Женщина в контексте культуры периода XVIII—начала XIX века

        «Эта девушка с неукротимым нравом удивительно, похожая на корсиканку. Ее обуревали не находившие себе выхода инстинкты сильной натуры: она могла найти свое счастье в покровительстве слабому существу; но она жила в столице, и столица оказала на нее свое влияние. Парижский лоск обратился в ржавчину, разъедавшую эту мужественную, закаленную душу. Прирожденное коварство, пустившее в ее сердце глубокие корни, как это случается со всеми людьми, обреченными на полное одиночество, и насмешливый склад ума могли бы сделать ее просто опасной при других обстоятельствах. В злобе она способна была внести раздор в самую дружную семью». [1, стр41]

        В русском дворянском быту еще доминировали традиционные формы вступления в брак: жених добивался согласия родителей, после чего уже следовало объяснение с невестой. Предварительное объяснение в любви, да и вообще романтические отношения между молодыми людьми хотя и вторгались в практику, но по нормам приличия считались необязательными или даже нежелательными. Молодежь осуждала строгость родительских требований, считая их результатом необразованности. Обрядовая традиция, связанная с церковными и календарными праздниками, практически была единой у крестьян и поместного дворянства.

        Даты брачного цикла группировались вокруг осени, между «бабьим летом» и осенним постом (от 15 ноября до 24 декабря — от мучеников Гурия и Авивы до Рождества), и весенних праздников, которые начинались с Пасхи. Дворянские свадьбы сохраняли определенную связь с этой традицией, однако переводили ее на язык европеизированных нравов. Осенью в Москву съезжались девушки, чей возраст приближался к заветному, и проводили там время до Троицы.

        Обряд сватовства и  свадьба образовывали длительное ритуальное действо, характер которого менялся  в различные десятилетия. В начале XIX века в дворянском быту проявилась тенденция вновь сблизиться с ритуальными народными обычаями, хотя и в специфически измененной форме. Сватовство состояло обычно в беседе с родителями. После полученного от них предварительного согласия, в залу приглашалась невеста, у которой спрашивали, согласна ли она выйти замуж. Предварительное объяснение с девушкой считалось нарушением приличия. Случаи сватовства (чаще всего, если инициатором их был знатный, богатый и немолодой жених) могли осуществляться и без согласия девушки, уступавшей приказу или уговорам родителей.

        В случае если невеста  отвергала брак на более раннем этапе  или родители находили эту партию неподходящей, отказ делался в  ритуальной форме: претендента благодарили  за честь, но говорили, что дочь еще  не думает о браке, слишком молода или же, намеревается уехать, чтобы совершенствоваться в пении. В случае согласия начинался ритуал подготовки к браку. Жених устраивал «мальчишник»: встречу с приятелями по холостой жизни и прощание с молодостью.

        Сама свадьба также  представляла собой сложное ритуальное действо. При этом дворянская свадьба в общей ритуальной схеме повторяла традиционную национальную структуру. Однако в ней проявлялась и социальная специфика, и мода.

        Накануне свадьбы, около полуночи, жених ехал на кладбище проститься с усопшими сродниками и испросить у покойных благословения. Это он исполнял с пролитием слез на могиле. Назначенного числа, вечером собирались все родственники и знакомые; священник с диаконом и дьячками. В это время, по обычаю, двое холостых сродников посланы были к невесте с башмаками, чулками, мылом, духами, гребешком и прочим. Посланных у невесты приняли, одарили платками и угостили. Между тем отец начинал жениха обувать и вкладывал ему в правый сапог 3 руб. для того, чтобы, когда молодая жена станет разувать, то возьмет эти деньги себе. Когда тот был одет, отец брал образ Божией матери в серебряном окладе, благословил его им и заливался слезами; недаром старики говорили, что свадьба есть последнее счастье человека. Потом благословили своими иконами отец крестный, мать крестная и садили его в переднем углу, к образам. Все, начиная с отца, с ним прощались, после чего, помолившись Богу, священник вел жениха в церковь. Между тем сваха и дружка с хлебом и солью поехали за невестой. Всегда, на столе находился также хлеб и соль. Сваха брала эту соль и высыпала себе, а свою отдавала; хлебами тоже менялись. Потом невесту, покрытую платком, садили за стол. После благословения невесты от родителей иконами все с невестою прощались и дарили ей, по возможности, деньгами. Затем священник выводил невесту из комнаты и ехал в церковь со свахою, дружкою и светчим, который нес образа невестины и восковые свечи. За ними ехали на нескольких повозках мужчины и женщины, называющиеся проежатыми. По окончании таинства брака новобрачные, по обычаю, несли образ Божией матери из церкви в дом отца жениха.[1, стр112].

