Отрасли с падающими предельными издержками

           Прежние учебники по экономике в дополнение к случаям, когда линия предложения шла  горизонтально или поднималась  вверх, обычно приводили еще третий случай, характеризующийся тем, что  предельные издержки фирмы не росли, а падали, в результате чего идущая слегка вниз кривая длительного предложения всей отрасли могла, как считали, подняться. На самом же деле, если мы вернемся к анализу, объяснившему, почему фирма, преследующая цель получить максимальную прибыль, стремится осуществлять производство при условии МС = Р, то увидим, что вся эта аргументация оказывается абсолютно неверной в случае, когда кривая МС фирмы идет вниз. Это происходит потому, что когда мы сдвинемся вправо от любой точки вдоль идущей вниз кривой МС, то обнаружим, что дополнительное Р на единицу продукции будет превышать уменьшившееся МС; поэтому в случае понижающихся предельных издержек фирма, чтобы получить дополнительную прибыль, будет все больше расширять производство за пределы кривой МС.

     При понижающихся предельных издержках  преимущество фирмы, первой начавшей расширять  производство, будет все увеличиваться  с ростом самой фирмы. По мере того как она заставляет другие фирмы  сокращать свое д, неблагоприятное  положение этих последних будет обостряться все более сильно, поскольку их предельные издержки станут расти. Результат очевиден.

     При снижающихся издержках одна или  несколько фирм настолько увеличат свое q, что захватят значительную часть рынка общего Q всей отрасли. В этом случае результатом будет либо появление одного монополиста, господствующего в данной отрасли, либо нескольких крупных продавцов, которые совместно установят свое господство в отрасли и которых мы несколько позднее назовем «олигополистами», либо возникновение какой-нибудь разновидности несовершенной конкуренции. Такой тип конкуренции, независимо от того, будет ли она стабильной или же периодически подвергается воздействию войны цен, представляет собой существенное отклонение от экономической модели «совершенной» конкуренции, при которой ни одна фирма в отрасли не обладает контролем над ценами.

     VI. Мифы о «естественной монополии».

     Существует  точка зрения по поводу естественных монополий, согласно которой теория естественной монополии – это экономическая фикция. По словам Томаса Ди Лоренцо [3], никогда не существовало никакой «естественной монополии». История так называемой «общественной инфраструктуры» сводится к тому, что в конце XIX и начале XX столетий в инфраструктурных отраслях имела место ожесточенная конкуренция, которая, разумеется, была не по душе самим производителям. Сначала они добились от правительства предоставления им монопольного статуса, а затем задним числом при поддержке ряда видных экономистов было сконструировано обоснование этой монополизации. В этом состоит одно из величайших достижений корпоративных «пиарщиков» всех времен и народов. Как писал Горас Грей больше 50 лет назад [3], «в результате успокаивающих объяснений люди, хотя и продолжали осуждать монополии вообще, смогли примириться с их отдельными типами… Так как эти монополии были «естественными», а все естественное полезно, то отсюда следовало, что эти монополии представляют собой «правильные монополии»… Таким образом, правительство получило мандат на создание «правильных» монополий». 

1. Экономическая теория в эпоху  лицензий на монопольную  деятельность

     В конце XIX века, когда американские власти начали выдавать государственные лицензии на монопольную деятельность, экономисты полагали, что «монополия» возникает не на свободном рынке, а является результатом правительственного вмешательства, режима лицензий, протекционизма и т.д. Крупномасштабное производство и экономия издержек, достигаемая за счет расширения масштаба производства, рассматривалась как положительный результат конкуренции, а не как сопряженное с наличием монополии зло. Например, Ричард Эли, один из основателей Американской экономической ассоциации (АЭА), писал, что «крупномасштабное производство совершенно не обязательно означает монополизированное производство». Джон Бейтс Кларк, вместе с Эли учреждавший АЭА, писал в 1888 г., что нельзя поспешно соглашаться с мнением, будто крупные промышленные концерны ведут к «разрушению конкуренции».

     Герберт Давенпорт из Чикагского университета в 1919 г. утверждал [3], что в отрасли, где имеет место экономия за счет расширения масштаба производства, наличие незначительного числа фирм «не означает ликвидации конкуренции», а его коллега Джеймс Лофлин отмечал, что даже когда «концерн достигает больших размеров, соперничающий концерн может вступить в самую ожесточенную конкурентную борьбу». Ирвинг Фишер и Эдвинг Селигмен соглашались, что крупномасштабное производство ведет к конкурентным преимуществам ввиду экономии на рекламе, более низких торговых и транспортных издержек.

