Различное отношение к природе в истории человечества

Человек из активно функционирующего животного  использующего орудия, становится пассивным, обслуживающим машину животным, собственные  функци которого, если этот процесс  продолжится без изменений, либо будут переданы машине, либо станут сильно ограниченными и регулируемыми в интересах деперсонализированных коллективных организаций. Предельная тенденция подобного развития была верна предвосхищена сатириком Самюэлем Батлером более века тому назад. Но только в наше время его весела» фантазия начинает превращаться в совсем не безобидную реальность.

Л.Мамфорд  подвергает сомнению исходные посылки, на которых основана наша приверженность к существующей форме научного и  технического прогресса как цели самой по себе. Он критикует общепринятые теории фундаментальной природы  человека, в течение прошлого столетия лежавшие в основе нашей постоянной переоценки роли труда и машин  в экономике. Американский философ  допускает, что не только К.Маркс  ошибался, придавая орудиям труда  направляющую функцию и центральное  место в человеческом развитии. Даже на вид смягченная интерпретация  Тейяра де Шардена относит ко всей истории человека узкий технологический  рационализм нашего века и проецирует в будущее конечную стадию, на которой  все дальнейшие возможности человеческого  развития были бы исчерпаны, потому что  ничего бы Hej осталось от первоначальной природы человека, что Hej было бы поглощено (если вообще не подавлено) технической  организацией интеллекта в универсальном  всесильном слое разума.

По мнению Л.Мамфорда, существуют серьезны причины  для пересмотра всей картины как  человеческого, так и технического развития, на котором осно-. вывается современная организация западного  общества. Социолог полагает, что мы не сможем понять роли, которую играла в человеческом развитии техника, без  более глубокого понимания природы  человека (хотя само это понимание  в течение полувека потеряло ясность, будучи обусловлено социальной средой, в которой неожиданно распространилась масса новых механических изобретений, сметая многие древние процессы и  институты и изменяя само наше представление как о человеческих пределах, так и о технических  возможностях).

Более чем в течение века человека определяли как животное, использующее орудия труда. Платону такое определение  показалось бы странным, поскольку  он приписал восхождение человека из примитивного состояния в равной мере как Марсу и Орфею, так  и Прометею и Гефесту, богу-кузнецу. Однако описание человека, как главным  образом использующего и изготавливающего орудия труда, стало настолько общепринятым, что простая находка фрагментов черепов, вместе с грубо обработанными булыжниками, как в случае австралопитека, описанного Л.С.Б. Лики, полагается вполне достаточной для идентификации существа как проточеловека, несмотря на его заметные анатомические отличия и от более ранних человекообразных обезьян, и от людей. И это несмотря на дискредитирующий подобную интерпретацию факт отсутствия в течение последующего миллиона лет заметного усоврешенствования технологии обтесывания камней.

Многие  антропологи, приковывая внимание к  сохранившимся каменным артефактам, беспричинно приписывают развитие высшего человеческого интеллекта созданию и использованию орудий труда, хотя моторно-сенсорные координации, вовлеченные в подобное элементарное производство, не требуют и не вызывают какой-либо значительной остроты мысли. Поскольку субгоминиды Южной  Африки имели объем мозга около  трети мозга хомо сапиенс, в действительности не более, чем у многих человекообразных обезьян, способность к изготовлению орудий труда не требовала и не создавала развитого черепно-мозгового  аппарата древних людей.

Вторая  ошибка в интерпретации природы  человека, по мнению Л.Мамфорда, менее  простительЭто существующая тенденция  датировать доисторическими временами  непреодолимый интерес современного человека к орудиям, машинам, техническому мастерству. Органы и орудия древнего человека были такими же, как и у  других приматов — его зубы, когти, кулаки, так было в течение долгого  времени до тех пор, пока он не научился создавать каменные орудия, боле функционально  эффективные, чем эти органы. «Я пс латаю, что возможность выжить без  инородных оруди дала древнему человеку достаточное время для развитая тех нематериальных элементов его  культуры, оторые в конечном счете  обогатили его технологию».

Антропологи, рассматривая с самого начала изгс товление орудий как центральный  момент в полеол» тической экономике, недооценили или пренебрегл массой устройств (менее динамичных, но не менее ис кусных и оригинальных), в использовании и изготов  лении которых многие другие ввды в течение долгог времени оставались значительно более изобретател  ными, чем человек.