        В доме встречал их отец с иконою и хлебом-солью; они приложились к образу и поцеловались с отцом. После этого начинался Божией матери молебен. По окончании молебна сваха молодых, вела в спальню, усаживала рядом и давала им просфору. Потом сваха убрала голову молодой так, как это бывает у замужних. После этого они выходили к гостям, и вскоре начинался стол, или брачный пир. [4, стр. 114]

        Одним из нововведений послепетровской действительности был развод. Продиктованный новым положением женщины и тем, что послепетровская реальность сохраняла за дворянской женщиной права юридической личности. Развод сделался в XVIII — начале XIX века явлением значительно более частым, чем прежде. Это вступало в противоречие, как с обычаями, так и с церковной традицией.

        Брак мог быть расторгнут лишь при наличии строго оговоренных условий. Прелюбодеяние, доказанное свидетелями или собственным признанием, двоеженство, болезнь, делающая брак физически невозможным, безвестное отсутствие, ссылка и лишение прав состояния, покушение на жизнь супруга, монашество. Известны случаи, когда личное вмешательство царя или царицы решало бракоразводное дело в нарушение существующих законов. Редкая и скандальная форма развода часто заменялась практическим разводом: супруги разъезжались, мирно или немирно делили владения, после чего женщина получала свободу.

        2.3 Женщина в светской жизни 

        Светский быт в  России начала XIX века не следует считать полностью унифицированным. Идеальные нормы поведения, предъявляемые обществом к даме и соединявшие правила поведения французского света с петербургской чопорностью, были достаточно строгими, однако реальная жизнь и здесь оказывалась значительно многообразнее. Чванливая холодность петербургского света контрастировала со свободой и непосредственностью московского поведения, а допустимая на празднике свобода оказывалась решительно неприемлемой на балу или даже на домашнем вечере в столице.

        Таким образом, женская  культура — это не только культура женщин. Это — особый взгляд на культуру, необходимый элемент ее многоголосия.

        Вторая половина XVIII и первая половина XIX века, отвела женщине особое место в русской культуре, и связано это было с тем, что женский характер в те годы, как никогда, формировался литературой. Именно тогда сложилось представление о женщине как наиболее чутком выразителе эпохи — взгляд, позже усвоенный И. С. Тургеневым и ставший характерной чертой русской литературы XIX века.

        Женщина эпохи романтизма должна быть бледной, мечтательной, ей идет грусть. Мужчинам нравилось, чтобы в печальных, мечтательных голубых женских глазах блестели слезы и чтобы женщина, читая стихи, уносилась душой куда-то вдаль — в мир более идеальный, чем тот, который ее окружает.

        Впрочем, романтический идеал женщины-ангела имел и своего двойника: «Ангел дьяволом причесан и чертовкою одет». Романтическое соединение «ангельского» и «дьявольского» также входит в норму женского поведения.

        Веяния эти проникли и в Россию. В сознание людей последней четверти XVIII века начинает постепенно проникать мысль о том, что добро заложено в природе, что человеческое существо, созданное по образу и подобию Бога, рождено для счастья, для свободы, для красоты. «Неестественные» моды начинают вызывать отрицательное отношение, а идеалом становится «естественность», образцы которой искали в женских фигурах античности или в «театрализованном» быту. Женская одежда делается из легкой ткани. Рубашка с очень высокой талией представляется защитником культа природы «естественной». Особенность в одежде и обустройстве дома пропагандирует эпоха французской революции. Павел I тщетно пытался остановить моду.

         «В этих двух комнатах, изящно обтянутых узорчатой тканью с палисандровой мебелью, мягкими коврами, все свидетельствовало, что хозяйка их — хорошенькая женщина. На каминной доске, обтянутой бархатом, стояли новомодные часы. На этажерке красовались всякие изящные вещицы; жардиньерки из китайского фарфора блистали роскошью. Кровать, туалетный столик, зеркальный шкаф, маленький диванчик «на двоих», обязательные безделушки — все указывало на притязания собственного вкуса или на мимолетные причуды моды ». [1, стр. 67]

        Также привычка к чтению меняла облик женщины. Женский быт изменялся стремительно, и моды, костюмы, поведение бабушек внучкам представлялись карикатурными и вызывали смех. Казалось, женский мир, связанный с вечными свойствами человека: любовью, семейной жизнью, воспитанием детей, — должен был быть более стабильным, чем суетный мир мужчин. Но в XVIII веке получилось иначе: реформы Петра I перевернули не только государственную жизнь, но и домашний уклад.