     По  мнению экономистов конца XIX и начала XX веков, развитие крупномасштабного производства однозначно шло на пользу потребителю. Ведь без крупномасштабного производства, как пишет Селигмен [3], «мир вернулся бы к более примитивному уровню благосостояния и практически отказался бы от неоценимых преимуществ, связанных с оптимальным использованием капитала».  Саймон Паттен из Уортонской школы при Пенсильванском университете (фактически – экономического факультета этого университета) высказывал сходный взгляд [3]: «Объединение капитала не приносит обществу никакого ущерба: концерны гораздо более эффективны, чем предшествующие им мелкие производители».

     Франклин  Гиддингс из Колумбийского университета [3], как практически все экономисты той эпохи, рассматривал конкуренцию примерно так же, как современные экономисты австрийской школы: как динамический процесс соперничества. «Конкуренция в той или иной форме представляет собой постоянный экономический процесс. Следовательно, когда нам кажется, что рыночная конкуренция подавляется, необходимо разобраться, что произошло с теми силами, которые ее порождали. Более того, необходимо выяснить, в какой степени рыночная конкуренция действительно оказывается подавленной, а в какой – продолжает существовать в иной форме». Иными словами, «доминирующая» фирма, с помощью заниженных цен разоряющая своих конкурентов, в каждый данный момент времени вовсе не подавляет конкуренцию, так как конкуренция представляет собой «перманентный экономический процесс».

     Дэвид Уэллс, один из самых популярных экономистов  конца XIX века, писал, что «мир требует изобилия товаров и их дешевизны, а опыт учит нас, что достичь этого можно только с помощью крупномасштабного использования капитала». Джордж Гантон полагал, что «концентрация капитала приводит не к исчезновению мелких капиталистов, а к их интеграции в рамках более сложной и масштабной системы производства, в рамках которой они могут производить по более низким ценам для потребителей и с большей доходностью для себя. Концентрация капитала не ведет к разрушению конкуренции; все обстоит ровно противоположным образом; привлекая больше капитала и применяя усовершенствованную технику, трест может продавать свою продукцию дешевле, чем корпорация, что и имеет место в действительности».

     Как отмечал А. Коутс, в конце 1980-х  годов в США было всего лишь десять штатных экономистов (сегодня это может показаться невероятным). Таким образом, приведенные цитаты охватывают практически всех профессиональных экономистов, которые в конце XIX века могли выступить с мнением о соотношении между экономией на масштабах производства и конкуренцией.

     Эти экономисты непосредственно наблюдали процесс становления крупномасштабного производства и не усматривали в нем ничего ведущего к монополии, будь она «естественной» или какой-либо другой. Они понимали (в полном соответствии с духом австрийской школы), что конкуренция – это постоянно возобновляющийся процесс, и что в отсутствие государственного регулирования, направленного на создание монополий, любое доминирование на рынке неизбежно оказывается преходящим.

     «Тресты»  конца 19 века в действительности снижали цены и расширяли производство быстрее, чем экономика в целом – то есть представляли собой не монопольный, а наиболее динамичный и конкурентный сектор промышленности. Возможно, именно поэтому законодательное лобби и решило нанести по ним удар, сделав их жертвой «антитрестовских» законов.

     Экономисты  стали поддерживать теорию естественной монополии только после начала 20-х  годов, когда экономическая наука, пойдя на поводу у сайентизма, стала  рассматривать конкуренцию более  или менее здраво. В соответствии с этой точкой зрения отрасли объединяли в группы, однородные по критерию эффективности от изменения масштабов производства (постоянна, уменьшается, растет). В рамках этого подхода структура рынка и, соответственно, конкурентоспособность определялись соотношением технического, инженерного характера. Конкуренция стала рассматриваться уже не как поведенческое явление, а как технологическое отношение. Экономисты, за исключением Йозефа Шумпетера, а также Людвига фон Мизеса, Фридрика Хайека и других сторонников австрийской школы, перестали обращать внимание на постоянный процесс конкурентного соперничества и предпринимательства

     .

2. Насколько «естественными» были ранние естественные монополии?

     Не  существует никаких свидетельств того, что на момент начала государственного регулирования отраслей инфраструктуры (коммунальных служб) имело место такое явление, как «естественная монополия». Гарольд Демсец приводит такие факты [3].

