Гендерно-корректный язык

      Деконструируя тексты в самых различных областях знания (в литературе, философии, истории, правовой документации, школьных и студенческих учебниках и т. д.), исследователи-феминистки приходят к выводу, что в культуре на уровне бессознательных установок формируется образ женщины как «иного», «другого», «того, что надо вытеснить», «вторичного», «маргинального», «девиантного» [Брант, 2004, c. 114].

      Язык  представляется выражением норм и ценностей  патриархального социума. Тексты, лингвистические  структуры и речевые практики навязывают индивидам порядки исключительно  мужского общества. Патриархальные стереотипы сообщают индивиду определенную картину мира, в которой женщинам отводится второстепенная роль и приписываются негативные качества [Тремель-Плетц, 1982, c. 76].

      Но  не только это беспокоит представительниц феминизма. Они озабочены тем, что  существующие конструкции в языке  начинают формировать человеческое сознание с раннего детства, не оставляя ему никакого другого выбора, кроме как признать превосходство мужского над женским. И здесь возникает потребность в гендерно-корректном языке, который бы разрешил эту проблему. 

      1.2.2. Гендерно-корректный  язык

      Гендерно-корректный язык - детище феминизма, тщательно разработанная концепция нового языка, который должен быть лишен всех прежних недостатков гендерной дискриминации. Главная задача внедрения такого языка - изгнать из речи «мужское доминирование».

      Сознание  индивида зависит от стереотипов  языка, на котором он говорит. По сути, это всего лишь несколько дополненный  вариант гипотезы Сепира-Уорфа. В  сознании каждого социально запечатлена  некоторая совокупность текстов, которые  определяют отношение человека к действительности, его поведение и опосредуются дискурсивной практикой. Субъект «растворяется в текстах-сознаниях, составляющих великий интертекст культурной традиции» [Ильин, 1996, c. 8]. Вследствие этого политкорректному языку придается исключительно важное значение, а лингвистика становится одной из центральных наук, поскольку изучение сознания равносильно изучению текста.

      В настоящее время, на основании проведенных  исследований, можно утверждать, что  почти все языки мира андроцентричны. Андроцентризм – глубинная культурная традиция, сводящая общечеловеческую субъективность к единой мужской норме, репрезентируемой как универсальная объективность. Лингвисты выделяют следующие признаки андроцентризма: отождествление понятий человек и мужчина, употребление имен существительных мужского рода неспецифированно, то есть для обозначения лиц любого пола, образование существительных женского рода от существительных мужского рода, а не наоборот, и т.д. Андроцентризм языка связан с тем, что язык отражает социальную и культурную специфику общества, в том числе и мужское доминирование, большую ценность мужчины и ограниченную частной сферой деятельность женщины [http://www.owl.ru].

      Феминистская  политкорректность всегда начинается с анализа лексического тождества слов «человек» и «мужчина», имеющегося в некоторых языках. Сента Тремель-Плетц и Луиза Пуш считают, что существительные мужского рода далеко не однозначны, во многих контекстах реферируют к лицам мужского пола и игнорируют женщин в целостной картине мира, отображаемой языком [Тремель-Плетц, 1978, c. 49-68; Пуш, 1979, c. 84 - 103].

      Принимая  во внимание многочисленность и перманентность феминистских атак на язык в этом направлении, укажем следующее. Английское слово  «man», изначально означавшее «человек» и на протяжении всего средневековья и большей части новоевропейского периода реферировавшее как к человеку, так и мужчине, отсылает только к мужчине лишь начиная с конца XVIII - начала XIX века. В XVIII веке фраза «A little girl grows up to become a man» воспринималась совершенно нормально, и более того, если бы вместо «man» было поставлено «woman» или «lady», это расценивалось бы как лишняя и ненужная эмфаза [Куллер, 1990, c. 23].

      Феминистские  исследовательницы предлагают переконструировать процессы словоупотребления таким образом, чтобы во всех случаях, когда нужно делать референцию на человека вообще, слова с амбивалентным смыслом были упразднены из устной и письменной речи [Каргл, 1997, c. 65]. Так, например, в английском языке, предлагается вместо формы «man» использовать политкорректное слово «human». Все однокоренные слова должны быть заменены по требованию политкорректности: например, «mankind» должен трансформироваться в «human beings», «man-made» - превратиться в «synthetic» или «manufactured», «fireman» - в «firefighter», «businessman» - в «business executive», «policeman» - в «police officer», «mailman» - в «mail carrier», «congressman» - в «congress representative» [Кэмерон, 1998, c. 97].

