Донское казачество 20 века

Этот обряд «рыцарского» периода истории донского казачества (XVI-XVII вв.) описан едва ли не каждым историком  или краеведом: «... Жених и невеста, согласившиеся вступить в супружество, являлись вместе на местную площадь во время народного собрания (т.е. на казачий Круг. – Б.П.). Здесь, помолившись Богу и кланяясь на все стороны, жених называл свою невесту по имени и говорил ей: "Будь ты мне жена", и невеста же, поклонившись жениху в ноги и назвав его по имени, говорила ему: "А ты будь мне мужем". После этого брачившиеся целовали друг друга и принимали от собрания поздравления с вступлением в законный брак, затем торжество оканчивалось пиршеством»^[19]. Здесь, в этой редуцированной свадьбе XVI—XVII вв., уже заложены существеннейшие черты донского свадебного обряда. Это, во-первых, общественный характер обряда, особенно ярко подчеркиваемый впоследствии так называемым «свадебным колдуном» (см. об этом ниже). Свадьба совершалась на казачьем Кругу, и им же выносился окончательный, не подлежащий обжалованию приговор. Во-вторых, патронажная роль мужа-казака, берущего под свою защиту новобрачную. Наглядным доказательством этой роли служит укрытие полою одежды женщины, переходящей от одного мужа к другому: «Прикрытие полою казаки почитали очень важным символом: оно значило снять с отказанной жены бесчестье развода»^[20]. Трогательно патронажную роль казака-мужа подчеркивает его фуражка в красном углу вдовьего дома: и после смерти казак заботится о той, с которой получил благословение общины. Наконец, минимальная сакрализация обряда, в котором православие явлено лишь обязательной перед любым делом молитвой. Конечно, в то время церквей на Дону практически не было, а батюшка избирался самими казаками на Кругу из своих же собратьев на определенный срок, после которого он, так сказать, возвращался в строй. Но следует, видимо, согласиться с тем, что благословение брака Кругом было выше Божьего благословения. Дело дошло до того, что в своё время грозный атаман Степан Разин выгнал с Дона попов и велел играть свадьбы «у вербовых дерев»^[21], т.е. вернул донскую свадьбу едва ли не к языческой («умыкание невесты у воды») традиции. Религиозное своеволие донских казаков оказалось настолько устойчивым, что главным «ангелом-хранителем» свадебной церемонии даже в конце XVIII – начале XIX в. на Дону считался находящийся перед или подле жениха ведун (сбережатый), которого «дружко обязан был приискать заблаговременно и который не отлучался от жениха до окончания брака, наблюдая, чтобы на порогах и притолках, где ему надлежало проходить, не было чародейства и чтобы в пищу и питьё не примешал кто порчи»^[22]. С установлением церковной составляющей свадебного обряда (икона в храбром поезде, венчание-благословение молодых иконой при встрече в доме жениха) ведун стушевался и постепенно трансформировался в свадебного колдуна. Но обычай оберегания жениха и невесты не только не утратился, но приобрёл самые разнообразные формы: и одевание рыбачьей сети под платье невесты (сейчас этого уже нет), и уголки крестиком на венчальном наряде невесты, и пшено в сапоге жениха, и мак вместе с зерном и хмелем во время обсыпания молодых, и т.д. В этом же ряду и белый платок, за который держатся новобрачные при входе в дом: «Друшко за платощик маладых – фсигда шоп диржались – видеть. Шоп за прыталку аци ни прислонились рукою, а то эти кылдуны, фcе ведьмы – ани фcё загаваривають: на пярилах, на энтих (притолоках. – Б.Н.). Он как видеть – а мы ш иё аппёрли – знащить, фсё: уже ты или жыть ни будиш, или сохнуть будиш»^[23].

[1] Сухоруков В.Д. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях // Русская старина: Карманная книжка для любителей отечественного, изданная А.Корниловичем. СПб., 1824. 
[2] Листопадов A. M. Старинная казачья свадьба на Дону. Ростов н/Д, 1947. 
[3] Броневский В. История Донского войска. СПб., 1834. Ч. III. 
[4] Краснов Н.И. Военное обозрение Земли Войска Донского// Материалы для военной географии и военной статистики России, собранные офицерами Генштаба: В 6 т. СПб., 1864. Т. IV. 
[5] Номикосов С. Статистическое описание Области Войска Донского. В 5 т. Новочеркасск, 1884. Т. I. 
[6] Савельев A. M. Донские песни. Новочеркасск, 1867. 
[7] Савельев Е.П. История казачества (Историческое исследование). Новочеркасск, 1916. Ч. III. 
[8] Свадебные обряды. Неоконченная рукопись Х.И. Попова // ГАРО, ф. 55, оп. 1, Д. 44. 
[9] Свадебные обряды станицы Нижне-Кундрюченской // ГАРО, ф. 55, оп. 1, д. 43. 
[10] Анашкина С. Свадебная обрядность донецких казаков // Традиционное и современное народное музыкальное искусство. М., 1976. 
[11] Миртов А.В. Казачья свадьба на хуторах Митякинской станицы // Педагогическая мысль. Ростов н/Д, 1918. № 8. 
[12] Поляков. Старинная донская свадьба // Донские областные ведомости. 1875. №22. 
[13] Ребров Я. Старочеркасские свадебные обряды // Донская газета. 1875. № 30. 
[14] Критска-Иванова Е.Ф. Свадебный обряд и свадебный фольклор донских казаков: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1978. 
[15] См: Новак Л., Фрадкина Н. Как у нас-то было на Тихом Дону: Историко-этнографический очерк. Ростов н/Д: Ростиздат, 1985; и др. 
[16] Именно так ведут себя в предсвадебье шолоховские героини: Аксинье Степан «понравился», а потому и стала возможной их свадьба; Наталья угрожает родным уходом в Усть-Медведицкий монастырь, если они не отдадут её Григорию; Дуняша упрямо преодолевает застарелую ненависть Ильиничны к Мишке Кошевому и, по существу, женит его на себе, играя главную роль в обряде. 
[17] Назарова Вера Игнатьевна, 1915 г. р., урож. х. Вертячий Мешковской станицы (магнитофонная запись из архива автора, далее – Архив Б.П.). 
[18] Свадебные обряды... Л. 2-2 об. Состав кладки мог варьироваться в зависимости от достатка казака и даже места жительства (на богатом Нижнем Дону в кладку могли входить табун лошадей или отара овец, а бедноватые верхнедонцы обходились всего лишь несколькими предметами), но непременной составляющей этого донского калыма была донская шуба, которой обычно и открывался список жениховых даров. 
[19] Донская епархия и десятилетие управления ею архиепископа Платона // Донские епархиальные ведомости. 1887. № 5. С. 157. Таким же простым был и развод: «Муж, введя свою жену в собрание народа, говорил: "Атаманы-молодцы, она была мне услужливая и верная, теперь она мне не жена, а я ей не муж". Освобожденную таким образом женщину мог взять в замужество кто-либо другой и здесь же, причем таковый обыкновенно прикрывал ее полою своего платья, а затем говорил... слова брачного сочетания (остаток этих форм брачного сочетания и развода можно видеть и в наши дни у некоторых донских старообрядцев)» (Там же. С. 157-158). Брак и развод XVI—XVII вв., на наш взгляд, служат замечательным указанием на донской этногенез, проходивший в этот период в условиях разрыва культурной традиции, что потребовало формирования новой, маскулинной по сути (казак в то время – воин) духовной культуры, разительно отличающейся от традиционной славянской земледельческой свадьбы и других обрядов и обычаев славян. 
[20] Броневский В. Указ. соч. С. 124. Старые дончаки рассказывают, что, возвращаясь домой со службы или войны, казаки запасались большими белыми платками, которыми покрывали головы жён, согрешивших во время разлуки и прильнувших к сапогам сидящих на конях мужей в ожидании справедливого суда: этот жест означал, что грех «потоптан и забыт» (есть такая формула в донское словаре), и отныне всякий, кто о нём помянет, будет иметь дело с мужем. 
[21] Так записано в допросных листах Фрола Минаева после разгрома восстания. См.; Ригельман А. История, или повествование, о донских казаках. М., 1848. С. 61. 
[22] Сухоруков В.Д. Указ. соч. С. 325. В. Броневский добавляет к этому, что ведун «избирался из так называемых колдунов... В должность сию старались сыскать упыря, рожденного от ведьмы, которого простой народ по суеверию своему почитает добрым гением; пред мудростью которого все волшебницы и колдуны смиряются и в присутствии коего никакого зла сделать не могут» (Броневский В. Указ. соч. С. 207). 
[23]Чумаков Н.И., 1909 г. р., ст. Владимирская (Архив Б.П.).

2. «Рыцарский» свадебный обряд сменяется более развёрнутым в XVIII в., когда после реформ Петра I донские казаки начинают заниматься земледелием и животноводством и вести оседлый образ жизни, что привело к увеличению женской составляющей казачества, численности семьи и т.п. Именно казачка развернула свадебный обряд до тех пределов, в каких он фиксируется донскими историками и краеведами XIX в. – от Сухорукова до Листопадова. Этот обряд становится трехчастным, состоящим из предсвадебья, дня свадьбы и послесвадебья, он насыщается фольклорными песнями, присловьями, включает в себя обязательное венчание, обрастает различными предметами и атрибутами и т.д. Возникает и расширяется свадебный словарь, состоящий, по нашим наблюдениям, из более чем 200 общеупотребительных и диалектических слов и фразеологизмов. Примечательной чертой этого словаря можно считать абсолютное отсутствие в нем слов неславянского происхождения. К середине XIX в. донская свадьба достигает пика в своем развитии. При этом наибольшее сходство она имеет с южнорусским обрядом, отличаясь от последнего многими чертами и особенностями, о причинах которых частично было уже сказано выше. Отличают от русской донскую свадьбу и отдельные элементы, проникшие в обряд от украинцев. Речь идет не о тех запорожцах и сердюках (выходцах из бывшей Северской земли), вместе с русскими и представителями различных восточных этносов положивших начало донскому этногенезу, результатом которого из-за вмешательства в дела Дона российских властей, превративших казаков в военное сословие, стало образование донского субэтноса, части русских со своеобразными чертами материальной и духовной культуры. На донскую свадьбу повлияли крепостные, которых донские дворяне приобретали в Слободской Украине и переселяли на подаренные им за заслуги пустующие войсковые земли, в результате чего в большой излучине Дона образовались многочисленные украиноязычные анклавы – слободы, поселки и хутора, а на западе и юго-западе Области Войска Донского такими анклавами оказались уже русскоязычные казачьи станицы и <span class="Normal_0020_0028Web_0029__Char" style=" font