     За  один только 1887 г. в  Нью-Йорке возникло шесть компаний, занимающихся электрическим освещением. В 1907 г. в Чикаго официальным разрешением на ведение деятельности обладали 45 таких предприятий. До 1895 г. город Дулут, штат Миннесота, обслуживали пять электрических компаний, а в Скрэнтоне, штат Пенсильвания, в 1906 г. таких компаний было 4… В конце 19 века конкуренция в газовой промышленности (речь идет о газовом освещении улиц) США была самым обычным явлением. К началу 1884 г. в Нью-Йорке действовало 6 газовых компаний. Для телефонной промышленности была характерна постоянная конкуренция. В 1905 году как минимум по две телефонных компании существовали в Балтиморе, Чикаго, Кливленде, Колумбусе, Детройте, Канзас-сити, Миннесаполисе, Филадельфии, Питтсбурге и Сент-Луисе.

     Предельно смягчая суть своего высказывания, Демсец формулирует следующий вывод: «есть основания сомневаться в том, что, когда вместо рыночной конкуренции стали вводить государственное регулирование, в инфраструктурных отраслях имела место экономия издержек, обусловленная расширением масштаба производства».

     Крайне  поучительный пример отсутствия естественной монополии в инфраструктурных отраслях можно обнаружить в изданной в 1936 г. книге экономиста Джорджа Брауна, озаглавленной «Газовая осветительная  компания Балтимора». Ее подзаголовок – «Исследование естественной монополии» - не должен вводить нас в заблуждение. Книга представляет собой исследование эволюционного характера инфраструктурных отраслей в целом, с особым упором на газовую осветительную компанию Балтимора, чьи проблемы характерны не только для города Балтимора или штата Мэриленд, но и для всех инфраструктурных отраслей в целом.

     История Газовой осветительной компании Балтимора занимает особое место  в истории естественных монополий, как в теоретическом, так и в практическом плане. Влиятельный экономист Ричард Эли, профессор экономики университета Джона Гопкинса (Балтимор), посвятил проблемам этой компании целую серию статей в газете «Балтимор сан», которые позже были изданы книгой и стали весьма популярны. Большая часть взглядов Эли в области теории естественной монополии стала общепризнанной среди экономистов.

     Суть  истории Газовой осветительной  компании Балтимора состоит в  том, что с самого своего основания  в 1816 г. она непрерывно боролась с  конкурентами. Борьбу эту она вела не только на рыночном пространстве, но и с властями города и штата – с тем, чтобы те перестали выдавать корпоративные лицензии ее конкурентам. Компания имела экономию от расширения масштабов производства, но это не мешало возникновению многочисленных конкурентов.

     «Конкуренция  – это жизнь бизнеса» - утверждала в 1851 г. «Балтимор сан» в своей редакционной статье, приветствуя сообщения о появлении нового конкурента в области газового освещения. Однако Газовая осветительная компания Балтимора возражала против получения новой компанией соответствующих разрешений.

     Браун утверждает, что в других городах  газовые компании подвергались разрушительной конкуренции, после чего рассказывает, как эти же самые компании прилагали все усилия, чтобы выйти на рынок Балтимора. Но если конкуренция была настолько «разрушительной», зачем этим компаниям выходить на новые рынки – по-видимому, не менее «разрушительные»? Приходится либо признать ошибочность вскоре ставшей общепринятой теории Брауна о «разрушительной конкуренции», либо считать, что эти компании иррациональным образом целенаправленно стремились к финансовой катастрофе.

     Дж. Браун игнорировал динамическую природу конкуренции и допустил ту же ошибку, которую до сих пор  делают многие экономисты: поверил  в то, что «излишняя» конкуренция  может оказаться «разрушительной», если производители с низкими издержками выталкивают с рынка своих менее эффективных соперников. Подобного рода конкуренция может быть «разрушительной» для конкурентов с высокими издержками, но она всегда выгодна для потребителей.

     В 1880 г. в Балтиморе было три газовые  компании, жестоко конкурировавшие  между собой. В 1888 г. они попытались объединиться, чтобы сформировать монополию, но их планы были сорваны новым  конкурентом. Томас Альва Эдисон изобрел электрическое освещение, угрожающее существованию всех газовых компаний. С этого момента конкуренция происходила уже между и газовыми, и электрическими компаниями. Тем не менее, никакие «свободно-рыночные» или «естественные» монополии так и не возникали.

     Появление монополий происходило исключительно в результате вмешательства правительства. Например, в 1890 г. законодательному собранию штата Мэриленд был предложен законопроект, устанавливающий ежегодный спор в пользу города со стороны Объединенной газовой компании в размере 10 тыс. дол. плюс 3% от объявленных дивидендов в обмен на предоставление монополии на 25 лет. В наше время этот подход стал повсеместным – правительственные чиновники вступают в сговор с некоторыми бизнесменами, чтобы те, используя монопольное положение, могли «нагреть» потребителей и отдать часть барыша политикам в форме лицензионных сборов и налогов на монопольную прибыль. Сегодня такой подход с большой очевидностью проявляется в области кабельного телевидения.