      Далее в рамках феминистской политкорректности  обычно переходят к вопросу, связанному с предшествующей проблемой, а именно, к рассмотрению наименований различных профессий. Ряд исследователей полагает, что языковое обозначение одних и тех же профессий в мужском и женском вариантах неравноценны. Для обозначения профессий, имеющих низкий социальный престиж, существуют только феминные формы (например, «поломойка», «техничка», «уборщица»), а для денотации видов деятельности с высоким статусом - только мужские (например, «отец нации», «государственный муж») [Клименкова, 1996, c. 237].

      Отечественные феминистки Т. Клименкова и Н. Габриэлян, также уделяют большое внимание данному вопросу. Так, например, последняя делится своей «женской» болью с читателями: «Рассматривание женщины как некоей производной от мужчины достаточно отчетливо проступает уже из беглого анализа самого способа образования некоторых грамматических форм» [Габриэлян, 1993, c. 16-19]. Данная исследовательница выделяет три группы гендерного обозначения профессий. Первая – когда и мужской, и женский род равноправно образуются от одного корня путем приращения к нему суффиксов и окончаний мужского и женского рода: «художник – художница», «певец – певица», «актер – актриса». Вторая группа – когда женский род слова, означающего профессию, образуется от мужского путем приращивания суффиксов и окончаний, реферирующих к женскому грамматическому роду: «поэт – поэтесса», «писатель – писательница», «журналист – журналистка». Третью группу, с точки зрения Н. Габриэлян, составляют слова, не имеющие женского рода: «президент – президентша (?)», «композитор – композиторша (?)», «дирижер – дирижерша (?)».

      Принимая  во внимание все выше сказанное, идея гендерно-корректного языка выглядит достаточно логичной и убедительной. Но вся проблема состоит в том, что большинство исследований переведены либо с английского, либо с немецкого языков. Социальная же структура российского общества, как и структура русского языка, предполагают менее критичное отношение к проблеме. Вследствие чего зачастую идеи гендерно-корректного языка подвергаются немалой критике. 

      1.2.3. Критика гендерно-корректного языка

        По мнению К.С. Шарова, старшего  преподавателя кафедры философии  естественных факультетов философского  факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, притязания феминисток не только бессодержательны с теоретической точки зрения, но и бесполезны с точки зрения практической. Феминистки считают, что, создав новый феминный язык, они смогут пользоваться своим изобретением бесконечно. Но, как показал и Фердинанд де Соссюр, и представители Пражского лингвистического кружка (Николай Трубецкой, Роман Якобсон, Андре Мартине), и американский структуралист Чарльз Сандерс Пирс, любой искусственный язык, пока он еще не вступил в общее пользование, находится в руках своих авторов, но как только он начинает выполнять свое назначение и становится общим достоянием, контроль над ним улетучивается. По законам семиотики, спустя некоторое время этот язык обязательно начнет жить, следуя принципам, ничего общего не имеющим с принципами обдуманного создания, и вернуть его вспять будет уже невозможно. Именно поэтому идея феминизма сознательно трансформировать язык с целью достичь долговременных постэффектов, скорее всего, обречена на провал [http://d-princetonian.livejournal.com].

      Дискурс феминистской политкорректности, несмотря на свою фиктивность, а иногда полную абсурдность, приносит плоды. Многие европейские  юридические, психологические, социологические  и литературоведческие журналы  уже сейчас не печатают работ авторов, которые не используют правил нового «гендерно-нейтрального» политкорректного языка, издательства отказываются печатать неполиткорректные книги. И феминизм объявляет это своей «локальной победой» [Миллер, 1988, c. 211].

      Значительно более серьезной проблемой является то, как сознательно и насаждаются принципы политкорректности практически во всех западных университетах и даже школах. Сегодня в списке причин, за которые отчисляют студентов из ведущих американских и британских вузов без права повторного поступления, первую строку занимает нарушение норм политкорректности. Неполиткорректных преподавателей немедленно увольняют, будь они хоть профессорами права в Принстонском университете [http://www.inauka.ru]. После такого отчисления или увольнения человек фактически теряет возможность публично высказать свои взгляды и вынужден либо «корректировать» их на политкорректные, либо становиться изгоем в своей среде.

      Именно феминистское движение явилось катализатором проведения в жизнь «правил» политкорректности. Все современные абсурдные проявления гендера появились благодаря американским и немецким феминисткам. Появляется мнение, что не гендерно-нейтральный новый язык формирует новую политкорректную социальную реальность, терпимую ко всему, а определенные феминистские и иные сочувствующие им политические круги пытаются выдумать этот новый язык как удачное прикрытие для их социальных амбиций. При прочих равных условиях во Франции, Великобритании или Скандинавских странах на работу возьмут женщину, а не мужчину. В Швеции или Дании при одинаковом балле на вступительных экзаменах в вуз возьмут человека, отметившего в анкете, что он «сексуально нетрадиционно ориентирован». Самой социально защищенной фигурой в США является неработающая черная лесбиянка, которая в прошлом была мужчиной (она получает от государства пособие в 6500 $/мес.) [http://labrys.ru].