Несмотря  на противоположное свидетельство, кс рое выдвинули Р.У.Сэйс, К.Дэрил  Форд и ан Леруа-Гуран, все еще  существует устаревшая тенден ция приписывать орудиям и машинам особый статут технологии и совершенно пренебрегать не менее важной ролью различных приспособлений. Такой взгляд на вещи, по мнению Л.Мамфорда, оставляет без вни мания роль контейнеров: горнов, ям для хранени хижин, горшков, ловушек, корзин, бункеров, загоне для скота, а позже рвов, резервуаров, каналов, rof дов. Эти статические компоненты всегда играют ва ную роль в технологии, не меньшую и в наши дни, ее высоковольтными трансформаторными, гигантски ми химическими ретортами, атомными реакторами.

Из любого исчерпывающего определения техни» должно бы следовать, что многие насекомые, млек питающие сделали значительно  более радикальк новшества в  изготовлении контейнеров, чем дости  в изготовлении орудий предки человека до появле хомо сапиенс. Примем во внимание сложные гнезд: домики, бобровые плотины, геометрические ульи, баноидные муравейники  и термитники. Короче roi ря, по мнению Л.Мамфорда, если техническое умеш было бы достаточным для определения  активного че ловеческого интеллекта, то человек долгое время рас сматривался  бы как безнадежный неудачник  по сравй нению с другими видами.

В таком  случае, полагает Мамфорд, в начале развит тия человеческая раса достигла своего положения н только на основе способности использования и  производства орудий. Или, скорее, человек  обладал одним основным всецелевым орудием, которое было более важным, чем любой последующий набор, а именно — его собственным, движимым умом, телом, каждой его частью, а  не только сенсорно-моторными действиями, которые произвели ручные топоры и деревянные копья. Для компенсации  своего чрезвычайно примитивного рабочего механизма древний человек обладал  значительно более важным и ценным качеством, которое расширяло весь его технический горизонт: тело, которое не создано для какою-либо одного рода деятельности.

Вывод Л.Мамфорда важен как культурологическая интуиция: орудийная техника и  наша производственная машинная техника  являются лишь специализированными  фрагментами биотехники. Под биотехникой  подразумевается все необходимое  человеку для жизни. На основе такой  интерпретации вполне можно оставить открытым вопрос, происходят ли стандартизированные  образцы и повторяющийся порядок, который стал играть такую эффективную  роль в развитии орудий, начиная  с древних времен, как указал Роберт Брэйдвуд, единственно из производства орудий. А разве не происходят они в такой же мере, а может, даже более, из форм ритуала, песни, танца — форм, которые существуют в развитом состоянии среди примитивных народов, часто даже в более совершенной и законченной форме, чем их орудия.

Тот факт, что техника обязана игре и  игре с игрушками, мифу и фантазии, магическому обряду и религиозному механическому запоминанию, освещен  в книге Л.Мамфорда «Техника и  цивилизация». Он должен быть достаточно осознан, хотя нидерландский историк  и философ Йохан Хейзинга зашел  так далеко, что рассматривает  саму игру как формирующий элемент  всей культуры. По мнению социолога, производство орудий в узком техническом смысле действительно, возможно, восходит к  нашим африканским человеческим предкам. Но техническое вооружение клэк-тонской и ашельской культур  оставалось чрезвычайно ограниченным до тех пор, пока не появились существа с нервной системой, более близкой  к системе хомо сапиенс, чем к  каким-либо другим человекоподобным предкам, и не привели в действие не только руки и ноги, но и все тело и  ум, воплощая их не просто в материальное богатство, но и в более символические  не-Утилитарные формы.

Как считает  Л. Мамфорд, рассматривать человека в качестве главным образом изготавливающего орудия животного — это значит пропустить основные гл человеческой предыстории, которые фактически бь решающими этапами развития. В  противовес ст типу, в котором доминировало орудие труда, д; точка зрения утверждает, что человек является ным образом  использующим ум, производящим ci волы, самосовершенствующимся животным; и  ос» ной акцент всей его деятельности — его собственш организм. Пока человек не сделал нечто из само себя, он мало что мог сделать  в окружающем его мире.

К сожалению, концепция человека как главным  а разом хомо фабер, производителя  орудий, а не xoi салиенс, производителя  ума, была настолько прочно в XIX в., чт первое открытие искусства в пещ( Альтамиры было отвергнуто как мистификация, скольку ведущие палеоэтнологи  не признали бы, охотники ледникового  периода, орудия которых ов недавно  открыли, могли иметь как свободное  вре» так и наклонности создавать  искусство — не гр формы, но образы, демонстрирующие мощь набл ния и  абстракции высокого порядка.

