Активные процессы словообразования

- всю одежду телеведущим  дарят (АиФ, 2000, № 42). Создание аббревиатурных  наименований - самый продуктивный

способ компресссии многословных названий, особенно названий

учреждений, организаций (партийных, общественных,

государственных), высших и  средних учебных заведений и  т.п. Однако

эти краткие наименования могут оказаться непонятными  для всей

массы населения, и в этом их очевидное неудобство. Более того, многие из них неудобны в орфоэпическом смысле (например, новое

образование ГИБДД вместо всем известного и благозвучного  ГАИ). Видимо, поэтому наметилась новая тенденция в образовании

звуковых и буквенных  аббревиатур. Это слова с двойной  мотивацией , слова-акронимы (первые буквы наименования, стянутые вместе, образуют знакомые слова). Они удобны, вызывают привычные

ассоциации, благозвучны, запоминаемы. Это своеобразные

придуманные специально омонимы, например: Буква - бортовое

устройство контроля вождения автомобиля; Исход - интегрированная

система хранения и обработки  документации; Эра -

электрофотографический  репродукционный аппарат; Садко - система  автоматизированного диалога и  коллективного обучения; Аккорд -

автоматизация контроля и  координация оптимальных решений

деятельности; Барс - Банк развития собственности; МИФ - Московский

инвестиционный фонд; Сапфир - система автоматизированной

подготовки фотонаборных изданий, обеспечивающих редактирование;

Сом - строительные и отделочные материалы. Сближение аббревиатуры с обычным словом привносит в  названия некоторый

элемент коннотаций экспрессивного характера, например Яблоко (блок

Явлинского, Болдырева, Лукина), Савраска («Советская Россия»),

Издательство Вагриус (Ва-си-льев, Гри-горьев, Ус-пенский); иногда это

звучит каламбурно и с  отрицательной ассоциацией - БиДе (Белый Дом). Даже если не удается подыскать слова с двойной мотивацией

(акронима), то аббревиатуре  придается «вид» слова. Это  искусственно

созданное слово, но очень  напоминающее обычные слова, например:

самбо (самооборона без  оружия; похоже на танец «самба»), адук

(аппаратура дистанционного  управления подъемными кранами). В

таких словах необязательно полное совпадение букв зашифрованного наименования. В современном словопроизводстве

обнаруживается высокая  доля оценочных и вообще экспрессивных  моделей. Фонд экспрессивных средств  языка

активно пополняется под  влиянием разговорной, просторечной и

жаргонной сферы словоупотребления; в язык массовой печати с ярко

выраженной эмоциональной оценочностыо все более втягиваются

прежде периферийные языковые явления, в том числе и

специфические словообразовательные модели. Социально ориентировано, например, образование наименований лиц,

явлений современной действительности, несущих в себе

отрицательное оценочное  значение. Используются для всякого  рода

оценок имеющиеся модели, которые закрепляют специфические

значения за определенными  суффиксами, но при этом расширяется

лексический материал, способный  принимать эти суффикы и их сочетания. Например, суффиксы отрицательной оценки -щин-а, -ух-а

(по образцу «деревенщина»,  «голодуха») распространены в

наименованиях общественно-политических течений, явлений

социального плана, морально-этического и др.: сталинщина,

чурбановщина, брежневщина, митинговщина, беспредельщина,

преобразовщина, аномалъщина, дедовщина, чрезвычайщина, кампанейщина, спи-довщина, литературщина; порнуха, чернуха,

сексуха, прессуха, неуставнуха, почесуха, групповуха, кольцевуха

(кольцевая дорога), развлекуха, степуха (стипендия), сараюха (сарай).

Некоторые примеры: В воскресенье  на Краснухе пели звезды и пили

кока-колу (МК, 1992, 23 июня); Некоторые  товарищи из сопровождения

умудрились пожаловать к  журналистам на прессуху со стаканами «колы» (МК, 1997. 9 сент.). Особенно много эмоционально-оценочных наименований лиц.

Используются при этом наиболее распространенные суффиксы -щик, -

чик, -ист, -ин: выступальщик, маразматик, бесхребетник, подкаблучник,

индивидуальщик, анонимщик, кабинетчик, вещист; реже участвуют в

образовании слов суффиксы явно прежде непродуктивные -арь, -яг-а:

тупарь, глупарь, честняга, простяга, блатняга, парняга. Все это слова не просто оценочные, но, к тому же, резко сниженные по стилистической

окраске. Многие из них употребляются  на уровне просторечия и арго. В  суффиксальном словообразовании имен существительных заметно

усилилось явление стилистической модицификации , когда новые образования, не отличаясь семантически от мотивирующих

существительных, оказываются  стилистически окрашенными, причем

в большинстве случаев  эти вторичные наименования оседают  в

разряде сниженной лексики, например: сельдь - селедка, середина -

середка, кино - киношка, компания - компашка, фото - фотка, штука -

штуковина, шизофреник - шизик, тунеядец - туник, бронеавтомобиль - броник. Такие парные наименования наблюдались в языке и в рамках

нейтральной лексики (ель - елка, скамья - скамейка, червь - червяк,

слизень - слизняк), но особенно продуктивным это явление

оказывается в разряде  стилистически окрашенной лексики. Подобные образования имеют качественно  характеризующий оттенок

значения. Значение качественности может быть усилено и в других лексико-

грамматических категориях слов. В частности, многие относительные

прилагательные, канонически  неспособные принимать значение

степени, стали употребляться  с распространителями, указывающими

на степень проявления признака. Такое явление было известно языку и

ранее (ср., например: подлинно большевистское решение; вполне государственное отношение к делу; глубоко пролетарские театры), но

в последнее десятилетие  круг этих слов заметно увеличился: проблема

вполне сегодняшняя; по-настоящему журналистский прием. Некоторые

примеры: Слишком пенсионный возраст заставил лихого шоферюгу выйти из игры (МК, 1993, 21 апр.); Ясная Поляна даже в самые, так сказать, советские времена продолжала быть усадьбой прошлого века, она сохранила эти черты (Лит. газета, 1998. 17 июня); За прадедовским

дубовым столом сидела густо  провинциальная девица (М. Арбатова); Русский дипломат - человек глубокого, почти японского ума (Б. Акунин). Подобное возможно и при именах существительных,

например во фразе типа «больше демократии - больше социализма». Речевая деятельность нашего современника,

стимулируемая новыми социально- политическими процессами в стране, все более и более становится

проявлением общего, повышенной степени эмоционально-волевого

состояния общества. Поэтому  обращение к оценочным речевым

средствам в какой-то мере удовлетворяет потребностям в ярком,

эффективном и эффектном  словоупотреблении. Активная жизненная

позиция неизбежно стремится  выразиться в действенном слове. В наибольшей степени это наблюдается  при индивидуально-творческом

подходе к словообразованию. Речь идет об единичном, неузуалъном

образовании слов, которое является своего рода реализацией

возможностей языка. Окказионализмы (от лат. occasionalis - случайный) возникают под влиянием контекста при особом

коммуникативном задании, они специально «придумываются».

Повышенная выразительность  окказионализмов обеспечивается их

необычностью на фоне нормативных  канонических образований.

Окказиональное словотворчество  обнаруживается на всех уровнях

языковой системы, но более  всего в области лексики и  словообразования. В современной  речевой практике, особенно в

непринужденном разговорном  стиле общения, в буквальном смысле

ощущается настроенность  на изобретательство, на поиск

«невиданного» ( В.Г. Костомаров) в словопроизводстве: бывшевики, волчеризация, прихватизация; мафиократия, мэриози (мэр + мафиози);

наспартачить (от назв. футбольного клуба «Спартак»; Новая газета,

2000, 7-13 февр.); макокрасочные изделия (о перевозке опиума в

банках из-под мастики (Коммерсант, 2000, 10 мая); поностальгировать

(М. Арбатова). Часто окказионализмы создаются ради игры слова,

оригинальничания, такие  образования всегда оценочны (спонсорье, нью-воришки, спёрбанк), представляют собой иронизирующие

перифразы (Двухтруппный МХАТ два раза обмывал свое одно на всех столетие. - АиФ, 1998, № 47; Семнадцать мгновений СПИД-Жуана. - СПб. Вед., 1997, 12 июля; С. Михалков - заслуженный гимнюк Сов. Союза - А. Кончаловский); Вот морякам, допустим, помогает не слишком тонуть

святой угодник Николай, а студиозам - святая мученица Татьяна (Нез. газета, 2001, 9 февр.). Окказиональные новообразования привлекают своей

нестандартностью, неожиданностью, оригинальностью. Одноразовость

окказионального слова противопоставлена воспроизводимости

канонического слова . Окказиональное слово всегда творимо непосредственно и ради определенного контекста. Оно не претендует

на повторное воспроизведение  и всегда привязано к случаю.

Публицисты, художники слова  всегда прибегали к приемам

словотворчества. Но это  было настолько индивидуально,

контекстуально и эпизодично, что никак не может быть сопоставимо с

массовостью явления в  современной практике печати. Создается  впечатление, что современные журналисты в буквальном смысле

соревнуются друг с другом в словесном изобретательстве. По многим

окказиональным наименованиям  можно, например, проследить всю

историю болезни нашего общества : гарнизоно-косилыцики - призывники, уклоняющиеся от службы в армии; фальшивонапитчики -

изготовители некачественных спиртных напитков;

фальшивозвонилыцики - предупреждающие о мнимых

террористических актах и др. Особенно щедрым оказалось современное словотворчество на базе

собственных имен - создаются  абстрактные имена, названия процессов

и качеств, обозначения лиц  и т.д. Имена политических и

государственных деятелей становятся материалом для

словопроизводства. Суффиксы, приставки - все идет в ход: горбомания

(вариант горбимания), горболюбие, горбономика (сегмент слова экономика); гайдарономика, гайдаризация, обгайдарить; ельцинизм,

проельцинский, ельцинофобия, ельциноиды, борисоборчество;

зюгановщина, зюгановцы; чубайсизация, чубаучер; андроповка,

мавродики, жириновцы, руцкисты, баркашовцы и др. Некоторые

примеры: Разгайдарствление экономики (Итоги, 1998, № 43); На ОРТ к

приходу коммунистов уже  готовы: их «Русский проект» и «Старые  песни о главном» прекрасно лягут  в концепцию зюг-ТВ (МК, 1999, №

93); Чубайсизация затронула всех (КП, 1997, № 104); Зюганизация всей

страны (МК, 1998, № 95); Как живется  на Зюганщине? (КП, 1998, № 82);

Доживем ли до Зюгашвили? (МК, 1998, № 138); В Белом доме варят

дешевую «Маслюковку» (МК, 1998, № 86). Образования от собственных имен редко звучат нейтрально (ср.,

например, стилистические качества слов сталинщина и сталинизм). Они

всегда оценочны, «насыщены» отношением к обозначаемому имени.

Причем оценки могут быть разными и зависят от того, кто  создает

слова - сторонники или противники именуемого. Но в большей своей

части оценки все-таки отрицательные, часто с ироническим подтекстом, даже с насмешкой. При создании таких  слов в ряде случаев

проявляется незаурядное  остроумие, как, например, в слове  чубаучер

(Чубайс + ваучер). Интерес  к ситуативным неологизмам (окказионализмам)  объясняется

довольно просто и связан с особенностью переживаемого

постсоветским обществом  момента. Это словотворчество помогает

разрушить известные стереотипы в жизни, поведении, во взглядах на