      Постепенно  идеи феминистской лингвистики начинают работать и на государственном уровне. Так, например, в США из одной книги для средней школы был исключен рассказ, относящийся к середине XIX века, - о женщине и ее дочери, которые шили одеяло в приданое. Члены комиссии сочли эту историю, "ущемляющей права женщин", поскольку мать и дочь в ней показаны "слабыми" и "покорными". Между тем рассказ абсолютно достоверен и вовсе не принижает достоинство женщин.  Также в США крупнейшая торговая сеть Wal-Mart прекратила продажу "журналов для мужчин". Все по той же причине - "стремясь соблюдать принцип полового равенства" [http://nauka.izvestia.ru].

      «Использование  гендерно-нейтрального языка направлено на устранение помех и  содействие  ясной  коммуникации, - пишет Дж. Вебер. - Гендерно-нейтральный язык – это не  столько о сексизме,  сколько об  обычных обязанностях  автора:  сконцентрироваться  на  ясном,  точном  и недвусмысленном  выражении  мысли». Так  что  использовать  язык  гендерно-нейтрально – это  значит  более  тщательно  думать  о  способах,  которые  авторы используют, чтобы изложить свои мысли. Иными словами, если текст посвящен  женщине, то его язык должен ясно и недвусмысленно показывать, что  героиня текста - женщина, то же самое, если текст посвящен мужчине.  Не  меняйте  ничего  в  своем  тексте  только  потому,  что  это  гендерно специфично, - советует Дж. Вебер. - Сначала проверьте, соответствует ли то, как вы об этом пишите, действительности [http://www.jeanweber.com].

      Соглашаясь  со словами Дж. Вебера следует отметить, что концепция гендерно-корректного языка не должна быть принята, как абсолютная истина, иначе она начинает балансировать на грани абсурда. В английском языке существуют конструкции, которые могут быть изменены, не нанося вред как самому языку, так и его носителям (например, трансформация postman в post person). Все же, что навязывается носильственно (woman  в womyn), редко закрепляется в языке, а лишь вызывает споры и конфликты.

      Выводы  по 1 главе

      В первой главе были рассмотрены подходы  к понятию «гендер» и выявлен  собственно лингвистический аспект. Гендерный подход основан на идее о том, что важны не биологические  или физические различия между мужчинами и женщинами, а то культурное и социальное значение, которое придает общество этим различиям. Вслед за Л.П. Репиной, мы будем придерживаться следующего определения гендера. Гендер – «концепт альтернативный понятию «пол/секс», призванный подчеркнуть социальный характер неравенства между полами и исключить биологический детерминизм, имплицитно, присутствующий в понятии «пол/секс». В отличие от «пола/секса» гендерный статус и соответственно, гендерная иерархия и гендерно-дифференцированные модели поведения не детерминируются однозначно природой, а задаются всей сложившейся в обществе системой отношений, в которую попадает только что родившейся ребенок».

      В истории гендерных исследований можно выделить два основных периода, рубежом которых являются 60-е годы XX века: нерегулярные исследования до 60-х гг., основанные главным образом на наблюдениях разрозненных фактов, и широкомасштабные исследования с 60-х гг., обусловленные ростом интереса к прагматическому аспекту языкознания, развитием социолингвистики и существенными изменениями в традиционном распределении мужских и женских ролей в обществе.

      Периодизация  феминистской лингвистики совпадает  с этапами развития гендерных  исследований. Феминистская лингвистика  подвергла критике язык за его  андроцентричность, т. е. ориентированность не на человека вообще, а на мужчину. Язык был обвинен в сексизме — дискриминации по признаку пола, которой подвергаются женщины. Следствием данного течения явился гендерно-корректный язык.

      Главная идея гендерно-корректного языка – убрать мужской детерминизм и подчеркнуть равенство мужчин и женщин на языковом уровне. Но дискурс феминистской лингвистики, несмотря на его логичные намерения, часто подвергается критике, так как насаждает искусственные конструкции в язык и зачастую лишает его образной выразительности. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Глава II. Особенности гендерно-корректного языка на примере американских рекламных текстов

     Для более полного и всестороннего  охвата проблемы гендерно-корректного  языка практическая часть нашего исследования состоит из трех основных частей. Первая часть представлена сравнительно-историческим анализом языковых особенностей американских рекламных плакатов 20-х – 90-х годов ХХ века. Во второй части исследования мы применили полученные навыки использования гендерно-корректного языка для анализа и последующей переработки современных американских рекламных баннеров. И заключительная часть посвящена социолингвистическому анализу проведенного нами опроса.