Кризисы в мировой экономике

     Денежно-кредитный  кризис выражается в резком сокращении объемов коммерческого и банковского кредитования, массовом изъятии вкладов, крахе банков, погоне за наличными деньгами и золотом, падении курсов акций и облигаций, резком повышении нормы процента.

     Во  второй половине XX в. экономические циклы и кризисы получили следующие новые черты и особенности.

1. Кризисы стали наступать чаще, продолжительность цикла сократилась с 11-12 лет в конце XIX - первой половине XX вв. до 5-7 лет в настоящее время.
2. Фаза кризиса наступает в большинстве стран одновременно.
3. Государство стало осуществлять активную антикризисную политику, влияющую на ход всего цикла. Это привело к тому, что границы между фазами стали нечеткими, размытыми.
4. Кризис сопровождается нарастающей инфляцией, безработица становится хронической и затрагивает новые категории работников. Возник новый тип кризисной экономики - стагфляционная экономика.
5. Изменился сам характер кризисов: они стали менее продолжительными, охватывают различные отрасли и сферы экономики (например, кризисы 1974-1975 гг., 1980-1982 гг. и 1991-1993 гг., 2008-2009 гг. охватившие все развитые страны).

     1.2 Характеристика кризиса 1998 года

     Накопление  кризисного потенциала в российской экономике происходило постепенно и параллельно кажущейся стабилизации, давшейся, однако, большой ценой. Борьба с инфляцией путем ограничения роста денежной массы, в соответствии с рисунком 1.2, привела к недостатку наличных денежных средств для обслуживания товарооборота: монетизация экономики составила всего 10% против 70-75% ВВП, как во всех развитых странах. 

Рисунок 1.2 - Индексы прироста М2 и ВВП 

     Снижение  текущей инфляции компенсировалось за счет сокращения социальных расходов и роста «отсроченной инфляции» (девальвация, неплатежей, внутреннего и внешнего государственного долга и т.д.),

     Надо  отметить, что феномен «отсроченной инфляции» еще не имеет достаточной научной проработки, да и набор ее инструментов в России отличается от применяемых в западной экономике, в соответствии с рисунком 1.3.

     В России рост «отсроченной инфляции» происходил на фоне постоянного повышения реальных ставок налогов и снижения объемов их собираемости. Вследствие непродуманной фискальной политики все большее количество предприятий уходило в теневую экономику. Активно работали «обналичивающие фирмы», и только в 1997 г. они вынуждены были перейти на нелегальное положение, хотя это им не очень помешало, поскольку стоимость данных услуг практически не возросла. До 40% экономики функционировало в теневом секторе. Вывоз капитала за границу достигал 10-12 млрд. долл. ежегодно.

     Все это время баланс бюджетных расходов поддерживался за счет роста «отсроченной инфляции». Так, каждый рубль задержки выплат из бюджета оборачивался в 5-6 руб. неплатежей. Общий объем неплатежей в 1998 г. составил более 1,4 трлн. руб. По данным Госкомстата России, полностью платят налоги только 16% предприятий, а до 70% сделок осуществляется через взаимозачеты и бартер. 

Рисунок 1.3 - Набор инструментов феномена «отсроченной инфляции» 

     Высокие процентные ставки ГКО-ОФЗ, спекулятивное надувание «фондового пузыря» (фондовый индекс за 1996-1997 гг. возрос почти в восемь раз) вытесняли с рынка прямые инвестиции. Государственный внешний долг, несмотря на относительно небольшую его величину и неплохую структуру, вследствие накопления краткосрочных валютных обязательств коммерческих банков (19 млрд. долл.), внешних займов субъектов Федерации, падения цен на нефть и газ, неблагоприятных внутренних условий стал представлять серьёзную угрозу для финансовой системы страны.

     По  словам В. Морозова [13, c.26-40] искусственно поддерживаемый курс рубля способствовал установлению неадекватного соотношения цен на экспортные и импортные товары. Цены на экспорт оказались завышены, что увеличивало поступление валюты в страну, а цены на импорт, наоборот занижены, что подрывало конкурентоспособность отечественных товаров. В результате до 60% продовольственного рынка обеспечивается за счет импорта: большинство видов промышленной и сельскохозяйственной продукции просто невыгодно стало производить. Отказ от экспортных пошлин в пользу акцизов привел к выравниванию и даже завышению цен на энергоносители в России по сравнению с ценами мирового рынка, что еще более усугубляло положение с конкурентоспособностью российских товаров.