Но когда  мы сравниваем резьбу и живопись ньякского  или мадленского периодов с их техничесх ми достижениями, то кто  скажет, спрашивает М. Форд, искусство  или техника демонстрирует более  сокое развитие? Даже выполненные  в совершенс резцы солютрейской культуры в форме листа бл родного  лавра были даром эстетически  восприш вых ремесленников. Некоторые  наиболее смелые нические эксперименты древнего человека не имс никакого отношения к овладению внешней  среде они были связаны с анатомическим  изменением внешней отделкой человеческого  тела в целях сетальной выразительности, самовыражения или груп вой идентификации.

В таком  случае при своем возникновении  техм была связана со всей природой человека. Примип ная техника была жизнеориентирована, а не узко дориентирована, и еще менее ориентирована  на п изводство или на власть. Но там, где история в фор письменных памятников становится видимой, эп жизнеориентированной экономике, истинной hoj технике был  орошен вызов, и она, по мнению Мамфорда, была частично вытеснена серией радикальм  технических и социальных нововведений.Возвращаясь  к своей концепции мегатехнг  Мамфорд отмечает, что около пяти тысяч лет т назад появилась  монстехника, целиком посвящен увеличению власти и богатства путем систематической  Организации повседневной деятельности по строго механическому образцу. В  этот момент возникла новая концепция  природы человека, и вместе с ней  появился новый акцент на использование  физических энергий, космической и  человеческой, помимо процессов роста  и размножения.

Главным значением этого изменения, по мнению Мамфорда, было создание первых сложных  высокомощных машин. Это совпало  с новой системой правления, принятой всеми последующими цивилизованными  обществами (хотя с неохотой — также  и архаическими культурами). Это  была фундаментальная отправная  точка, которая в течение нескольких последних веков вела к увеличивающейся  механизации и автоматизации  всего производства.

Как считает  исследователь, до того, как соглашаться  с окончательным переводом всех органических процессов, биологических  функций и человеческих способностей в извне контролируемую механическую систему, все более автоматическую и саморазвивающуюся, было бы хорошо вновь проанализировать идеологические основания всей этой системы, с ее сверхконцентрацией на централизованной власти и внешнем контроле. Не должны ли мы действительно спросить себя, совместима ли возможная предназначенность этой системы с дальнейшим развитием специфических человеческих потенциальных возможностей?

В самом  деле, рассмотрим стоящие перед нами альтернативы. Если бы человек в  действительности, как все еще  предполагает господствующая культурологическая теория, был существом, в развитии которого наибольшую формирующую роль сыграло производство и манипулирование  с орудиями, то на каких достаточных  основаниях мы предлагаем лишить человечество большого разнообразия автономных действий, исторически связанных с сельским хозяйством и производством, оставляя сохранившейся массе рабочих  лишь тривиальные задачи наблюдения за кнопками и циферблатами и реагирования по каналам однонаправленной связи  и дистанционного управления?

Если  человек действительно обязан своим  интеллектом главным образом  способностям изготовления и использования  орудий, то на основе какой логики мы лишаем его органов, так что он оказывается лишенным функций, безработным  существом, вынужденщ принимать  лишь то, что Мегамашина ему предлага автоматом в рамках большой системы  автоматизащ Что в действительности останется от человечес» жизни, если одна автономная функция за другой » захватываются машиной или  хирургически уничтоз ются и, возможно, генетически изменяются, чтобы соответствовать  Мегамашине? 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Отчуждение  от природы.

Преодоление натуралистического мышления еще не означает, будто человек понят  как единство микрокосма и макрокосма. Если человек выдернут из природной  среды и помещен в технизированный  мир - это означает, что его макрокосмичность не уловлена и не освоена. Человек  в этом случае понимается не как  животное, а как машина...

Одно  из определений человека как homo faber - существо, изготовляющее орудие, которое  так распространено в историях цивилизаций, уже свидетельствует о подмене  целей жизни средствами жизни. Логика машины противостоит логике жизни. Живая  природа дарит нам смену естественных ритмов, где плодоношение замещает первоначальное цветение. Закат венчае философов она утратила свою универсальность, отделившись от духа. "Я" и мир  оказались разъятыми, субъект и  объект - противостоящими друг другу. Человек как бы вычленился из природы  и утвердился в условной оппозиции  по отношению к ней. Сама природа  превратилась в простой объект человеческого  знания. Противостояние человека и  природы обеспечило множество поразительных  открытий. Оно, в частности, привело  к экспансии познающего разума, крождениюфеномена  техники.