Эдуард Грей: политический портрет

     Однако 14 марта Вильгельм II объявил, что не в состоянии дать гарантии, что Австро-Венгрия не прибегнет к военной силе. В тот же день Россия объявила, что в случае австро-сербской войны, Россия останется нейтральной.¹⁹⁶ На следующий день Совет министров России принял требования Австро-Венгрии.¹⁹⁷

     Тем не менее, 16 марта Австро-Венгрия объявила частичную мобилизация. 17 марта Сербия приняла условия Австрии. Великие державы признали аннексию. Таким образом, из-за робости и поспешности Николая II, Грею не удалось должным образом урегулировать данный конфликт. Самым отрицательным последствием Боснийского кризиса был тот факт, что он нанёс серьёзный удар по политике балансирования. Тем не менее, угроза европейской войны была предотвращена. Также можно сказать, что расчёт Берлине на переориентацию России не оправдался.

       В апреле 1909 года Россия и Англия ввели свои войска в Персию для борьбы с революцией. Однако если Англия довольно быстро вывела свои войска из южной части, то Россия, в силу вспыхнувших в северной Персии волнений, а также в силу набега кочевников, надолго увязла в Персии. Постепенно Россия начала увеличивать своё военное присутствие в Персии. Англия первоначально с пониманием относилась к этому, но во время визита Николая II в Лондон (20-23 июля), Грей деликатно поднял персидский вопрос. Он не стремился к его обострению, и с пониманием относился к положению России в персидском вопросе. Также Грей предоставил русской стороне гарантии против продолжения Австро-Венгерской экспансии. Асквит лично заверил Извольского, что в случае, если Австрия попытается расширить экспансию, Англия не останется в стороне.¹⁹⁸

     Между тем обострялся Марокканский (Агадирский) кризис  1911 года, оттесняя все остальные дела на второй план. Весной 1911 года в окрестностях Феца – столицы Марокко – вспыхнуло восстание. Воспользовавшись ситуацией, французы под предлогом наведения порядка и защиты французских подданных, в мае оккупировали Фец. Теперь Марокко окончательно переходило под власть Франции.

     Среди германских империалистов преобладало мнение, что марокканская политика Германии была ошибочной. Германское правительство оказалось весьма чувствительно к этой критике. Оно решило исправить дело и получить от Франции часть Марокко или взять с них плату за переход Марокко к Франции.

     Французы  ещё в апреле предупреждали, что, возможно, они будут вынуждены временно ввести войска в Фец для защиты интересов европейцев. Эдуард Грей выступил в палате общин с речью, в которой он заявлял, что одобряет поход на Фец. однако, когда ему задали вопрос, не объяснит ли он свою позицию, тот отказался ответить. Тогда немцы не протестовали, но сейчас их позиция изменилась. 1 июля немецкая канонерная лодка «Пантера» демонстративно вошла в марокканский порт Агадир.¹⁹⁹ На своём борту она имела 2 орудия 10,5 см. калибра, 6 пулемётов и экипаж 125 человек. 3 июля об этом стало известно широкой общественности.²⁰⁰

       3 июля Грей предупредил кайзера через немецкого посла в Лондоне, что Англия не допустит утверждения Германии на западном побережье Марокко. 4 июля Грей заявил, что создаётся новое положение, и что Британия не признаёт никакого решения, которое было бы принято без его участия. 6 июля Асквит, выступая в палате общин, заявил, что сложившееся ситуация может привести к ущемлению британских интересов, чего, естественно, нельзя допустить.²⁰¹

     Тут надо сказать, что Англия не желала, чтобы марокканским побережьем владела одна из великих держав Тройственного союза. Также и британские торговые интересы в Британии были весьма значительны. И предшественники Грея, и Грей стремились сохранить свободный марокканский рынок для британской торговли.²⁰²

     Англия  сразу отнеслась к спору между  Францией и Германией так, как будто он очень близко затрагивал интересы Англии. конечно, позиция Эдуарда Грея здесь не была беспристрастной

     Но  если Англия сразу объявила о своей  поддержке Франции, то Россия заняла более осторожную позицию. 3 июля германский посол в Петербурге обратился к царскому правительству с просьбой содействовать благоприятному исходу кризиса. Одновременно на Россию воздействовали Англия и Франция, добиваясь от неё недвусмысленной дипломатической поддержки. Россия ответила утвердительно, но по-прежнему стремилась придать своим объяснениям с Германией как можно более мягкую форму. Грей через Бенкендорфа потребовал от России, чтобы она чётко определила свою позицию. При этом он недвусмысленно намекал, что в случае начала франко-германской войны «мы никак не сможем остаться вместе». Россия ответила, что в случае начала конфликта она не останется в стороне и выполнит свои обязательства перед союзником.