        Как настоящей хозяйке, если гости выразят вам приглашение сыграть или спеть что-нибудь, выполните их просьбу без жеманства, отговорок и смешной застенчивости, но с ложной скромностью выразите опасение, что не сумеете доставить большого удовольствия своею игрою, а между тем уверьте в полной готовности сделать им приятное. После такого предупреждения критика невозможна, и слушатели невольно делаются снисходительными. Хозяйка, женщина светская, постоянно наблюдающая за действиями своих гостей, чтобы всегда быть в возможности исполнять их желания. Чтобы светский разговор был изящен, приятен без излишней слащавости и оставлял бы за собою хорошее воспоминание о собеседнике, он должен носить отпечаток полного отречения от собственной особы и быть преисполнен заботливости к присутствующим лицам.[7,стр.109] 

         2.3.1 Светский раут 

        Раут, как известно, есть вечернее собрание без танцев, где все время проходит в беседе: составляются отдельные кружки, слушают рассказы людей, имеющих дар слова, или сами рассказывают случаи из своей жизни, современную новость или занимательный анекдот. По справедливости, раут есть прекрасное общественное препровождение времени для людей умных, талантливых и светских. Мы заимствовали его у англичан, правилами которых и должны руководствоваться.

        Хочется сказать, что  для того, чтобы блеснуть воспитанием, чтобы прослыть в русском обществе умным и милым человеком, нужно было обладать немногим: отличным знанием французского языка, манерами светского человека, «кланяться непринужденно» и «с ученым видом знатока, хранить молчанье в важном споре».

        Именно в высшем обществе человек учится «язвительно злословить», скрывать подлинные чувства и мысли, лицемерить. Здесь все фальшиво, здесь нет искренности, кругом насмешники и эгоисты, которые почитают «всех нулями, а единицами — себя».[3,стр.79]

        В этом обществе жизнь заполняется бесконечными балами и обедами, карточной игрой, интригами. Проходят годы, люди старятся, но в них не видно перемены. Если нам не дано исчерпывающе понять прошедшее и настоящее, то мы можем осознать свою неотделимую с ними слитность. История, отраженная в одном человеке, в его жизни, быте, жесте, изоморфна истории человечества. Они отражаются друг в друге и познаются друг через друга.

        Вернемся к рауту  и роли женщине в нем. Войдя в залу, где сидит хозяйка дома, окруженная гостями, девушки старались добраться до нее, медленно подвигаясь среди толпы и приветствуя мимоходом поклонами своих знакомых, не останавливаясь с ними и не пускаясь в разговоры, прежде чем не раскланяетесь с хозяевами. Поклон, назначенный хозяйке, должен быть изящен, чтобы он смог упрочит ее репутацию. При поклоне говорили приветствие, сообразное обстоятельствам.

        Окончив приветствие хозяйке, подходили к знакомым дамам и девицам, говорили каждой что-нибудь вежливое и тогда уже подходили к кружку мужчин, где, приветствовали, прежде всего, хозяина.

        Молодая девушка, хорошо воспитанная, предложит охотно с трудом завоеванное ею место, каждой почтенной старушке, принужденной оставаться без стула.

        Светская роль девушки  гораздо легче и требует от нее несравненно меньшей наблюдательности над собою, так как она никогда не является в общество одна: строгий глаз матери, наставницы или покровительницы заметно следит за всеми ее движениями, словами, поступками, поощряя или порицая украдкой и осторожно предупреждая о легких ошибках. Поэтому-то благовоспитанная и скромная девушка, не полагаясь еще на свою незрелую опытность, старается, находясь в многолюдном и незнакомом собрании, не слишком удаляться от тех, с кем приехала, чтоб постоянно быть с ними в сообщении хоть глазами. Само собою, разумеется, что с обеих сторон это делается незаметно для посторонних и свобода действий молодой девушки не должна казаться стесненной или парализованной чужим влиянием.

        Молодые девушки, пренебрегающие этим, нередко впадают в непростительные промахи и делаются пугалами заботливых матерей, которые тщательно оберегают своих молодых дочерей от пагубного влияния подобных подруг.