… я любила его, пока…  
Нападающий: Да, пока! Пока ты не добилась того, что он не мог и шагу ступить без тебя. В тебе нет ничего хорошего для мужчин.  
Защищающийся: Но я хочу, чтобы было! Я ненавижу себя, когда веду себя с мужчинами подобным образом. Я ненавижу себя, когда не могу уделить им время.  
Нападающий: Забудь их, детка; оставь их в покое. С ними со всеми что-то не так (Fantz, 1975, р. 91-92).

Диалог позволяет  женщине осознать, что «нападающий» напоминает ей о любимом отце, который  умер несколько лет тому назад. Продолжая  диалог со своим «отцом», она сможет увидеть, что именно «отец» саботирует все ее отношения с мужчинами. Затем руководитель группы, используя  приемы психодрамы, просит другого  члена группы сыграть роль ее отца, и женщина, принимая участие в  драматическом диалоге, сможет выразить свою любовь к отцу и одновременно «освободиться» от его влияния. Этот эксперимент подтверждает, что две  части личности могут быть актуализированы  и что интроект может быть обнаружен  и обсужден.

Некоторые противоположности  вначале переживаются как конфликт между своим «Я» и окружающими. Например, участница, которая переживает чувство вины, представляя себе, как она говорит матери о намерении  уйти из дома и жить отдельно, возможно, проецирует свою амбивалентность на мать. Поскольку дочь никогда в  действительности не сталкивалась с  матерью по таким вопросам, то ее чувство вины основывается на фантазии, будто мать заболеет или очень  огорчится, если она обнаружит свои намерения. В гештальттеории вина чаще всего связывается с негодованием по проективному типу, за которым лежат  различные не выраженные реально  требования и оценки (Perls, 1969a). Согласно гештальттеории, в приведенном выше примере участница группы переживает свою вину потому, что ни ее планы, ни оценки неизвестны матери. Руководитель группы направляет ее работу по методике «двух стульев» таким образом, чтобы  помочь участнице определить и четко  описать все те противоположности, которые вовлечены в ее конфликт. Находясь на первом стуле, участница  ведет себя так, как будто она  – это она сама, и рассказывает матери о своих планах, оценках  и требованиях. На втором стуле участница  ведет себя так, как по ее представлениям будет вести мать. По мере того как  эти крайности включаются в диалог, две точки зрения постепенно осознаются, четко разграничиваются, чувства  отделяются друг от друга и проясняются. Участница обучается отличать реальные события от своих фантазий, проекций.

Хотя упражнение по методике «двух стульев» является, по сути, индивидуальной работой на «горячем месте», противоположности  могут исследоваться и вместе с группой – например, когда  между членами группы возникают  межличностные конфликты и когда  члены группы не могут сами понять свои чувства.

Усиление  внимания к чувствам

Одной из целей  упражнений по сознаванию является помощь членам группы в анализе своих  чувств. Большинство людей прерывают  континуум сознавания сразу же, как  только возникает неприятное переживание. Это избегание сознавания приводит к тому, что мы как бы накладываем  на себя путы из незаконченного действия. Так, женщину, которая постоянно  боится, что ее оставит муж, хотя она и имеет все доказательства супружеской верности, может постоянно  тревожить чувство незаконченного действия. Она отвечает своему любимому так, как будто отвечает обвиняющему  ее родителю. Ее страх и недоверие  в настоящем могут быть связаны  с отрицанием тех неудач в прошлом, которые когда-то не были полностью  пережиты. Таким образом, необходимо помочь пациенту завершить незавершенный  и травмирующий его гештальт, для  того чтобы уменьшилась власть прошлого и он смог бы более адекватно вести  себя в настоящем. Это важно по крайней мере по двум причинам. Во-первых, та энергия, которая тратится на сокрытие травмирующего чувства, может быть направлена на продуктивные цели после  отреагирования скрытых эмоций и  завершения незаконченного действия. Во-вторых, это может прояснить  противоположности, вовлеченные в  конфликт, и интегрировать их в  единое целое. Когда мы полностью  переживаем свои чувства, то действительно  сознаем, чего хотим и к чему стремимся. Многие из тех методик, которые предлагаются руководителем группы, помогают нам  усилить наше внимание к чувствам (Polster & Polster, 1973). Например, функция  методики «разыгрывания ролей» состоит  в том, что участники играют роли, позволяющие им полностью выражать свои реальные чувства. Поскольку сознавание неизбежно приводит к действию, то и тщательное выполнение действия приводит к расширению сознавания себя. Следующий  пример показывает, как член группы начинает сознавать свой голос.

У. (участник): Мне бы хотелось понять…  
Т. (тренер): Я слышу плачущие нотки в твоем голосе. Слышишь ли ты их?  
У.: Да… Какое-то дрожание.  
Т.: Теперь ты – это твой голос.  
У.: Я слабый, жалобный голос, голос ребенка, который не выполнил какое-то требование. Он боится…  
Т.: Я…  
У.: Я маленький ребенок, я боюсь попросить чего-нибудь; я могу попросить то, что я хочу, только выразив все свое отчаяние, тогда мама пожалеет меня и позаботится обо мне…  
Т.: Можешь ли ты теперь стать своей мамой? (Naranjo, 1975, р. 39).

Разыгрывание  ролей своего голоса и голоса матери приводит к налаживанию диалога  между ними, что позволяет участнику, изображая беспомощного ребенка, осознать свое манипулирование другими. Работа по этой методике стимулирует участника  к проигрыванию незнакомых типов  поведения для выявления в  них новых источников энергии. Например, участник жалуется, что никто не слушает его. Руководитель группы, играя  роль глухого, создает ситуацию, при  которой участник вынужден будет  опробовать новые способы поведения. Он может стать агрессивным и  злым, умиротворенным и печальным, оценивающим  или самоуверенным. Согласно гештальттеории, каждый тип поведения, который участник выбирает для разрешения своей дилеммы, отражает реальный аспект его «Я», ранее  отвергаемый.

Методика «разыгрывания  ролей» помогает членам группы обнаружить проекции в своем «Я». Например, участник, который считает членов группы добрыми, а себя очень злым, может попробовать  актуализировать значение слова  «доброта» и, возможно, таким образом  найти новые источники доброты  внутри себя. Разыгрывания часто заключаются  в намеренных несоответствиях, преувеличениях: робкий, застенчивый участник может  получить задание встать на стул и  начать отдавать команды авторитарным, громким голосом.

Усилению внимания к чувствам способствует задание  по утрированному выражению невербальных поведенческих реакций. Участница, находясь на «горячем месте», может  не сознавать, что во время рассказа о своем несчастливом замужестве она ударяет кулаком по бедру. Руководитель группы должен это заметить и перевести внимание участницы  с невыразительного рассказа на активные физические действия. Перлз считал, что полностью наши стремления подавить невозможно. Усиливая удары кулаком  по бедру, участница начинает переживать ранее неизвестные ей чувства, которые  и находят выражение в невербальном поведении. Она может, например, почувствовать  злость, вину или негодование, связанные  с замужеством, или обнаружить, что  конфликт, возникший во время замужества, напоминает конфликт с отцом, причиной которого явилось решение дочери выйти замуж вопреки воле отца. Руководитель может попросить участницу  сыграть роль кулака, «стать» кулаком, довериться своим чувствам. Подобные упражнения помогают выявить заблокированные  чувства и раскрыть сущность внутреннего  конфликта, который символически отражается в ударах кулака по бедру. Язык тела не является единственным видом невербального  поведения, позволяющим вплотную изучать  эмоции, тембр голоса также содержит некоторую информацию о скрытых  чувствах.

Работа  с мечтами 

Один из наиболее удивительных видов работы на «горячем месте» является разгадывание участником значения своих мечтаний (фантазий). Перлз считал (Perls, 1973), что мечты  представляют собой наиболее спонтанную продукцию в нашем опыте, те фрагменты  нашего «Я», которые подавляются  или от которых мы отказываемся, и, таким образом, они несут уникальную информацию для того, кто их создает. В гештальттерапии фигуры и объекты в мечтах не анализируются и не интерпретируются руководителем группы, поскольку мечты здесь не имеют того универсального значения, которое они имеют в психоанализе, где, например, оружие, пуля или башня, а также любой длинный объект интерпретируется как образ мужской сексуальности. Вместо этого работа с мечтами в гештальттерапии включает в себя два процесса: перенос мечты на реальную почву и повторное присвоение отчужденных фрагментов личности.

Перенос мечты  на реальную почву становится возможным, когда член группы получает задание  описывать свою мечту в настоящем  времени. Описание мечты в прошедшем  времени («Я представлял, как кто-то преследует меня в долине, зажатой  между двумя высокими заснеженными горами») как бы объективирует мечту  и приводит участника к необходимости  интерпретации и интеллектуализации. Описание же мечты в настоящем  времени («Я бегу по долине. Кто-то бежит  за мной. Мне страшно. По бокам от меня – две высокие, заснеженные  горы. У меня нет иного пути. Я  могу бежать только вперед») позволяет  члену группы как бы вновь пережить ситуацию возникновения мечты и  заново, уже в группе, испытать все  события и связанные с ними чувства.

Каждый объект или фигура мечты представляет собой  отчужденный фрагмент личности. В  приведенном примере отчужденные  фрагменты личности участника скрываются за фактом преследования, неизвестным  преследователем, за дорогой, горами и  даже за снегом на вершинах гор. Для  того чтобы вновь присвоить их, он должен выявить их, отождествляясь с каждым объектом своей мечты. Участника  могут попросить разыграть мечту, дать ее описание от первого лица, как  будто он – это гора («Я – гора. Я очень массивен и значителен. Ты столь ничтожен, что не можешь меня сдвинуть»), дорога («Я – единственная дорога между этими горами. Доверься мне, и я проведу тебя»), преследователь («Ты не знаешь, кто я есть, но я  собираюсь напасть на тебя»).

По мере того как участник по очереди становится каждым объектом своей мечты, он выявляет те аспекты своей личности, которые  никогда раньше полностью не сознавал. Он может почувствовать превосходство  или уверенность, незначительность или страх, враждебность или уязвимость. Руководитель группы направляет внимание участника на тот объект мечты, который  является самым важным, или переводит  его внимание с объекта на объект, заставляя пережить все чувства, связанные с ними.

Другим вариантом  этого упражнения является описание мечты с точки зрения каждого  объекта мечты. Перлз считал, что  в гештальттерапии нет необходимости  работать с целой мечтой, даже фрагмент мечты может дать нужное количество информации. Те участники, которые с  трудом вспоминают ночные мечты, могут  исследовать мечты, возникающие  наяву, днем.

Если центральным  моментом мечты является обсуждение или спор, то для интеграции противоположностей используется методика «двух стульев». Участник разыгрывает диалог между  двумя основными «действующими  лицами» мечты, исследуя все крайние  точки противоположности, для того чтобы потом интегрировать их в единое целое. Он может также  выбирать других членов группы для  демонстрации объектов мечты. В отличие  от психодрамы, где члены группы получают разрешение отвечать работающему  участнику, в гештальт-группе члены  группы изображают пространственные отношения, позы и, возможно, воспроизводят некоторые  фразы, содержащиеся в мечте. Работа с мечтами дает возможность участнику  изучить гештальт своей мечты  и увеличивает потенциальные  возможности, позволяющие раскрыть значение своей мечты.

Принятие  ответственности  за самих себя

Причиной любого невротического механизма является неспособность индивидуума принять  ответственность за свое «Я». Интроецирующий индивидуум не может различать свои чувства, убеждения и чуждые идеи, которые были усвоены им, но не ассимилированы и не сделаны своими собственными. Проецирующий индивидуум переносит  свои импульсы на других. При патологическом слиянии человек не может развести свое «Я» и более объемное «Мы», то есть дифференцировать себя и Других. Ретрофлексирующий индивидуум объективирует  и отторгает важные аспекты своего «Я». Гештальтподход в терапии помогает преодолеть невротические механизмы  с помощью изменения средств  коммуникации и структуры языка.

В гештальгруппе  поощряется непосредственное обращение к другому человеку в первом лице, а не разговор о нем в третьем лице. Сплетни и советы, интеллектуализирование и психологизирование, а также нарушение границ «Я» других людей не одобряются. Руководитель группы помогает членам группы ощутить то, как они используют местоимения и глаголы. Например, участник говорит: «Это ужасно – бить своих детей». Руководитель просит его указывать, к кому обращено это высказывание, или хотя бы использовать местоимение «я». Когда предложение изменено на «Это ужасно, что я бью своих детей», участник принимает ответственность как за свои чувства, так и за свои действия. Таким образом, посредством персонификации местоимений неопределенность, составляющая сущность патологического слияния, и нарушенное функционирование при проекции и интроекции изменяются и способствуют адекватному контакту.