      21 июля Ллойд Джордж, бывший тогда  канцлером казначейства, по поручению  кабинета выступил с заявлением, что Англия не позволит решать марокканский вопрос без участия. Он заявил, что в случае необходимости Англия готова пойти на военный конфликт.²⁰³ Это заявление напугало Германию. Было сделано заявление, что Германия вовсе не претендует на западное побережье Марокко. С французами начались переговоры о компенсации для Германии, но в гораздо более скромных масштабах, чем первоначально планировали в Берлине. В ноябре 1911 года было подписано Франко-германское соглашение. Германия была вынуждена признать протекторат Франции над Марокко. В обмен она получала лишь часть Французского Конго. также Франция гарантировала политику открытых дверей для торговли. 15 июля были опубликованы главные положения договора между Францией и Германией.²⁰⁴

     Ни  один из предшествующих международных конфликтов не вызвал столь бурной волны шовинизма как этот. В Германии и пресса и кайзер питали вполне неприязнь, и даже ненависть к Англии. Германские империалисты обвинили английское правительство в трусости и неспособности отстоять интересы страны. Также и в Англии усилилась антигерманская агитация. Самым главным последствием Агадирского была резко усиливающаяся гонка вооружений.

     В момент развития марокканского кризиса  Италия ультимативно потребовала от Турции согласия на оккупацию Триполитания и Киренаики. Нота была передана Турецкому султану 15 сентября. В тот же день он ответил отказом, и на следующий день Италия объявила Турции войну.

     Надо  сказать, что и здесь Грей сыграл немалую роль. Италия решила воспользоваться  «Прыжком Пантеры» в своих корыстных интересах. Но для развязывания войны с Турцией ей необходимо было выяснить позицию Великобритании. Ещё 26 июля итальянский посол в Лондоне Империали сообщил Грею, что правительство Италии считает необходимым «предпринять некоторые меры в Триполи, так как итальянцы по-прежнему встречают там значительные трудности».²⁰⁵

     Ответ Грея превзошёл все ожидания итальянского правительства. «Если действительно - заявил Грей - итальянцы получают несправедливое обращение в Триполи, - место, где подобное обращение особенно невыгодно для Италии, - и это развяжет руки Италии, то я, если это будет необходимо, сообщу туркам, что ввиду несправедливого обращения с итальянцами турецкое правительство не может ждать чего-либо иного».²⁰⁶

     Фактически  это означало разрешение со стороны Англии на итало-турецкую войну. Надо полагать, что подобными действиями Грей стремился расколоть или хотя бы ослабить Тройственный союз. Послу в Константинополе Родду Грей велел передать турецкому правительству следующее сообщение: «Мы (Англия - А.С.) понимаем итальянские жалобы, так как итальянцы получают менее благоприятное обращение в Триполи, чем другие нации».²⁰⁷ Этим британский министр иностранных дел давал понять Порте, что его страна готова поддержать устремления Италии в Триполи.

     16 августа Грей прямо заявил, что Англия и впредь будет оказывать дипломатическую поддержку Италии. Таким образом, позиция Великобритании была чётко определена. Лондонский кабинет был прекрасно информирован и о военных приготовлениях Италии. Но Грей рассчитывал. Что Италия, захватив Триполи, станет ещё более зависимой от Англии, поскольку Англия владела Египтом, а Франция - Тунисом.

     Когда Турция обратилась в Лондон за поддержкой, Грей прямо заявил, что туркам следует  обращаться за помощью только к своим  германским и австро-венгерским друзьям. Таким образом можно сделать вывод, что Грей стремился оторвать Италию от Тройственного союза с тем, чтобы ослабить Германию, поумерить её захватнические амбиции и тем самым предотвратить войну.

     Царская дипломатия решила воспользоваться итало-турецкой войной для того, чтобы в очередной раз попытаться добиться открытия проливов для русского флота. В октябре 1911 года русский посол в Константинополе Чарыков получил предписание начать переговоры с Портой. 12 октября он вручил великому визирю Саид-паше проект русско-турецкого соглашения. Россия обязалась не противиться железнодорожному строительству в северной Анатолии за что турецкое правительство обязуется не противиться проходу русских судов через проливы. Великий визирь предпочёл уклониться от ответа. В историографии это предложение получило название демарш Чарыкова. ²⁰⁸

     Французское правительство в ответ на демарш Чарыкова ответило согласием на русский проект. Правда, оно сослалось на необходимость урегулировать этот вопрос с Лондоном. Грей заявил, что приветствует сближение Турции и России. однако все попытки добиться Извольского добиться от Грея каких-либо письменных гарантий о поддержке России в вопросе о проливах оказались тщетными. Таким образом, царская Россия наткнулась на непреодолимые препятствия. На открытую же борьбу оно не решилось. Таким образом, демарш Чарыкова окончился полной неудачей. В марте 1912 года он был отозван со своего константинопольского поста.²⁰⁹

     Тем не менее, Грей отнюдь не желал охлаждений отношений с Россией свой отказ он старался смягчить, насколько это было в его силах. В конце 1911 года Сазонов, находящийся в Париже был приглашён в Лондон для ведения неофициальных переговоров, однако тогда он счёл необходимым уклониться. Зимой 1911-12 г.г. Англия трижды предупреждала Россию о возможности войны с Германией. в январе 1912 года Россию посетила группа британских парламентариев и общественных деятелей. Асквит и Грей придавали этому весьма важное значение. Пребывание делегации способствовало улучшению отношений между двумя странами.²¹⁰ 

     В начале 1913 года Эдуардом Греем и ещё некоторыми пацифистами кабинета Асквита была предпринята попытка сближения с Германией. Ещё в начале 1912 года в Лондоне возникла идея о необходимости поездки в Берлин одного из английских министров для урегулирования наиболее спорных вопросов между двумя державами. Стало известно, что Германия планировала увеличить свою судостроительную программу. Англичане же в очередной раз пытались, если не прекратить, то, по крайней мере, снизить темпы морской гонки. Первоначально планировалось, что в Берлин поедет Эдуард Грей. Однако Грей отказался ехать, поскольку понимал, что это может быть неправильно истолковано в Париже и в Петербурге. Асквит считал, что именно Грей должен представлять страну в Берлине, но Черчилль считал, что поскольку он ведает морскими делами, то он и является наиболее подходящим кандидатом.²¹¹ Грей, после отказа ехать в Германию, тоже сначала высказывался за Черчилля. Конечно, он понимал, что, скорее всего, добиться примирения с Германией не удастся. Но, зная, какую патологическую ненависть испытывает к нему кайзер, предпочёл отказаться от поездки.

     В результате нескольких заседаний, кабинет  всё же принял решение, что Англию будет представлять ни Грей, и ни Черчилль, а военный министр Холден. Перед его отъездом Грей известил французское правительство, что в Берлине не будет подписано ни одного договора, которое бы в чём-то ущемляло интересы Франции. От себя он добавил, что совершенно не верит в успешность переговоров.

     Тем не менее, Грей подвергся критике со стороны большинства английских политиков, в частности, со стороны Морлея и Бонара Лоу. Эти русофобы считали, что «единственным результатом политики Грея явилось то, что вся неприязнь Германии сконцентрировалась исключительно на Англии. По существу его политика до крайности осложняла международную обстановку, обостряла отношения между державами и не только не способствовала устранению усилившейся опасности, но и, наоборот, приближала эту опасность, нависавшую также и над Англией».²¹² Но, конечно, к суждениям столь негативно настроенных к Грею личностей стоит относиться более чем скептически.

     8 февраля 1912 года Холден прибыл  в Берлин. В тот же день он  встретился с тогдашни канцлером Германии Бертман-Гольвегом. Тот, прежде всего, затронул вопрос о нейтралитете Англии в случае возможного конфликта Германии с Францией или с Россией. Немецкая сторона даже предлагала заключить тайное политическое соглашение. Фактически это означало отрыв Англии от Антанты. Холден заявил, что его правительство не может допустить разгрома Франции. Он выдвинул иную формулу: каждая из двух держав обязуется не участвовать в неспровоцированном нападении. Однако Бертман-Холден отклонил этот проект, сочтя его неэффективным.

     После этого была затронута проблема флота. Холден предложил прекратить гонку в области морских вооружений. Бетман заявил, что Германия не может отказаться от нового морского закона. Тогда Холден от имени английского правительства предложил германии следующую формулу: если Германия обязуется хотя бы уменьшить количество выпускаемых кораблей, то Великобритания обязуется удовлетворить колониальные требования Германии. В частности, можно будет добиться раздела португальских колоний, чего в своё время добивался Вильгельм II. Также Холден обещал, что Англия не будет чинить Германии препятствий в вопросах строительства Багдадской железной дороги, в частности, в вопросах финансирования.²¹³

     На  следующий день состоялась встреча  Холдена с кайзером и адмиралом  фон Тирпицом. С подачи Тирпица кайзер заявил, что принимает предложение Англии о взаимном нейтралитете, но за это обязуется уменьшить строительство кораблей лишь на год. Для Англии, естественно, это было совершенно неприемлемо.