     В условиях отсутствия механизмов, обеспечивающих экономический рост, несовершенной фискальной системы, поддержания высокого уровня потребления и интенсивного вывоза капитала за границу «отсроченная инфляция» быстро вытесняла текущую. Так, если в 1993 г. величина «отсроченной инфляции» составляла всего доли процента текущей, то в 1998г. она превышала ее уже в десять раз. В 1995-1996 гг. «отсроченная инфляция» вышла из-под государственного контроля и стала развиваться самопроизвольно, в соответствии с рисунком 1.4. 

Рисунок 1.4 - Индекс «отсроченной инфляции» и индекс-дефлятор ВВП 

     К неучтенным составляющим индекса «отсроченной инфляции» относятся: прочие долговые обязательства правительства и субъектов Федерации; завышенные внутренние цены на энергоносители, услуги связи и МПС; кредиты, полученные под гарантии правительства России, и т.д. На относительный размер «отсроченной инфляции» влияет также завышенный Госкомстатом РФ объем ВВП. (Вследствие завышения цен при бартерных сделках размер ВВП переоценен на 30 - 40%. Кроме того, с целью учета теневой экономики ВВП был увеличен еще на 25%.) Таким образом, к середине 1998 г. «отсроченная инфляция» составляла не менее 400% ВВП России. В то же время критическим значением «отсроченной инфляции» в развитых странах мира является величина 60-120% ВВП.

     Одновременно валовое накопление основного капитала по ППС сократилось до 50% в 1998 г. Хотя, например, Япония для обеспечения высоких темпов экономического роста несколько десятилетий подряд поддерживала валовое накопление основного капитала на уровне 25-30%. Ресурсы, полученные за счет роста «отсроченной инфляции», фактически шли на конечное потребление, то есть просто «проедались».

     Как считает В. Морозов [14, c. 45], в подобных условиях могли развиваться лишь экспортоориентированные сырьевые отрасли промышленности и теневые предприятия малого и среднего бизнеса, тогда как российская индустрия в целом, особенно наукоемкие отрасли промышленности, была обречена на вымирание.

     Финансовые  средства оказались оторванными  от реального сектора экономики  и вращались либо в рамках рынка ГКО-ОФЗ, либо в замкнутых цепочках сырьевых экспортеров.

     Объемы  инвестиций продолжали снижаться опережающими темпами, даже несмотря на некоторую стабилизацию промышленного производства. За восемь лет капиталовложения в экономику страны сократились почти в пять раз. Оптимистические заявления Госкомстата РФ об увеличении притока иностранных инвестиций не соответствовали действительности. Из всех полученных Россией в 1997 г. более 50 млрд. долл. иностранных средств (за исключением доходов от экспорта и межправительственных кредитов) только около 1 млрд. долл., по мнению В. Морозова, составляли прямые инвестиции, а свыше половины поступлений носили чисто спекулятивный характер. Все это свидетельствует о том, что у государства не было сколько-нибудь продуманной политики экономического роста. Наоборот, инвестиционные ресурсы изымались из промышленности и шли либо на конечное потребление, либо на финансовый рынок, либо вывозились за границу.

     Слабая  государственная власть и исторически  предопределенная зависимость экономики от политики в России обусловили создание олигополистической социально-экономической модели, следствием чего явились крайняя монополизация российского рынка-10% отечественных компаний выпускают более 70% продукции (для сравнения: 10% американских корпораций производят 37% продукции) и предельно высокая коррумпированность аппарата государственного управления (согласно рейтингу немецкой компании Transparency International, по уровню коррупции Россия занимает четвертое место в мире после Боливии, Колумбии и Нигерии

     Российский  финансовый крах - это следствие фундаментально искажённой структуры российской экономики. По словам Е.Л. Мадорского [9], эта структура в трудах иностранных учёных получила название «виртуальной экономики». Непосредственные причины  финансового кризиса заключаются в большом дефиците государственного бюджета и неспособности государства обслуживать долг, особенно краткосрочный. 

     На  бюджетный кризис наложился кризис платёжного баланса - к началу 1998 года Россия впервые за время реформ (с 1992 года) столкнулась с дефицитом по текущим операциям, составившему, по данным Центрального Банка РФ, к концу первого квартала - 1,6 млрд. долл., к концу второго - 4,2 млрд. долл. Мадорский Е.Л. [9] сделал вывод, что причины кризиса сводятся к трём основным:

     (а)  отсутствие широкой политической  поддержки действий правительства,  направленных на преодоление кризисных тенденций; 

     (б)  неспособность покрыть разрыв  между государственными доходами  и расходами, что привело к неполной финансовой стабилизации, обеспечивавшейся накапливанием государственного долга (постоянные эмиссии ГКО для покрытия выплат по предыдущим выпускам при одновременном принятии дефицитного бюджета на фоне стагнирующей экономики), ставшим в итоге главной причиной финансового краха;

     (в)  отсутствие структурных реформ  в промышленности и сельском  хозяйстве. 

     Последнее является главной причиной накапливания финансовых диспропорций. Основное отличие российской экономики от экономик других стран заключается в фундаментальном различии их производственных структур. Несмотря на присущую и Юго-Восточной Азии, и России слабость и непрозрачность финансового сектора экономики, а также запутанность и отсутствие прозрачности в организационных формах предприятий, в фундаментальных причинах их кризисов есть существенное различие: в Азии наблюдался фактически кризис перепроизводства товаров, в принципе имеющих спрос на рынке при конкурентоспособном обменном курсе; в России только пищевая промышленность в состоянии реально конкурировать с иностранными производителями.

     Учитывая, что даже при переоценённом рубле  - по расчётам журнала «Эксперт», российский рубль был переоценён начиная с конца 1995 года (при «нормальной» ситуации валютный курс рубля должен превышать ППС в 2 раза, тогда как с конца 1995 г. это соотношение было меньше 1,6), - Россия сохраняла положительное сальдо баланса по текущим операциям, отсутствие конкурентоспособных на мировом рынке производителей конечной продукции следует признать основной причиной макроэкономического дисбаланса. Производство товаров, создающее стоимость только на бумаге, приводит к бартерной и другим неденежным формам расчётов и неплатежам вследствие завышенности цены товара. Кроме того, такое производство базируется на перекрёстном субсидировании различных секторов экономики: население пользуется заниженными тарифами на коммунальные услуги, в то время как промышленность вынуждена соглашаться на высокие цены на электроэнергию, которые впоследствии включаются в цену готовой продукции. Согласие покупателей платить завышенную по причине описанной выше ценовой дискриминации цену приводит к их неспособности рассчитываться деньгами, а не денежными суррогатами, так как реализовать товар за деньги можно лишь по рыночной цене, которая ниже запрашиваемой производителем. Отсутствие жёсткого закона о банкротстве, в соответствии с которым оно должно начинаться при первых признаках неспособности предприятия отвечать по своим долгам в денежной форме, можно считать одним из важнейших институциональных условий существования «виртуальной» экономики.

     До  тех пор, пока экспорт энергоносителей, других видов сырья и ограниченной группы готовых товаров и полуфабрикатов обеспечивал положительное сальдо торгового баланса, такая экономика могла существовать.

     Падение цен на сырьевые товары вследствие азиатского кризиса 1997года, физический рост экспорта конкурентоспособной группы товаров (сырья) и рост импорта при завышенном курсе рубля привели к уменьшению положительного сальдо текущих операций России, а также к появлению отрицательного сальдо, составившего к началу июля 1998 года 4231 млн. долларов, или 2.2% ВВП . Кризис 17 августа 1998 года продемонстрировал финансовую уязвимость «виртуальной» экономики, в которой поставщики сырья фактически финансируют неэффективное из-за ценовой дискриминации производство. 

     Накопление  кризисного потенциала в российской экономике происходило постепенно и параллельно кажущейся стабилизации. Экономический кризис был фактически подготовлен рядом объективных и субъективных факторов, сделал вывод О.Маслов [11, с.1]: